— Надо освободить всех! — грозно сказала она.
— Держи, — протянул ей связку ключей Ерикан. — Только ответь мне, зачем ты хочешь освободить пленников?
Свет фонаря отражался в лукавом взгляде учителя. Даже сейчас, в этом проклятом месте, наставник насмехался над ней.
— Посмотри на них, — подняла фонарь Юти и от его света пленники вновь вздрогнули.
— Посмотрел, — кивнул учитель. — И что, думаешь, они здесь незаслуженно? Ты можешь поговорить с каждым. И услышать слезливую историю, про то, как кто-то топил младенцев, ибо был неурожайный год и остальные бы не выжили. Другой расскажет, как резал заблудших путников, чтобы прокормить свою семью. Третий будет рассказывать о несправедливости Имперской политики, которую он хотел искоренить отравлением мешавшего ему торговца.
— Возьми Нараха, — попыталась спорить Юти. — Он здесь несправедливо!
— Несправедливо для кого? — улыбнулся учитель, но движение его губ не источали жизнь. Напротив, будто повинуясь магии подземелья, все лицо Ерикана стала застывшей восковой маской. — Для маленькой преступницы, которая на своем пути нарушила кучу законов Империи? А что скажут Серебряные Вороны, у которых есть приказ найти убийцу и покарать всех, кто ему помогает? Или безутешная мать убитого солдата из Сотрета? Будут ли они считать заключение пособника в тюрьму несправедливым?
Юти молчала. Пусть в словах Ерикана и сквозила насмешка, однако все они были пропитаны горькой истиной.
— Воин не живет понятием справедливости и правды, сила не подразумевает таких критериев, — заключил Ерикан. — Воин руководствуется собственным кодексом. Поэтому мы здесь, чтобы освободить твоего… приятеля. Но не вздумай прикрывать собственные желания справедливостью. Потому что у каждого она своя. И ты будешь в ответе за совершенные поступки.
Юти опустила голову, протягивая ключи обратно. Однако Ерикан не собирался щадить ученицу.
— Сделай все сама! — каждое слово отлетало от стен, пощечинами расцветая на пылающих щеках девочки. — Поступи так, как считаешь правильным.
Казалось, тело не слушалось Одаренную. Чужие руки медленно захлопнули дверь камеры и провернули два раза ключ, закрывая замок. Живой мир отпрянул, и тени внутри мертвого царства вновь ожили.
Стражника Ерикан оставил там же, уверяя, что скоро тот придет в себя. Юти подумалось, что тюремщик такой же пленник здесь, как и те, кто находятся с другой стороны решетки. На прощание девочка лишь забрала догорающий масляный фонарь. Ей хотелось, чтобы путь обратно освещало как можно больше света.
Воздух внутреннего двора, несмотря на гарь и запах паленого мяса, показался Юти таким свежим, будто она вновь очутилась на высокогорье Хребта Дракона. Огонь уже переполз на крышу, беснуясь и радуясь долгожданной свободе. Несмотря на огромное количество солдат, никто не обратил на них должного внимания.
Лишь когда троица пробралась к лестнице, ведущей на стены, и одолела добрую ее половину, кто-то из стражников заметил незнакомцев. Пусть и не сразу, но солдаты организовали погоню. А если быть точнее — разделились на три большие группы. Две из них ринулись к соседним башням, а третья последовала за теми, кто посмел вторгнуться во владения имперской тюрьмы.
Юти готовилась к битве. Она не видела другого исхода, пусть наставник и говорил, что задача проникнуть в Теол лежит на плечах Одаренной, а выйти из него — проблема Ерикана. Но уж слишком слаженно действовали солдаты. Вероятно, они намеревались подобраться к незваным гостям одновременно и нанести удар всей мощью закованного в сталь кулака.
Тем неожиданнее стало для Юти, когда Ерикан заставил девочку и Нараха лезть на самый край стены. Ветер издевательски трепал одежду, будто маня шагнуть вперед. А далеко внизу виднелся высушенный ров, каменистое дно которого все равно отвергало намерения беглеца спрыгнуть вниз. Была бы там вода…
Однако учителя подобные недочеты не остановили. Наказав подопечным не дергаться, он сгреб их, точно два набитых ветошью куля, и шагнул в пустоту. Юти вскрикнула и закрыла глаза. Ветер продолжал хлестать ее, казалось, теперь даже яростнее. Твердая стена ушла из-под ног. Только они не рухнули камнем вниз… а стали медленно спускаться. Будто собранный из кожи и костей змей, которым балуются детишки охотников в Пределах, мягко снижается, потеряв восходящий поток воздуха.
Юти запоздало заметила, как горят сразу два обруча на правой руке учителя. Да, Ерикан не мог своей волей заставить подняться их в воздух и перенестись через стены. Но мягко спланировать, даже с таким балластом, как два человека, оказалось под силу мастеру-элементи.
— Что теперь? — спросила после своего первого «полета» Юти. Несмотря на то, что они все это время снижались, девочка про себя все равно окрестила произошедшее «полетом».
— А что делает каждый здравомыслящий человек, которого преследуют превосходящие по численности солдаты, да еще вооруженные луками? — задал вопрос учитель и тут же сам на него ответил. — Бежать.
И не говоря больше ни слова, припустил так резво в сторону Хребта Дракона, что даже стартовав вслед за ним, Юти оказалась на весьма порядочном расстоянии. Правда, существовал еще один веский аргумент, почему девочка отстала. И имя ему было Нарах.
Сын торговца за время пленения сильно отощал. Он и раньше не отличался завидной дебелостью, однако взаточение сыграло с Нарахом злую шутку. В прорехах одежды виднелись его торчащие ребра, осунувшееся лицо пусть не лишилось прежней красоты, но то оказалось тенью, смутным отблеском былого очарования амиста. Даже бронзовая кожа, казалось, выцвела в застенках Теола.
И вместе с тем сердце Юти продолжало странно волноваться, когда она смотрела на Нараха. Нечто незнакомое ей распускалось, как первый цветок, показавшийся после уходящего звенящим ручьем снега. Потому Одаренная то и дело останавливалась, подбадривала еле переставляющего ноги амиста, нежно, но вместе с тем твердо подталкивала его, чтобы Нарах не переставал двигаться. И даже когда засвистели стрелы, не оставила того, о чьем освобождении все это время думала не меньше, чем о мести.
Учителя они нагнали уже у подножья Хребта. Он сидел на скале, свесив ноги, как самый обычный мальчишка и с интересом разглядывал парочку. Его губы скривились в легкой ухмылке, а левая бровь с изумленно изогнулась. И еще больше Ерикана развеселило, когда Нарах, задыхаясь после быстрого бега, заплакал.
— Юти… Ерр…рикан.
Амиста будто только что осознал произошедшее. Понял, что все случившееся не дурной сон, какой бывает от макова молока, которое дают тяжело раненым. Не иллюзия и не бред умирающего. Нарах плакал и вместе со слезами в него возвращалась жизнь.
— Юти, — повторил он и обнял девочку.
Кто знает, может быть, если бы рядом оказался Ерикан, и его постигла бы сия участь. Однако вся благодарность пленника досталась Одаренной. Юти почувствовала, как приятно заныл живот, будто от самого вкусного угощения, а спину, от нижнего позвонка до верхнего, охватил жар. Точно вся сила пыталась сейчас вырваться из нее.
У Юти возникло двойственное чувство. От Нараха не пахло — несло потом и еще каким-то странным мерзким запахом, которому девочка дала название «дух узника». Но вместе с тем Одаренная не хотела, чтобы все это заканчивалось.
— Нам… — сиплым голосом начала, беря себя в руки. — Нам надо торопиться. Солдаты пойдут по нашим следам. У них есть лошади.
— В горах нас не достанут, — ответил Ерикан, которому происходящее явно приносило удовольствие.
— Все равно, — решительно отстранилась девочка.
— Ты права, — утер слезы Нарах. — Но мне не хватит и всех слов на всех существующих языках мира, чтобы выразить свою признательность.
— Имперского языка вполне достаточно, — спрыгнул с камня Ерикан. — Ладно, если с благодарностями закончено, то нам и вправду надо двигаться.
Юти еще долго приходила в себя, отсчитав не одну тысячу шагов. Свежий ветер не холодил, а, казалось, напротив, разжигал нечто разбуженное внутри. Пылал внизу Теол, а вместе с ним горела и Одаренная.
