Девушка расстроенно опустила голову и тяжело вздохнула.
— Простите мою невнимательность. Сама не знаю, что на меня нашло.
Правитель чуть нахмурился — ответ его не устроил.
— Я не сержусь, но причину хотелось бы знать.
— Мелочи, это не стоит обсуждения.
— И все же?
— Я думаю о доме, — тихо призналась Йорунн. — О своем настоящем доме.
Она ожидала насмешки над своей слабостью, равнодушия или даже раздражения, потому сильно удивилась, увидев тень печали на лице мага.
— Расскажи мне о нем, — внезапно попросил Хальвард.
— Что?
— Расскажи о том, что занимает твои мысли.
— Зачем это вам?
— Мне — возможно ни к чему, а вот тебе это будет полезно.
— Это слабость, — возразила она. — Пустые разговоры, в которых нет смысла.
— Ошибаешься, — правитель говорил совершенно серьезно. — Твоя тоска нормальна и понятна, любой человек в похожей ситуации вспоминал бы о родных краях, людях, привычной жизни. Глупо отрицать, что у всех нас есть прошлое. Ты силишься загнать его в самые дальние уголки памяти, но стереть или изменить — не сможешь.
— Но так больнее, — голос ее стал едва слышным. — К чему бередить незажившие раны?
— Потому что иначе они не затянутся. Тебе одиноко?
— Нет, что вы, — поспешно, слишком поспешно ответила она. И устыдилась, услышав ложь в своих словах.
— Значит да, — резюмировал Хальвард. — Боишься чего-то?
— Нет, — уже тверже ответила она. — Но скучаю по запахам и просторам степи. Мне не хватает равнин.
— Изумрудно-зеленых, покрытых густыми травами, изрезанных оврагами и вьющимися лентами рек, овеянных вольными ветрами?
Йорунн зажмурилась, представив это все. Горло перехватило, и она только кивнула.
— Я был в степи недолго, — мягко продолжил Хальвард, — но она не оставила мое сердце равнодушным. Твои воспоминания бесценны. Не прогоняй их. Сделай их той основой, на которой построится новая жизнь и новый опыт. И помни, что однажды настанет время вернуться.
— А настанет ли?
— Я дал тебе слово. И сдержу его.
— Спасибо, — ей было неловко и она постаралась сменить тему разговора. — Есть еще кое-что. Возможно, это только домыслы, но магия Тьмы во мне беспокойна. Как будто ей неуютно внутри, она просится на свободу. Уже несколько дней, но сегодня особенно.
— Как давно? — уточнил правитель.
— Три дня.
Хальвард в задумчивости постучал пальцами по подлокотнику.
— Мне тоже неуютно. Я чувствую себя так, будто сижу на краю раскачивающейся лодки.
— А кто может раскачать эту лодку? — осторожно спросила Йорунн.
— Ты помнишь, как долго привыкала к давлению моей магии, когда столкнулась с ней впервые в доме Агвида? Теперь мы оба ощущаем гнет чей-то силы. Кто превосходит нас с тобой по уровню владения Тьмой?
— Никто, — растерянно моргнула девушка.
— В этом мире — да.
— Не может быть. Вы хотите сказать, что…?
— Возможно, — оборвал правитель, не дав закончить фразу. — Очень может быть, что кто-то более могущественный ищет способ пройти к нам. И ты сама понимаешь, радостного в этой встрече будет мало.
— Кинна-Тиате?
— Нет, я бы почувствовал раньше. Скорее всего нам следует ожидать вестей из Дармсуда. Боюсь, даже потеря советника Ундеса не остудила пыл императора.
— И мы никак не может повлиять на это? Остановить?
— Увы. Я не знаю как.
Ужин прошел скомкано. Говорить никому не хотелось, за столом висела какая-то нездоровая тишина. Даже Ульф выглядел тревожным и подавленным, хотя причину назвать бы не смог.
Виала извинилась и ушла к себе, сославшись на усталость. Сказала, что хочет лечь спать пораньше. Никто не возражал. Вслед за ней ушла и Йорунн.
— Есть что-то, о чем я должен знать, но не знаю? — уточнил Ульф, когда за девушкой закрылась дверь.
— Тьма беспокойна, — отозвался правитель. — Мне надо в теневой храм. Быть может, там станет ясно, что происходит.
— Пойти с тобой?
— Нет необходимости, — он улыбнулся как можно более небрежно, и Ульф понял, что дело плохо. — Я могу сам за себя постоять.
— Остаться тут? — тихо спросил он.
— Сегодня будет долгая ночь. Не выпускай из виду ни сестру, ни Йорунн.
— Как скажешь, — не стал спорить Черный Волк.
Первый удар силы пришелся на пору, когда солнце уже опустилось за горизонт, но на западе еще светилась узкая полоска неба. Его почувствовали все, в ком жили стихии, даже самые слабые. Отголоски его прокатились на много дней пути по округе. Подобного не случалось уже очень давно, но всякий, в ком жили стихии, знал — где-то начался нешуточный бой.
Второй удар обрушился на мир спустя лишь несколько минут. Тьма прокатилась по землям, вздымаясь, как волна в шторм. Захлестнула, окутала на миг людей ужасом, и растворилась так же внезапно, как появилась.
И тут же над Кинна-Тиате раскатился тревожный звон колокола. Он выбивал назойливый ритм, поднимая на ноги всех, кто уже успел заснуть, твердя только об одном: беда, беда, беда…
***
Ночная тишина взорвалась диким грохотом. Виала в ужасе подскочила на кровати, судорожно пытаясь понять, что произошло. Дверь в комнату оказалась распахнута от мощного удара воздуха, и из нее на порог падали неровные, вздрагивающие оранжевые блики. Секунду девушка с недоумением наблюдала, как в переменчивом свете кружится и оседает на пол пыль и мелкий сор, а затем в сонный разум ворвалось понимание — пожар.
Виала мгновенно вскочила и, набросив на себя халат, метнулась вон из комнаты. Лицо сразу опалило жаром, в нос ударил едкий запах гари. Она отшатнулась и замерла у стены, в отчаянии оглядываясь.
Вся комната оказалась заполнена разломанной мебелью. Стол, разбитый и искореженный, отбросило в угол, гобелен на стене пылал, выход в коридор был завален обломками, огонь подбирался к нему почти вплотную.
Но не это было самым страшным: дверь в комнату Йорунн была сорвана с петель, а изнутри со злым шипением вырывалось пламя.
Кто-то сильно дернул ее за руку и потащил в сторону. Оглянулась — брат.
— Назад, отойди, ты тут ничем не поможешь.
— Но…
— Я сам! В сторону, я сказал! — он решительно оттянул ее подальше, прикрывая от жадных языков пламени.
Виала, впрочем, уже и сама поняла, что от паники и неуместного героизма толку будет мало. Она попятилась, стараясь не наступить на острые обломки.
Ульф метнулся к себе и вернулся через минуту с мокрым одеялом в руках. Бросил его так, чтобы сбить пламя и немного расчистить проход. К чаду прибавился белесый пар, дышать стало сложно. Виала отшатнулась и, наконец, поборов оцепенение, устремилась вслед за братом. Чем скорее они потушат пожар, тем больше шансов уцелеть и не отравиться гарью.
О том, что происходит в комнате подруги, и жива ли она еще, Виала старалась не думать.
Пламя добралось до крепления гобелена и вышитая ткань перебитым огненным крылом рухнула вниз. Ульф выругался — дойти до двери стало почти невозможно.
— Йорунн! — крикнула Виала, голос ее сорвался, и она закашлялась.
Ответом ей был только нарастающий гул пламени.
Ульф подхватил сестру под руку и, толкнув двери в покои Хальварда, решительно шагнул внутрь. Это было самое удаленное от огня место. В любом случае пожар сюда не доберется, просто не успеет. Ульф знал, что стража уже подняла тревогу, слышал, как в воздухе разливается мерное звучание колокола. Заваленный выход в коридор едва ли остановит гвардейцев надолго, в конце концов в охране герцога не было ни новичков, ни робких духом.
Что было хуже — едкий дым. Он забивал легкие, не давал сделать вдох, заставлял голову кружиться, мешал думать.
— Оставайся тут, закрой двери. Так безопаснее.
— Что будет с Йорунн? — Виалу трясло.
— Не знаю, но сейчас пойду туда, — Ульф обеими руками обхватил лицо сестры, стараясь пробиться сквозь ее панику. — Ты. Тут. В. Безопасности, — раздельно произнес он. — Скоро нам помогут, главное — не наделать глупостей. Хорошо? Ты мне веришь?
