Я покосилась на мрачного риалана, но спросить ничего не успела, потому что он отрывисто бросил:
- Если это то, о чем я думаю, удавлю своими руками, и плевать, что это в принципе невозможно!
Не позволяя поинтересоваться причинами такой злости, он взял меня за руку и повлек к дверям особняка, в котором от громкости музыки уже дрожали стекла.
Двери оказались приоткрыты. Кик стал еще более угрюмым, а потом наградил их сильным пинком, отчего створка сильно стукнулась о стенку, а с потолка на пол спланировало несколько хлопьев штукатурки. Я нервно сглотнула.
Мы вошли в холл. Я задумчиво оглядела дребезжащую и качающуюся люстру, прислушалась и одобрительно хмыкнула, так как соло гитары, воющей откуда-то из глубины дома, вызывало уважение. Неплохо кто-то играет!
Феликс тихо, но очень отчетливо зарычал.
На этом этапе двери распахнулись с другой стороны, и в зале появилась Даромира Скелетоновна. Соклетоновна, то есть.
Достойная дама потрясала черным в заклепках и перьях нарядом, экстремальным макияжем и несколькими недвусмысленно булькающими бутылками, трепетно прижатыми к объемной груди. Увидев хозяина, она улыбнулась, потом всхлипнула, вытерла уголок глаза и направилась к лестнице на второй этаж:
- Вот, уже чудеса мерещатся.
- Даромира! – раздался оглушительный рев зеленого чуда. – Что тут происходит?!
Скелетоновна обернулась и скорбно «просветила».
- Цветы! Мрачные…
Я проводила взглядом пошатывающуюся фигуру и недоуменно взглянула на кикимора. Кикимор был в ярости, и мне даже не нужно было снимать кольцо, чтобы это почувствовать.
- Это она о чем? – почему-то шепотом спросила и сдавленно зашипела, вырывая руку, которую мужчина слишком сильно сжал.
Кик встревоженно на меня посмотрел, перехватил пострадавшие пальчики и провел над ними ладонью, засветившейся голубоватым светом, после чего несчастные косточки сразу перестали ныть.
- Прости, - извиняюще улыбнулся Ла-Шавоир, потом выразительно поднял глаза к шатающейся люстре и пояснил. – Это «Мрачные цветы». Рок-группа и глас оппозиции.
- У вас тут и оппозиция есть? – удивилась я. Хотя, да... недовольные системой имеются всегда.
Наверху прекратили мучить гитару и взялись за виолончель. Красиво, кстати… Играть эти цветики, и правда, умеют. – И, самое главное, что этот глас делает у тебя дома?!
- Пьет, - мрачно поведал кикимор. – Развращает слуг и бьет коллекционные сервизы.
- Пьет, как я понимаю, тоже что-то коллекционное? – нервно хихикнула я.
- Верно, - кивнул Феликс. – Юль, мне кажется, тебе стоит пойти в Нефритовый, а я пока разгоню эту гоп-компанию!
И тут… мне очень не захотелось уходить! Я должна ЭТО увидеть!
И еще, виолончель мучают, и правда, восхитительно! А хорошую музыку я всегда уважала.
Тем временем рокерские мотивы наверху сменились на рок-н-ролльные, и люстра заскакала гораздо интенсивнее. С потолка романтично посыпалась штукатурка.
- Феликс, - я улыбнулась, стряхнула с рукава риалана белую частичку побелки и просительно заглянула в глаза. – Возьми меня с собой, а?
- Ты что, хочешь ЭТО видеть?! – изумился Кик.
- Ты сам подумай, - развела руками. – Это тоже сторона твоей жизни, и, судя по всему, избавиться от нее не получится, верно? Ведь почему-то ты терпишь эту вакханалию.
- Там представители моего ближнего круга, - поморщился болотник. – А им позволено очень много.
- Тем более, - все увереннее продолжала я, потихоньку подталкивая его к лестнице на второй этаж. – То есть, рано или поздно, я все равно с ними столкнусь. Так почему бы не «рано»? Раз так все складывается!
- Ну, ладно, - сверкнул глазами кикимор. – Но в обморок не падать!
Хих! Напугал?
Заинтриговал!
Мы быстро поднялись на второй этаж и вот уже стояли перед дверью, за которой слышались все признаки бурного веселья. Музыка, веселый смех, топот, свидетельствующий о том, что люстре впору ставить памятник. За стойкость.
Снизу раздался грохот, подтверждающий, что всему есть предел. Стойкости в том числе.
Потом с той стороны в дверь что-то врезалось и разбилось, последовала секундная пауза в веселье, которое, впрочем, тут же возобновилось с удвоенной силой, и среди этого шума раздалось восклицание «Ему все равно никогда не нравилась эта ваза!»
Последовал очередной пинок, и я, наконец, узрела… дымовую завесу, в которой бродили какие-то неясные тени.
Когда присмотрелась, поняла, что все не так плохо. Просто я не привыкла к тому, что так накурено.
Из «тумана» вынырнула разукрашенная морда с едва ли не дыбом стоящими светлыми волосами, схватила нас и затащила в помещение. Я почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло, поняла, что это осколки разбитой вазы и порадовалась, что они недостаточно острые, чтобы пропороть обувь.
За спиной многозначительно захлопнулась дверь, придав ситуации мистического ужаса. В подтверждение со всех сторон раздался зловещий хохот, и я неосознанно прижалась к кикимору.
С видимостью тут оказалось не так плохо, как мне сначала показалось. Музыкантов, играющих зажигательный рок-н-ролл, я видела отлично, как и несколько скачущих пар, которым мы, видимо, и обязаны рухнувшей люстрой.
Также заметила полупрозрачную парочку призраков, весело отплясывающих на высоте в полметра над полом.
В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением… И надо заметить, что рок-н-ролп без ограничения вертикалью, это уже почти интим!
На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и что-то завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не поняла.
На фоне этой вакханалии, сидевший в кресле растрепанный, хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.
Тот псих, который нас «встретил», поднял руки вверх и завопил!
- Наро-о-од! У нас радость! Пришел Феликс! – последовали овации по этому поводу, среди которых я, с замиранием сердца, различила пару выстрелов. Белобрысый клоун, в котором я с опозданием опознала совершенно невменяемого Леля, снова заорал. – А также дорогой друг, зная наши слабости, привел девочек!
У меня отвисла челюсть.
Вокруг разразилась буря ликования и радости. Шут тем временем обвел нас мутным взглядом и спросил.
- Кик, а почему их всего две? Маловато будет… - тут он посмотрел куда-то в сторону и воскликнул: - Нет, уже три! – нахмурился и пробормотал. – Хм… четыре. Почкуются, что ли?
