Беллри несильно вздрогнул.
— Нет, не думаю.
— Тогда чего ж мечешься, будто первый день на свете живешь? Или не знаешь, как решаются такие вопросы?!
— Я…
— Болван ты, а не эльф!!
— Трис, они действительно не умеют извиняться, — странно кашлянул подъехавший Рес. — Не злись: у них принято самому выбирать себе кару за совершенную ошибку. И если тот, кого задели, признает ее достойной, значит, виновный прощен, а проступок забыт. Так заведено.
— Мне все равно, что и как там у них принято! Мы в Симпале! Почти в Приграничье! Тут живут люди и им подобные! И у нас принято поступать по-другому! Как НОРМАЛЬНЫЕ разумные существа, а не ушастые снобы, которым больше заняться нечем, кроме самобичевания! Выбрали себе кару, недалекие при…
— Прости, Трис, — вдруг неслышно выдохнул Беллри, прервав мои возмущенные излияния на корню. Яжек при этом непонятно кашлянул, Зого тихо присвистнул, выражая крайнюю степень удивления. А вот Рес подавился какой-то фразой и ошарашено уставился на эльфа, будто в первый раз увидел. И плескалось в его глазах такое изумление, что сразу стало ясно: раньше ушастые не слишком отягощали свою душу чистосердечными признаниями. — Мы действительно очень виноваты.
Я ошеломленно моргнула.
Ого! Как быстро! Я-то думала, их с Шиаллом на аркане волочь придется, под пытками извинения выдавливать, а он, как оказалось, сам готов каяться. Точнее, на все готов ради того, чтобы меня задобрить. Раньше бы морду воротил, губы кривил презрительно, а тут — бах и все! Похоже, самое время этим заниматься не ему, а мне, наслаждаясь неожиданным триумфом! Он же ни на секунду не задумался! Не усомнился! Ни словечка не возразил! Потребовали от него извинений, и нате вам, пожалуйста. Прямо ненормально покорен и смиренен, будто новорожденный ягненок. Хоть голыми руками бери! Кажется, совсем дошел до «ручки», или я ничего не понимаю в людях! Но неужели Ширра их НАСТОЛЬКО напугал, что остроухие поступились даже своими обожаемыми принципами?!!
— Прости, — сглотнул эльф. — Это больше не повторится. Никогда.
— Конечно, нет. Потому что в противном случае я вас больше жалеть не стану — так влуплю, что мало не покажется. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я сумею? — буркнула я, неожиданно остывая. Беллри незаметно покачал головой, но в его потухших глазах вдруг загорелась слабая надежда. — Прекрасно. Тогда, надеюсь, я больше не услышу от вас прежних речей и не увижу того выражения, с которым вы меня некогда изучали?
Он заметно порозовел и уже явственнее кивнул.
— Нет. Еще раз извини, это была непростительная ошибка с нашей стороны.
Так. Не знаю, в чем дело, но едва Ширра появится, все с него вытрясу, потому что ненормально это — раскаивающиеся эльфы! Совсем ненормально. Хоть и приятно, не скрою. Может, у них просто совесть взыграла и со временем из них все же получится что-то путное? Или Лех чего понарассказывал? Тогда обоих к стенке припру и зарублю к такой-то маме, если они мне все не выложат!
— Гм… ладно. Может, и извиню, — с сомнением протянула я. — Все-таки не со зла это, а по причине дурного воспитания. Да и начальник ваш наглый слегка огорчится, если вы вдруг упадете в голодный обморок во время нападения нежити, которой тут, если верить чужим рассказам, полно. Так что живите спокойно. Но прежде ответь на один вопрос: неужели это из-за Ширры вы так переполошились?
— Нет, — слабо улыбнулся эльф. — Я же сказал: он не при чем.
— Тогда почему? Дело в… серебре? (Ииров демон! чуть не брякнула «в лунном!») В моем риалле?
— Не только.
— А в чем? Ты не юли, остроухий, а то передумаю, и будешь потом всю оставшуюся жизнь ходить непрощенным. Что за тайны вы тут развели? В чем дело?
— В тебе, конечно. Разве не видно? — вздохнул Беллри. — В том, что ты здесь, одна, в таком странном виде и почти без защиты.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я, кинув мимолетный взгляд на любопытные физиономии вокруг. — Вы… что-то знаете?
Эльф странно кашлянул.
— Трудно было не узнать, ведь в какой-то момент ты престала скрывать свои способности. И ловкость, и сила, эта скорость… ни один человек не смог бы уклониться от моей стрелы! А ты смогла. Легко, будто играла. Просто уклонилась и исчезла, словно призрак во тьме. Да, ты невероятно похожа на человека, во всем, хотя я прежде думал, что такого не бывает. Но твои когти просто поразительны — настоящие сабли! И кожа…
Мне стало дурно от осознания того, что ушастые, оказывается, во всех подробностях наблюдали за недавним преображением. ВСЕ подметили! Запомнили! И до сих пор пребывают в шоке! Двуединый! Сколько же они тогда успели понять?!
— Значит, вы все-таки видели?
— Ну, кое-что, — внезапно смутился Беллри.
— Остальное сами додумали? — поежилась я от неприятной мысли.
— Нет. В этом как раз и помог твой риалл. Он… — эльф неуверенно помялся. — Он весьма необычен для вещей такого рода. Можно сказать, таких вообще больше нет. И то, что он признает тебя, говорит лишь об одном — вы очень тесно связаны. А значит, ты владеешь им по праву.
Я вдруг неловко кашлянула, припомнив, каким образом заполучила это самое «право». Вернее, нагло выкрала его из королевской сокровищницы, воспользовавшись некоторыми своими умениями, после чего излишне поспешно сбежала, пожертвовав ради этого изрядным количеством кожи, крови и некрасиво обломанными ногтями. А потом еще и от компании крысодлаков отбивалась, защищая свое так называемое «право» от чужеродных лапаний. Но жемчужина — моя. Она только моя и ничья больше. И она, кстати, тоже так считает: признала хозяйку, красавица моя. Целиком и полностью признала. Прав ушастый.
Мои пальцы невольно пробежались по выпуклому боку риалла и чуть вздрогнули от легкого морозца, которым одарила их отозвавшаяся жемчужина, а потом от такого же легкого укола тепла, исходящего от черного камня Ширры. Интересно, это что-то значит? То, что раньше она иногда теплела, а теперь стала заметно холодить кожу? Или здесь агат виноват? Не знаю. Но надеюсь, им это ничем не повредит.
— Ладно, — вздохнула я. — Хватит мокнуть. Иди-ка ты к брату и забирайся под свой чудесный плащ. Потом поговорим, если не возражаешь, а то я скоро позеленею от этой мокроты. На лягушку стану похожей.
Беллри недоуменно вскинул брови, но того не понял, что лишние уши мне тут совсем не нужны, а разговор-то у нас пошел совсем не для посторонних умов. Конечно, от признания эльфа понятней ничего не стало, но хотя бы теперь можно надеяться, что с ними больше не будет проблем. И тайну мою, смею думать, они тоже никому не выдадут — говорят, ушастые действительно ценят верность слову. А этот почти впрямую поклялся, что готов на все, чтобы наладить отношения. Даже вон, чего удумал — помирать голодно смертью, лишь бы вымолить прощение!
