— Не знаю. Спроси сам.
— Интересно… А когда она узнала… кхм… о своем предназначении?
Я искоса взглянул на Ирину и, получив в ответ вялое пожатие плечами, решил положиться на Господа и рассказать все… Ну, почти все.
— Вчера.
— Вчера, — задумчиво пробурчал Хмырь, потирая неровно заросший щетиной подбородок. — Так, значит. Ну что ж. Ясно… И когда у нее точка инаугурации?
— А?.. Чего?..
Увидев наше явное и обоюдное непонимание, Хмырь поморщился и нехотя пояснил:
— Его еще «момент X» называют. Это день, когда она должна будет связаться с исходными силами и исполнить свое предназначение… Так когда и где?
— Через два дня. Здесь же, в Челябинске, но за городом.
— Время необдуманных решений и скороспелых мессий, — вздохнул Хмырь, почему-то разом уверившись в правдивости моих слов и не выказывая ни капли сомнений. — И куда только катится этот мир? Даже Господь как будто с ума сошел. Сначала День Гнева, потом вся эта нечисть, а теперь еще и мессии, которым три дня сроку на осознание отпущено.
Хмырь уныло скривился и как-то чуть лине обиженно продолжил:
— Раньше мессий с самого рождения готовили. С детства внушали: ты не такой, как все, ты особенный, привыкни и осознай себя, пойми, для чего ты рожден… А тут — три дня. Нет, неладно что-то в мире нашем. С чего такая суета? Разве Господь, у которого один день, что тысяча наших лет, и тысяча лет, как один наш день, может куда-то торопиться?
— Значит, может.
— Но зачем? С какой целью.
Я не смог сдержать просящийся наружу смешок.
— Вот и я все время спрашиваю: зачем? С какой целью?
Хмырь стрельнул в мою сторону недоверчивым взглядом.
— Ладно, оставим этот вопрос. Все равно ответа на него мы найти не сможем, а через два дня это, может быть, не будет уже вопросом.
— Или же он нас волновать больше не будет.
— Да. Или же он не будет нас больше волновать, — спокойно подтвердил Хмырь. — В любом случае сейчас не время ломать копья в теологических спорах. Лучше перейти к вопросам практического плана. Например, вот… Ты кто?
— В смысле? — я вытаращил глаза. — Я же вроде бы тебе уже представлялся.
— Да нет, — отмахнулся Хмырь, — я не о том. Что мне твое имя? Меня интересует другое. Она — мессия. А ты тогда кто?
— Ее ближайший сподвижник, — фыркнул я.
— Доказательства!
Доказательства? Какие еще ему нужны доказательства? Зачем?.. И почему он, с ходу поверив в высокую миссию Ирины, пытается теперь стрясти с меня подтверждение моей ничтожной роли? Ладно. Отвечу. Проверю заодно свою интуицию, которая давно уже вопит мне в ухо, что здесь что-то нечисто.
— Голословные утверждения Матери Ефросиний.
— И все?
А тебе мало? Хорошо. Я добавлю.
— Плюс показания теосоврестора и слова Аваддона. Хмырь ненадолго задумался. Я улыбнулся, предвкушая.
— Аваддон? — переспросил он. — Это такой высокий, с чешуей и рогами?
— Да, — с вызовом ответил я, одновременно чувствуя, как медленно нарастает во мне удивление. Хмырь знает Аваддона? Откуда?! Или демоны теперь лично являются к каждому бездомному бродяге?
— Не верь ему.
— Что?..
— Я сказал: не верь ему. Этот тип соврет ни за грош. Даже если никакой выгоды в этом для себя не усмотрит, все равно соврет.
— Ты знаешь Аваддона?!
— Ну, вообще-то, лично не знаком, — признался Хмырь. — Но о его земных похождениях наслышан. Если провести аналогию между нижним миром и человеческим, то Аваддон у Сатанаила — нечто вроде наместника по земным делам. Он постоянно появляется то здесь, то там. В последний раз его видели, по-моему, где-то в Аргентине лет семь назад… А может, то был не последний раз? Сейчас уже не знаю.
Некоторое время я тупо смотрел на него. А он смотрел на меня. Потом я не выдержал:
— Ира, мы отойдем на минутку. Хорошо? Вялое пожатие плечами:
— Мне все равно.
— Мы недалеко. И ненадолго… Извини.
Дернув Хмыря за рукав, я оттащил его в дальний угол. Там было темно и пыльно. Но, по крайней мере, теперь можно было надеяться, что Ирина нас не услышит. Мы сели на какую-то ржавую бочку, и я наконец-то задал тот вопрос, что жег меня с самого момента нашего знакомства.
— Послушай, Иван… Я вижу, что когда-то ты проходил военную подготовку, и до сих пор я думал, что ты — бывший армейский командир. Капитан или, может быть, майор. Но ты знаешь назубок Библию, имеешь свое мнение по поводу подготовки мессий, а теперь еще и выясняется, что чертовски хорошо осведомлен о демонах… по крайней мере, об одном демоне. Да и говоришь ты как церковник. Иван… Кем ты был раньше? Кто ты?
После короткой паузы, потраченной на разглядывание неровно обрезанных ногтей, Хмырь молча поднял глаза. Взглянул мне в лицо и, наверное, понял, что я от него теперь не отстану.
— Екатеринбургский верховный инквизитор, — сознался он. И, видя мои выпученные глаза, коротко пояснил: — Бывший, конечно. Меня судили и сан сняли… Да ты, наверное, слышал.
Я несколько неуверенно кивнул. Конечно, слышал. А кто не слышал? Лет пять назад об этом на каждом углу судачили. Еще бы, такая новость — верховный инквизитор Екатеринбурга обвинен в ереси. Суд вроде бы действительно был. Только я не знал, чем он закончился. И непонятно, что бывший инквизитор делает здесь, в соседней епархии. Его что, изгнали? Или, что более вероятно, сбежал сам?
Но в любом случае бездомный бродяга по прозвищу Хмырь — один из высших церковных чинов соседнего города… Я только головой закрутил. Ничего себе случайное знакомство.
А потом, когда прошло первое удивление, — задумался. Вспомнил. Всю вереницу случившихся за последние несколько дней «случайных» встреч и знакомств.
Разумный мертвяк, которого я упокоил неделю назад и который, по словам Матери Ефросиний, при жизни должен был стать одним из апостолов. Сама живая святая. Ее темный антипод — Еременко. Демон Аваддон. Бывший верховный инквизитор, лишенный сана за ересь и говоривший, что не верил в Бога с самого рождения до нынешних дней.
Что-то слишком много «случайностей» получается…
— Знаю, о чем ты думаешь, — негромко сказал Хмырь. — Поверь, это не случайность. У Господа Бога случайностей не бывает.
Я вздрогнул. Поднял глаза. Заметив мое удивление, Хмырь устало вздохнул:
— Нет, мысли я читать не умею. Я всего лишь старый усталый церковник, в свое время излишне увлекшийся философствованием и за это лишившийся сана. Я не мессия, — он скосил глаза в сторону отрешенно теребившей уголок брошенной на стол старой газеты Ирины и добавил: — К счастью.
Я кивнул в знак понимания. Спросил:
— А она может?
— Читать мысли?
— Да.
— Сейчас, наверное, нет. Но через два дня настанет момент, когда она сможет все. Даже принести в мир новый День Гнева. Или уничтожить последствия старого.
