Тамлин вытаращил глаза.
— Не знаю, что и сказать. Это… чудесно, господин Кейл.
— Вовсе нет.
Голос Эревиса умерил энтузиазм Тамлина.
— Как это произошло? Расскажите мне всё.
Кейл покачал головой.
— Я не настроен делиться этим, милорд. «Как» и «почему» не имеет значения.
— Не имеет значения?
— Верно, милорд. И я был бы признателен, если вы сохраните это между нами. Я хочу быть с вами полностью откровенным, но не вижу повода рассказывать остальным.
Тамлин долгое время глазел на него, потом наконец ответил:
— Как пожелаете, господин Кейл.
Какое-то время они обедали в тишине.
Тамлин опустил вилку и посмотрел на сотрапезника.
— Я не очень-то вам нравлюсь, не так ли, господин Кейл? И вы очевидно меня не уважаете.
Обдумывая ответ, Кейл пригубил вино.
— Вы — сын моего прошлого лорда. Я буду преданно и как можно лучше служить вам.
Тамлин раздражённо взмахнул рукой.
— Это я знаю. Но вы не уважаете меня, не так ли?
Кейл вздохнул и посмотрел ему прямо в глаза.
— Сейчас моё уважение тяжело заслужить, милорд.
Тамлин продолжал выжидающе глядеть на него.
— Нет, не уважаю, — признал Кейл, и как только он открыл эти врата, вся армия хлынула наружу. — Мне кажется, вы не понимаете всю глубину проблем, которые стоят перед вами, перед городом. Я увидел это, проведя в Селгонте всего один день. Вы по-прежнему думаете, как дворянин, а не как государственный муж. И принимаете советы от глупцов вроде Виса Талендара. И всё же вы…
Он оборвал свою речь. Было сказано достаточно. Он видел по взгляду Тамлина, что уязвил его, а ещё глубже — видел яростное отрицание. Кейл хорошо знал это выражение. Оно часто появлялось у Тамлина, когда отец что-то требовал от него. Тамлину всегда не нравилось, когда от него что-то требовали.
Тамлин прожевал ещё кусок говядины и холодно сказал:
— Вы пробыли в городе всего день, вернувшись после отсутствия длиной в год, и думаете, что смогли за это время оценить меня, Виса, и положение дел в городе?
— Мое отсутствие не сделало меня слепым, — парировал Эревис. — Или глупым.
Тамлин посмотрел на него через стол.
— Благодарю за вашу откровенность, господин Кейл.
Он отшвырнул свой столовой прибор.
— Прошу меня извинить, аппетит пропал.
— Милорд…
— Мы отправимся в Ордулин, как только я разберусь с одним последним делом, — продолжил Тамлин, вставая из-за стола. — Глупец, которого я иногда слушаю, не будет нас сопровождать. Он должен провести церемонию в новом храме.
Кейл кивнул. Он хотел извиниться, но не мог себя заставить.
— Доброй ночи, милорд.
— Доброй ночи, господин Кейл.
Кейл закончил трапезу в тишине и одиночестве.
После этого он прошелся по поместью, пока не попал на кухню, где его ожидало тёплое приветствие Бриллы. Она усадила его на стул и с улыбкой глядела, как он ест её торт с изюмом и кленовым сиропом.
***
Вис сбросил свою фальшивую личину — испорченного дворянского отпрыска — и вошел в храм через тайную дверь в переулке. Он убил четверых каменщиков, которые знали про этот ход, воспользовавшись кривым жертвенным ножом, висевшим у него на поясе, чтобы перерезать им глотки.
Он закрыл за собой вращающуюся тайную дверь и спустился по крутым ступеням, что вели в тайный церемониальный зал под ложным храмом Сиаморфы. Добравшись до ризницы, он надел церемониальную робу, что ждала его там — переливающийся чёрный бархат с фиолетовой отторочкой. Прошептав молитву своей богине, он прошел по коридору к главному залу.
Пришлось преодолеть окружавшую зал область волшебной тишины. На какое-то время звук его шагов пропал. Подобные участки, вместе с несколькими магическими экранами, предотвращавшими магическую слежку, окружали зал кольцом. Лишь присутствующие могли слышать и видеть всё, что происходило внутри. Сохранность таинства радовала госпожу.
Церемониальный зал храма госпожи лежал прямо под церемониальным залом Сиаморфы. Подобно Вису, храм носил фальшивый облик. Подобно Вису, храм притворялся, что служит одной цели, но на самом деле служил совсем другой.
Он достиг границы тишины и немедленно почувствовал разницу — в ушах зазвучал визг жертвы и бормотание аколитов. Он набросил капюшон — его истинная личность не была известна никому из аколитов — и толкнул дверь в апсиду. Приветствием ему стал шорох, когда аколиты повернулись к вошедшему. Замолкла даже жертва. Большой полукруглый зал пахнул свечным воском и пропитанным ужасом человеческим потом.
Вис поднял руки и громко произнёс слова молитвы:
— Во тьме ночи мы слышим шёпот пустоты.
— Внимаем его словам, — ответили ему восемь последователей Шар. — Приветствуем, тёмный часовой.
— Приветствую, тёмные братья и сёстры, — ответил Вис и направился к алтарю.
Аколиты опускались на колени, когда он проходил мимо. Через окна не внутрь не попадало ни лучика света. Так желали госпожа и ночной провидец.
За исключением света свечей в канделябрах, расположенных у головы и ног связанной и раздетой жертвы, зал был погружён во мрак. По голым стенам и сводчатому потолку метались тени.
Вис решил, что жертва — тощий, плохо питавшийся мужчина — была одним из беженцев. Подойдя к алтарю, он улыбнулся под своим капюшоном. Тяжелые для Селгонта времена означали, что отыскать жертву стало легко.
Тело мужчины блестело от пота; от него несло страхом. Грудь часто поднималась и опадала. Он глядел на Виса широко распахнутыми, испуганными глазами.
— Не надо, — просипел он. Наверное, кричал или рыдал, пока Виса не было. — Прошу.
Проигнорировав мужчину, Вис оглянулся на аколитов. Он шагнул к канделябру и погасил все свечи, кроме одной, потом так же поступил со вторым канделябром. Палата ещё сильнее погрузилась во мрак.
— Наступила тьма, и госпожа потерь явилась к нам, — сказал Вис. — Отдайте ей свою горечь. Раскройте ей свои утраты.
Он ждал, пока остальные последователи Шар бормотали свои признания о вещах, которые заставляли их горевать, об обидах, которыми они обзавелись с последней встречи ячейки месяц назад. Из-за накладывающихся друг на друга голосов Вис не мог различить отдельные предложения и говоривших, но знал, что госпожа слышит их всех и радуется.
Когда аколиты окончили ритуал и замолчали, Вис сказал:
— Госпожа довольна вашими подношениями в этом новом храме. Строительство почти завершено. Теперь мы займемся освящением её алтаря, для чего потребуется кровь.
Жертва скорчилась, запросила пощады:
— Нет! Нет!
