— Ты хочешь сказать, что тот, кто произносит заклинание, сам его слышит? А если заткнуть уши?
— Замануха в стихах что, действует, только если их вслух читать? А вот болт тебе навстречу, никогда не поверю!
— А если иммунитет какой-то к этой магии?
— Какой-то чего?
— Иммунитет. Устойчивость. Невосприимчивость. Понял?
— Понял. Чай, не дурак. А теперь смотри, что получается. Была у них там, в Эльдорадо, война. Как вы себе представляете битву, когда один бог подбегает к куче других богов, выкрикивает какую-то непонятную чушь, и все умирают? Это уже шахид какой-то получается, а не бог! Да и если бы были устойчивые, они бы и пережили бойню. А так выжил один Кронос, которого потом тем же заклинанием и прибили. Значит, не было никаких устойчивых. Говорю же, кто в армии не служил, в жизни ни хрена не понимает. У вас тут концы с концами не вяжутся, а вы и в ус не дуете!
— Мы кретины? — уточнил Сатана. — Вот скажите, уважаемый Абрам Альбертович, кто из нас двоих, по-вашему, больший кретин?
— Вы, конечно, — осклабился Жора. — Мы ведь уже выяснили.
— А что по этому поводу думает милейшая Сара Ромуальдовна? — елейный голос Сатаны не сулил ничего хорошего. — Поделитесь своим экспертным мнением, пожалуйста.
— Я согласна с мужем, — гордо заявила женщина.
— Похвально. А теперь скажите мне, пожалуйста, почему вы не надели чулки, хотя пояс для них я вам предоставил?
— Босоножки не носят на чулки, — категорически заявила Ромуальдовна. — Об этом даже Вагиня знает, хоть она и…
— Суккуб, в некоторой степени — подсказал Сатана.
— Точно! Сука — самое то для неё название!
— То есть, вам нужны туфли, да ещё и, желательно, в тон платью.
— Да, было бы совсем неплохо, — согласилась женщина.
Сатана непринуждённо достал из воздуха пару элегантных туфель синего цвета на очень высоком каблуке.
— Нравятся? — поинтересовался он.
Ромуальдовна молниеносным движением руки попыталась их схватить, но Сатана обладал превосходной реакцией, и схватить удалось лишь воздух.
— Не спешите, — попросил Князь Тьмы. — Эти туфельки — не подарок, а приз за правильный ответ на вопрос. Подчёркиваю: правильный! А теперь сам вопрос. Кто из нас двоих, я или ваш уважаемый супруг, больший кретин? Ромуальдовна, у вас есть минута на размышление, и она начинается прямо сейчас.
— Жора, миленький, я очень тебя люблю, — пылко заявила Ромуальдовна. — Но ты обязательно должен хотя бы попытаться меня понять…
Поведение супруги Жору даже не разозлило, а разъярило. Уведя Ромуальдовну в другую комнату, он высказал ей кое-что из того, что о ней думает в настоящий момент, причём самым нейтральным словом в этом длинном высказывании было прилагательное «продажная», если, разумеется, не учитывать предлогов. Женщина, чувствуя, что он в чём-то отчасти прав, молчала, глядя на него невинными глазами, заискивающе улыбалась и нежно прижимала к сердцу, точнее, к левой груди, заветную пару синих туфель.
Однако, невзирая на то, оправдан ли гнев мужа или нет, слушать его излияния ей было неприятно. Поскольку ответить было нечего, она решила немного поплакать. Жора, уже давно знающий цену женским слезам, ругаться не прекратил, и Ромуальдовне пришлось пойти на крайние меры. Небрежным жестом она бросила на пол туфли раздора, слёзы её мгновенно высохли, а Жора внезапно заметил, что говорить больше не может, поскольку его рот накрепко запечатан поцелуем. Он понял, что семейный конфликт уверенно переведен в сексуальную плоскость, хотя сам, возникни вдруг такая необходимость, описал бы эту ситуацию гораздо более грубыми словами.
Затем отношения супругов прошли через несколько всё более вялых ссор, чередующихся примирениями, тоже с течением времени постепенно теряющими страсть. Когда, наконец, у них не осталось сил ни ссориться, ни мириться, они благопристойно заснули. Однако долго почивать им не довелось. Услышав «Рота, подъём!», Жора вскочил, как ошпаренный, но сразу же понял, что находится он не в казарме, а в номере люкс роскошной лондонской гостиницы.
— Какого чёрта? — заорал он.
— Чёрт тут один, а именно — ваш покорный слуга, — невозмутимо пояснил ему Сатана. — Я пришёл пригласить вас на совещание, которое состоится в номере, занимаемом милейшим Елубаем Нуртасовичем, и начнётся через пятнадцать минут.
— Да вы с ума сошли! Глухая ночь! Какое ещё совещание?
— Моё душевное здоровье мы обсуждать не будем. Полагаю, вы некомпетентны в вопросах психиатрии. Совещание — экстренное. Ночь, действительно, несколько глуховата, по местному времени сейчас около трёх пополуночи, однако раз уж вы связались с Князем Тьмы, будьте готовы иногда вести и ночной образ жизни. Ноблесс оближ, или, чтобы вам было понятно, положение обязывает. К тому же, зачем привязываться к местному часовому поясу? В Москве сейчас даже полуночи нет, детское время, как говорится. Или для вас, граждан Израиля, предпочтительнее часовой пояс Иерусалима?
— Да что вы мне лапшу на уши вешаете? В России на три часа больше, а не меньше! Что я, Лигу Чемпионов не смотрю? У нас их показывают почти в одиннадцать, а у них — в восемь!
— Может, и ошибся, — улыбаясь, признал Сатана. — Тогда в Москве сейчас шесть утра. Стало быть, вам самое время вставать и заниматься делами. А они у нас довольно скорбные. Кстати, любопытно было бы узнать, любезный Абрам Альбертович, что вы такое сделали с милейшей Сарой Ромуальдовной? Она безмятежно спит, несмотря на то, что вы изволите громко кричать, подобно грешной душе в котлах Преисподней.
— Мы тут немного поспорили, — смущённо объяснил Жора. — Ну и, как говорится, слово за слово, и так далее.
— Странно. Следы побоев на её лице отсутствуют. Стало быть, ваш спор не был очень уж жарким. Впрочем, это ваши семейные дела, меня они не касаются. Естественно, до тех пор, пока не мешают нашей миссии. Короче говоря, я вас жду в указанном месте в указанное время.
Разумеется, в оговорённые пятнадцать минут супруги не уложились, уж очень долго Ромуальдовна наносила на лицо косметику (Жора неизменно называл её боевой раскраской, не обращая внимания на неудовольствие жены). Но Сатана по каким-то причинам предпочёл опоздания не заметить.
— Заходите, достопочтенные, присаживайтесь, — пригласил он. — Этот номер занимает уважаемый Елубай Нуртасович, но он любезно позволил мне на время нашего совещания исполнять роль хозяина. Вижу, милейшая Сара Ромуальдовна, что прачечная отеля великолепно привела в порядок вашу прежнюю одежду, и вы предпочли облачиться в неё, пренебрегши платьем и туфлями, кои я имел честь вам подарить.
