— Глупый вопрос, но что там, за окном? Побывать в ситрайском лесу, и ни разу не выглянуть на улицу, — задумчиво усмехнулась Тиниара.
— Там высокие сосны и свежий воздух. Дом весь увит лимонником и припорошён снегом. Кругом огромные сугробы, очищены лишь двор и дорога к поместью.
— Наверное, очень красиво.
— Это так. Но ты и сама вскоре сможешь увидеть, потерпи ещё немного.
— Мне иногда кажется, что я умру в этой комнате, — голос чуть надломился, девушка отвела взгляд, пряча подступившие слёзы.
— Нет, Тиниара, нет, когда принц приедет…
— Я не верю ему, как ты не понимаешь? Мне страшно, — она обхватила себя руками и тяжело вздохнула. — Извини, не хочется портить тебе день, но я правда очень боюсь.
Мужчина подошёл к ней и присел на кровать, стараясь заглянуть в синие глаза. Девушка долго отводила их, явно смущаясь от его близости, и тогда он накрыл пальцами крошечную ладошку, словно случайно лежавшую рядом.
— Я никому больше не позволю обидеть тебя, — тихо сказал ситраец. Это прикосновение заставило его сердце пропустить пару ударов.
— Не уходи, — пристальный взгляд, от которого стало труднее дышать.
— Не уйду, — кивнул Дилькионниль, пальцы сами сжались, притягивая её руку к сердцу. Искал любви холодных ситрайских женщин, а оказалось, что больше всего на свете нужен человеческой девушке. Она неуверенно подалась вперёд и прижалась личиком к его рубашке, мужчина обнял её так нежно, будто боялся сломать. Пальчики нащупали шрам на груди сквозь тонкую ткань рубашки и медленно поползли вниз, исследуя его на ощупь. Дилькионниль тяжело вздохнул и почувствовал, как вновь смущается. Боги великие, девчонка была младше его в шесть раз, и умудрялась вводить в ступор, как неопытного юнца. Она словно видела его насквозь, нуждалась в нём, и в то же время позволяла быть уязвимым. Принимала все достоинства и недостатки… стоп, что? Откуда эти ощущения? Дилькионниль невольно покосился на руку, где было нанесено защитное клеймо, но реакции не было. Принуждения не было. Откуда же этот ворох эмоций? Чувство вины? Желание быть для кого-то важным? Потребность в любви?
Ладошка замерла ненадолго на конце шрама и схватилась за край его брюк, Тин потянула мужчину к себе, и тот суетливо подался вперёд, подгибая левую ногу и садясь к ней почти вплотную. Девушка сидела к нему боком, упираясь плечом в грудь, вновь опустила глаза, словно боясь спугнуть, подняла подбородок и медленно потянулась вперёд, прижимаясь горячими губами. Он нахмурился, чувствуя, как теряет контроль, смял руками её тунику, желая почувствовать тело, и замер, понимая, что всё равно не в праве делать её ещё более уязвимой, чем есть. Когда-нибудь потом, когда она примет предложение принца и станет с ним на равных, они смогут…
— Не думай, — недовольно прошептала она в его губы, ладонь, державшаяся за край его брюк, вдруг оказалась внутри, и последние мысли о разумности их поступков покинули голову, оставляя место лишь безумному желанию.
3.07
Дилькионниль лежал в кровати, закинув за голову руки и уставившись в потолок. Девушка мирно спала рядом, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её. Если хоть кто-то узнает, чем они здесь занимались, проблем будет не разгрести, но вот уже третью ночь подряд он проводил с ней. Завтра должен был приехать принц, Тиниара почти согласилась на придуманный целителем план, перемещения стали более контролируемы… всё шло хорошо, только вот на душе отчего-то было паршиво. Наверное, сказывалась неопределённость. Свет от светлячков, живущих в террариуме рядом с кроватью, едва очерчивал предметы вокруг, отсутствие окна и невозможность проветрить комнату привела к тому, что воздух стал тяжёлым и затхлым. Спать здесь было неприятно, но уходить он не хотел. В конце концов, обещал, что будет рядом.
Тиниара проснулась от пульсации камня. Она хранила его в кармашке туники и вдруг почувствовала, как артефакт стал неимоверно тяжёлым, потянул вниз тонкую ткань. Девушка быстро взяла его в руку и тихо спросила:
— В чём дело?
Дилькионниль всё-таки уснул, хоть и твердил, что совсем не устал. Тин усмехнулась, глядя на него — как, оказывается, легко управлять мужчинами. Одна ночь вместе, немного надавить на чувство вины — и вот он уже готов носить тебя на руках и обещать лучшую жизнь. Осталось лишь проследить, чтобы обязательства были исполнены. Камень вновь застучал, ей почудилось вдруг, что в нём неуверенно бьётся сердце. Девушка попыталась отмахнуться от нарастающего беспокойства, но ей не удалось этого сделать. Она села в кровати, до боли сжимая артефакт в ладони, чувствуя, как острые кромки впиваются в кожу, и повторила вопрос:
— Что случилось?
— Тин? — сонно позвал её ситраец, но девушка не отреагировала. Внимательно вслушивалась, надеясь разобрать странный шёпот в своей голове. Эльфийский? Точно эльфийский. Её знаний едва хватало на то, чтобы разобрать отдельные слова, но вот смысла сказанного она не понимала. Неудивительно — практики крайне мало, а язык был настолько сложен, что даже ситрайцы использовали его лишь в церемониальных речах и заклинаниях.
— Почему ты читаешь предсмертную молитву, Тин? — встревоженно спросил её Дилькионниль, обнимая за плечи.
— Предсмертную? — в недоумении переспросила девушка. Похоже, она неосознанно стала повторять эти слова вслух. Но теперь всё складывалось, она наконец поняла смысл… и узнала голос. — Эрик, это Эрик.
— Эрикиль? Принц Лорийский? При чём тут…
— Он связан с камнем. И, судя по всему, артефакт может как-то передавать мне сообщения от него. Эрик умирает.
Тин вскочила на ноги, заметалась по комнате, заламывая руки. Боги великие! Дариец ведь говорил, что времени совсем не осталось, но она не поверила. Теперь не успеет вытащить. Его смерть — это только её вина́. Если она осилит два перемещения подряд, даже если получится, то куда делать второе? Кто успеет его спасти? Девушка понятия не имела, как отнесутся к его возвращению во дворце, и не знала, есть ли в академии новый целитель и насколько он силён. Если только… Тиниара замерла и перевела взгляд на Дилькионниля.
— Ты его исцелишь, — не вопрос, скорее похоже на приказ. Девушка поморщилась, рассматривая выражение его лица: не так, не так с ним надо. Сейчас всё, чего она добивалась эти три дня, пойдёт коту под хвост, если не сумеет правильно всё объяснить. Тин подбежала к кровати, садясь рядом с ситрайцем, обхватила его лицо ладонями, прижалась губами, отчего мужчина немного расслабился, но всё же недоверчиво отодвинулся, заглядывая в глаза.
— Где он сейчас?
— В пещере. Там выхода нет, я случайно туда его переместила и не могла вытащить. Не могла принести сюда. Эрика бы убили здесь. Или ещё хуже.
— И что с ним?
— Он всё это время поддерживал в себе жизнь эльниром.
— Тин, — вздохнул целитель, качая головой. — Я не настолько хорош.
— Ты справишься, — девушка вновь поцеловала его, и мужчина зажмурился, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Не выходило. Он готов был сделать для неё что угодно. Даже спасти её бывшего возлюбленного. — Я сейчас перенесу его.
Тин отстранилась, оставила Дилькионниля одного. В тишине было слышно, как бьётся его сердце. Быстро бьётся. Ситраец ещё раз провёл пальцами по клейму, которое должно́ было защищать его от внушения — оно молчало. Не реагировало, хотя всё буквально кричало, что им управляют, помыкают, словно куклой. И самое страшное, что ему было почти всё равно. Мужчина поднялся с кровати, собираясь включить свет и найти одежду.
* * *
Тиниара очутилась в пещере и сразу закашлялась — воздух был полон зелёного газа, его густые клубы поднимались над полом, перетекая и рассеиваясь в остатках нетронутого воздуха. Эрикиль лежал у дальней стены, на самом высоком месте, и уже почти тонул в ядовитом тумане. Девушка побежала к нему, всколыхнув эту мерзость, отчего по газу пошли высокие клубящиеся волны.
