Какая чудесная система...
Пока я размышляла, мы свернули на неширокую улочку и остановились у знакомого особняка. Уже за десяток метров я услышала какой-то странный шум и, не в силах определить его природу, начала с любопытством оглядываться. Кик остановил автомобиль, замер и нахмурился, потом тряхнул головой, буркнул что-то вроде 'Да быть того не может!' и вышел из машины.
Когда мне помогли выбраться, я изумленно замерла, потому что какофония звуков слилась во что-то более-менее цельное, и меня посетил абсурдный вывод. Это тяжелая музыка. Рок, проще говоря. Но откуда ТУТ рок?!
Я покосилась на мрачного риалана, но спросить ничего не успела, потому что он отрывисто бросил:
- Если это то, о чем я думаю, удавлю своими руками, и плевать, что это в принципе невозможно!
Не позволяя поинтересоваться причинами такой злости, он взял меня за руку и повлек к дверям особняка, в котором от громкости музыки уже дрожали стекла.
Двери оказались приоткрыты. Кик стал еще более угрюмым, а потом наградил их сильным пинком, отчего створка сильно стукнулась о стенку, а с потолка на пол спланировало несколько хлопьев штукатурки. Я нервно сглотнула.
Мы вошли в холл. Я задумчиво оглядела дребезжащую и качающуюся люстру, прислушалась и одобрительно хмыкнула, так как соло гитары, воющей откуда-то из глубины дома, вызывало уважение. Неплохо кто-то играет!
Феликс тихо, но очень отчетливо зарычал.
На этом этапе двери распахнулись с другой стороны, и в зале появилась Даромира Скелетоновна. Соклетоновна, то есть.
Достойная дама потрясала черным в заклепках и перьях нарядом, экстремальным макияжем и несколькими недвусмысленно булькающими бутылками, трепетно прижатыми к объемной груди. Увидев хозяина, она улыбнулась, потом всхлипнула, вытерла уголок глаза и направилась к лестнице на второй этаж:
- Вот, уже чудеса мерещатся.
- Даромира! - раздался оглушительный рев зеленого чуда. - Что тут происходит?!
Скелетоновна обернулась и скорбно 'просветила'.
- Цветы! Мрачные...
Я проводила взглядом пошатывающуюся фигуру и недоуменно взглянула на кикимора. Кикимор был в ярости, и мне даже не нужно было снимать кольцо, чтобы это почувствовать.
- Это она о чем? - почему-то шепотом спросила и сдавленно зашипела, вырывая руку, которую мужчина слишком сильно сжал.
Кик встревоженно на меня посмотрел, перехватил пострадавшие пальчики и провел над ними ладонью, засветившейся голубоватым светом, после чего несчастные косточки сразу перестали ныть.
- Прости, - извиняюще улыбнулся Ла-Шавоир, потом выразительно поднял глаза к шатающейся люстре и пояснил. - Это 'Мрачные цветы'. Рок-группа и глас оппозиции.
- У вас тут и оппозиция есть? - удивилась я. Хотя, да... недовольные системой имеются всегда.
Наверху прекратили мучить гитару и взялись за виолончель. Красиво, кстати... Играть эти цветики, и правда, умеют. - И, самое главное, что этот глас делает у тебя дома?!
- Пьет, - мрачно поведал кикимор. - Развращает слуг и бьет коллекционные сервизы.
- Пьет, как я понимаю, тоже что-то коллекционное? - нервно хихикнула я.
- Верно, - кивнул Феликс. - Юль, мне кажется, тебе стоит пойти в Нефритовый, а я пока разгоню эту гоп-компанию!
И тут... мне очень не захотелось уходить! Я должна ЭТО увидеть!
И еще, виолончель мучают, и правда, восхитительно! А хорошую музыку я всегда уважала.
Тем временем рокерские мотивы наверху сменились на рок-н-ролльные, и люстра заскакала гораздо интенсивнее. С потолка романтично посыпалась штукатурка.
- Феликс, - я улыбнулась, стряхнула с рукава риалана белую частичку побелки и просительно заглянула в глаза. - Возьми меня с собой, а?
- Ты что, хочешь ЭТО видеть?! - изумился Кик.
- Ты сам подумай, - развела руками. - Это тоже сторона твоей жизни, и, судя по всему, избавиться от нее не получится, верно? Ведь почему-то ты терпишь эту вакханалию.
- Там представители моего ближнего круга, - поморщился болотник. - А им позволено очень много.
- Тем более, - все увереннее продолжала я, потихоньку подталкивая его к лестнице на второй этаж. - То есть, рано или поздно, я все равно с ними столкнусь. Так почему бы не 'рано'? Раз так все складывается!
- Ну, ладно, - сверкнул глазами кикимор. - Но в обморок не падать!
Хих! Напугал?
Заинтриговал!
Мы быстро поднялись на второй этаж и вот уже стояли перед дверью, за которой слышались все признаки бурного веселья. Музыка, веселый смех, топот, свидетельствующий о том, что люстре впору ставить памятник. За стойкость.
Снизу раздался грохот, подтверждающий, что всему есть предел. Стойкости в том числе.
Потом с той стороны в дверь что-то врезалось и разбилось, последовала секундная пауза в веселье, которое, впрочем, тут же возобновилось с удвоенной силой, и среди этого шума раздалось восклицание 'Ему все равно никогда не нравилась эта ваза!'
Последовал очередной пинок, и я, наконец, узрела... дымовую завесу, в которой бродили какие-то неясные тени.
Когда присмотрелась, поняла, что все не так плохо. Просто я не привыкла к тому, что так накурено.
Из 'тумана' вынырнула разукрашенная морда с едва ли не дыбом стоящими светлыми волосами, схватила нас и затащила в помещение. Я почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло, поняла, что это осколки разбитой вазы и порадовалась, что они недостаточно острые, чтобы пропороть обувь.
За спиной многозначительно захлопнулась дверь, придав ситуации мистического ужаса. В подтверждение со всех сторон раздался зловещий хохот, и я неосознанно прижалась к кикимору.
С видимостью тут оказалось не так плохо, как мне сначала показалось. Музыкантов, играющих зажигательный рок-н-ролл, я видела отлично, как и несколько скачущих пар, которым мы, видимо, и обязаны рухнувшей люстрой.
Также заметила полупрозрачную парочку призраков, весело отплясывающих на высоте в полметра над полом.
В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением... И надо заметить, что рок-н-рол без ограничения вертикалью, это уже почти интим!
На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и что-то завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не разобрала.
На фоне этой вакханалии, сидевший в кресле растрепанный, хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.
