За тобой устроили слежку. Кто знает, когда на тебя вновь снизойдет озарение, и ты напишешь новое письмо с новыми событиями? Кто был этот "другой человек", который тобой управлял, мы не выяснили. Мы строили и фантастические, и мистические гипотезы. Но теперь это уже не важно. Важны события, которые ты написал.
— Подождите. Что значить устроили слежку? Вы следили за мной?
— Следили — это еще мягко сказано. Мы ждали, что ты напишешь новое письмо. Кроме того, мы не могли допустить, чтобы ты попал в чужие руки. Надо было, чтобы ты все время был у нас на виду. За тринадцать лет никаких новых писем, никаких новых "откровений"…
— То есть, вы следили за мной с тех самых пор до сегодняшнего дня?
— Верно. Сначала мы действовали осторожно. Но когда произошло последнее событие в твоем письме, мы усилили слежку. Кроме того, подкупили всех твоих знакомых и близких, чтобы они выведали из тебя новую информацию, новые события. Кто не хотел с нами сотрудничать, на того мы давили. У всех есть слабые места. Надо только знать, на что давить.
Три года назад ты вновь стал вести себя неадекватно, как раньше, после того, как написал письма. У тебя опять начались провалы в памяти. Мы даже боялись, как бы ты совсем не потерял память. Но со временем, ты стал вести себя, я бы сказал, агрессивно с подкупленными людьми, не хотел с ними заговаривать, избегал их. Возможно, даже скрывал что-то.
Теперь мне все стало ясно. Я не сходил с ума. За мной действительно была слежка. Они думали, что я снова видел будущее. Близкие и знакомые часто пытались вывести меня на тот или иной разговор. Например, мы как-то с другом беседовали о том, что ждет Чечению в будущем. Потом он сказал, что хотел бы предугадывать будущее, после чего посмотрел на меня выжидающе. Наверное, я должен был открыться ему, мол, я видел будущее и знаю о многих грядущих событиях. Или, например, на работе коллеги часто спрашивали о конкретных людях, о конкретных местах, хотели знать, что я об этом думаю. Помнится, Ильяс спросил меня, как я думаю, кто выиграет войну в Македонии. Меня тогда еще удивил этот странный вопрос. Я спросил его, с чего это вдруг такой интерес к Македонии? Подобных вопросов было много. И все они вели к одному: что будет? Я, само собой, не знал, что будет. Потому что в будущем я не был. А я-из-будущего меня не посещал.
— Список твоих предсказаний закончился, — продолжал мужчина. — Теперь нам нужен новый.
— Вы хотите, чтобы я написал новый перечень будущих событий?
— Верно.
— Но я не знаю новых событий.
Мужчина вздохнул и стал ходить взад-вперед.
— Не разочаровывай меня, Беслан. Я рассказал тебе все, что сам знаю, не утаил ничего. Теперь твоя очередь рассказать мне все, что ты знаешь. Я тебе не враг.
— Я же говорю — я ничего не знаю!
Он остановился и посмотрел мне прямо в глаза.
— Врать не хорошо, Беслан. Ты что-то недоговариваешь.
— Я еще раз вам говорю: у меня нет той информации, которой вы от меня добиваетесь!
— Ладно. Дай мне ту информацию, которой мы не добиваемся. Тогда я тебя отпущу. В противном случае мне придется отдать тебя на растерзание своему начальству. Другого выбора я не вижу.
От этого человека нельзя было ничего утаить. Он словно читал мои мысли. Возможно, он просто хорошо знал психологию человека. Если я ему расскажу, что могу путешествовать во времени, они захотят, чтобы я отправился в будущее и вернулся с новыми событиями. Или, что хуже, будут держать меня взаперти всю оставшуюся жизнь, заставляя меня изменять прошлое. Но я мог этого избежать, поскольку могу отправиться в прошлое и сделать так, чтобы ничего этого не было. Я вспомнил, как отправлялся в прошлое, как вернулся на несколько дней назад, просмотрел в интернете историю, оправился назад в 1987 год и написал письмо Ельцину. По содержанию оно было объемнее, чем предыдущие два. Я описал больше событий. Тем самым я хотел предотвратить не только войну в Чечне, но и предстоящие катастрофы и войны в других государствах. Мне эта идея пришла, когда я читал историю в интернете. Я думал изменить не только историю Чечни, но и историю мира. Что ж, мне почти удалось это сделать. Однако за свою жизнь людям приходится платить.
Я знал, в какое время отправляться. Надо действовать немедля. Только следовало тянуть время. Если я закрою глаза и начну вызывать образ тропы, этот тип что-то заподозрит, начнет меня трясти, или еще что-то в этом роде, из-за чего я не смогу сконцентрироваться.
— Хорошо, — произнес я. — Мне нужно сконцентрироваться, чтобы узнать будущее.
Мужчина закивал. Я это воспринял, как знак согласия, и собрался было уже закрыть глаза, но тут он вытащил что-то из кармана и подошел ко мне. Я испугался.
— Что вы собираетесь сделать?
Вместо ответа мужчина поднял то, что было у него в руке над уровнем своих глаз. Это был шприц. Он нажал на него, чтобы выдавить оставшийся воздух. Из конца иглы брызнула прозрачная струя. После чего стал поднимать рукав моей левой руки.
— Что вы делаете? — уже запаниковал я.
— Хочу вколоть тебе "сыворотку правды".
Он вонзил иглу мне в вену и ввел содержимое шприца в кровь. Вытащив, приложил палец к месту укола и посмотрел на мои ручные часы.
— Через пару минут ты все мне расскажешь.
И тут я почувствовал слабость. Голова затуманилась. Я словно был очень пьян. Дальнейшие события я помню лишь обрывками. Мужчина задавал мне вопросы, а я на них отвечал. Не скрывал ничего. Рассказал, что могу путешествовать во времени, могу попасть в прошлое, могу и в будущее, только возвращаться не могу. И объяснил почему. Рассказал, с чего все началось. В общем, выдал всю тайну, которую не рассказывал никому. Потом он позвонил кому-то. Приехали двое мужчин в костюмах, задали мне почти те же вопросы. После чего сделали мне какой-то укол, и я уснул.
Первое, что я увидел, когда пришел в себя — это яркий, режущий глаза, свет. Я хотел прикрыть глаза ладонью, но почувствовал сильную тяжесть в руке.
Мне едва удалось повернуть голову набок. В шее что-то хрустнуло. Мышцы болели страшно.
В глазах стояла мутная пленка. Поморгав некоторое время, мне удалось от нее избавиться.
Рядом с койкой, на которой я лежал, стоял какой-то аппарат, провода которого были прикреплены к моей руке. Должно быть, это система жизнеобеспечения. Я лежал в белой комнате один. И больше никого. Окно выходило на улицу. Солнца не было. Все небо заволокло густыми тучами. Тем не менее, свет с улицы казался ослепляющим.
В нос ударил запах дезинфицирующих средств.
Я в больнице.
Мне хотелось снова закрыть глаза и забыться. Но мысль о том, каким образом я здесь оказался, и что вообще со мной случилось, не давала мне это сделать. У меня было какое-то пограничное состояние между сном и бодрствованием.
