шутовской поклон, гнома поднялась по лестнице, и подвал вновь затопила тьма.
Я открыл глаза. И ничего не изменилось. Люк был закрыт, и в помещение не проникало и лучика света.
Но, по крайней мере, я жив. Хоть и явно нездоров, — при попытке немного сменить положение, сильно заболел бок, в добавок к горящим щекам, а значит Гирго уже приходила, и, когда не смогла меня добудиться, выместила на мне свою злобу. Убью заразу, — мрачно подумал я, принимаясь за дыхательный комплекс. Нельзя было терять ни секунды. Я понятия не имел, как давно она была здесь, но вечером в любом случае вернётся, чтобы избавиться от тела. Откладывать это она не будет.
Надо будет поблагодарить Зибела при случае. Именно из его рассказов я почерпнул столь полезные знания, позволившие мне обмануть свою тюремщицу.
С подачи Рэйкара, я был частым гостем у добродушного старичка Контэ. Не после каждой тренировки, разумеется, но раз в неделю меня к нему приносили стабильно. Вот и в тот раз наставник, испытывавший лютую ненависть к деревянным мечам, попытался один такой сломать. Увы, но ничего не вышло. Тренировочный дрын остался целым, а вот предплечье у меня подобным похвастаться не смогло. Недовольно велев мне проваливать, он покинул тренировочную площадку, а я, шипя от боли, отправился лечиться.
Встретивший меня Зибел проследил, чтобы я аккуратно улёгся, дал обезболивающего, и, выждав необходимое время, чтобы оно подействовало, принялся собирать кости воедино. Параллельно он расспрашивал, как у меня дела, и я высказал ему своё нежелание видеть Рэйкара в ближайшее время. Целитель проворчал, что в ближайшие несколько дней мне это и не грозит, так как нагрузки никакой мне на руку давать нельзя. На что я возразил, что это тут совершенно ни при чём. Прекрасно он всё знает и сам, но это никак не помешает ему, по своему обыкновению, приходить по утрам и интересоваться, почему я не пришёл на тренировку.
Вот тогда-то, хитро усмехнувшись, он и поделился со мной малоизвестным трюком. Оказывается, если делать расслабляющую дыхательную технику под снотворное, то спать будешь крепче и дольше. И добудиться тебя будет настоящим подвигом. И чтобы я не просыпался от каждого неловкого движения, он может выдать мне пару порций сонного порошка.
Помню, я горячо благодарил его, а он добродушно улыбаясь, сказал, что лишить Рэйкара удовольствия — большая радость для него. Ведь из-за него ему приходится работать.
Тогда это сработало. И наставник, судя по его злобной роже, когда я наконец выздоровел, приходил.
Поэтому и в этот раз я решил рискнуть. Правда, взяв вместо простой расслабляющей техники ту, что мне преподавала Дуух. Она позволяла замедлить текущие в организме процессы. Тут, правда, был серьёзный риск не проснуться. Я никогда такого не делал и не знал, сработает ли это. Но выбора как такового не было. Учить чему-то смертельно оскорбившую меня гному я не собирался ни при каких условиях. Такое не прощается. Потому я и собирался сбежать. Ну а из придуманных мной хотя бы теоретически реализуемых способов быстрым был только такой.
Взбодрившись и приведя, насколько это было возможно, тело в порядок, я принялся сгибать и разгибать ноги, стремясь разогнать кровь и вернуть им чувствительность. Видно Гирго очень хотела знаний по рунам, раз всё-таки отстегнула мне колодки. Но вот пинков я ей всё равно не прощу.
Закончив с разминкой, встал на ноги. Боги, как же это приятно. Как здорово просто иметь возможность встать тогда, когда тебе вздумается. Да уж, недаром говорят, что начинаешь ценить что-то, только это потеряв. Несмотря на присутствовавшую слабость и лёгкую боль, удовольствие было неописуемым.
Позволив себе минутку положительных эмоций, я принялся за приседания. Да, я быстро выдохнусь, но в этом-то и состоит моя цель, а вовсе не в желании потренироваться перед смертью. Нет, мне нужно выгнать из себя ту отраву, которую мне скормила Гирго. Хотя бы какую-то её часть. Да, я не смогу полностью вернуть себе контроль над магией в ближайшее время, но мне и не надо. Только бы чуть-чуть. Самую капельку.
Я продолжал приседания, игнорируя усталость и боль, до тех пор, пока ноги не стали согласны мне подчиняться. Отдыхал минут десять, делая пародии на подтягивания на цепях, чем были недовольны запястья. Снова принимался сгибать-разгибать колени. Раз за разом, подход за подходом.
Насколько я добился прогресса в очищении организма, мне было неизвестно, но устал я вусмерть. И пропотел насквозь. Когда уже не было сил шевелиться, я принялся ждать. Больше сделать мне не успеть. Будет ли этого достаточно? Ну, я узнаю об этом первым.
Прошло, наверное, больше часа, когда я, наконец, услышал какую-то возню наверху. Закрыв глаза, приготовился. У меня будет только один шанс. Сердце забилось быстрее, а весь мир как будто куда-то ушёл, оставив лишь меня, тьму и люк, что вот-вот должен был открыться.
Почувствовав сквозь зажмуренные веки свет, я открыл глаза. Сейчас! — мелькнуло в голове, и я изо всех сил дёрнул телекинезом опорную ногу Гирго. С проклятьями и грохотом она скатилась по лестнице, распластавшись на деревянном полу.
— Ах ты, лайсов выкидыш! Я убью тебя! — с рассечённого лба гномы текла кровь, заливая ей глаза, но это не помешало ей заметить рану на бедре. Да, когда ходишь с топором, надо бы смотреть под ноги, — мелькнуло у меня в голове, пока я осматривал помещение.
Рванувшаяся было ко мне Гирго скривилась от боли, и, не сводя с меня ненавидящего взора, сорвала с себя рубашку, принявшись бинтовать рану. Ага, вот так вот я и разрешил. Топор, брошенный ей, заскользил ко мне, вынудив мерзавку отвлечься и броситься за ним. Я не сумел прийти в себя для более-менее тонких манипуляций, магия давалась с огромным трудом, потому, в несколько шагов, она сумела перехватить оружие.
Стоя посреди подвала, с топором в руках, с окровавленным лицом и горящим безумием взором, она смотрела на меня и я видел в её глазах обещание смерти.
— Гирго! Подумай! Сейчас ты своими руками угробишь свой билет в лучшую жизнь.
— Я угроблю тебя. И мир скажет мне спасибо, — прошипела она, хромая в мою сторону.
— Никто и не узнает обо мне, ведь ты никому не расскажешь. Так что и тут тебя ждёт поражение, — ухмыльнулся я, — которое по счёту? Только за последние пару дней третье. И это только в этом подвале. И представить боюсь, сколько унижений и неудач ты терпишь ежедневно наверху. И знаешь, что? Я могу понять, почему.
— Что ты несёшь? — она остановилась,
