Руки, будто не советуясь с головой, оторвали нижние оборки у платья, стянули с головы чепец, освободив уши. Из дома я выбралась через окно, даже не задумавшись о том, прилично ли это женщине. Спрыгнув в снег, огляделась, и, не заметив ничего подозрительного, перемахнула через забор.
Где-то истерично залилась лаем собака, видимо почувствовав мое присутствие. Спящий город, засыпанный снегом, был прекрасен. Хотелось раствориться в этом мнимом спокойствии, забыть о том, какие страсти тут на самом деле царят.
Обледеневшая мостовая скользила под подошвами. Я остановилась и сняла сапоги. В голову даже не пришла мысль, что я могу простудиться. Никто не заметил, как я проникла в королевский замок. Обойдя защитные заклятия, я пошла на запах, туда, где пахло страхом, болью, безысходностью и смертью.
Возле нужной мне двери стояло кресло, и в нем дремал тучный человек с седыми усами, от него пахло лекарствами. Хоть бы внутри сидел! Какая польза от того, что он караулит здесь. Мальчик даже не может почувствовать его присутствие и тепло. Я скользнула внутрь мимо нерадивого охранника.
Дан лежал на кровати сбившись в комок, уперев голову в колени, прижав руки к животу, а локти – плотно к телу. Юношу в длинной ночной сорочке и не видно почти. Он будто хотел удержать стремительно уходящее тепло. Я подняла сброшенное на пол одеяло, укрыла мальчишку. А ведь он и в самом деле еще мальчишка, и выглядит совсем как ребенок. Измученное лицо с черными тенями вокруг глаз стало совсем детским. Набросив на скрюченную фигурку одеяло, я присела рядом. Отбросила с лица спутанные серебристые пряди. Ой! Это издали было незаметно, и из-за светлых волос. А у «ребенка» уже почти вся голова седая. Мне так хотелось много детей, хотелось качать их на коленях, носить на руках, нянчить. Только дети мои что-то все взрослые… Я обняла Дана, отдавая ему тепло. Лури довольно заурчала внутри.
Людей вокруг было очень много, только все они шли мимо, никто не обращал на него внимания. Было так холодно, ветер пронизывал насквозь, а он не знал, куда ему идти. Не знал где его дом. Да есть ему вообще куда идти? Он потерялся! Дан бросился бежать. Где-то глубоко в душе, он знал, что уже взрослый человек, но во сне он был потерянным ребенком. Ребенком, которого мать случайно забыла на улице. И все было как и в тот раз, в той, настоящей жизни.
А мимо все шли и шли люди, они вели за руки своих детей, улыбались им, говорили ласковые слова, не собираясь оставлять ни на минуту.
Дан замерзал все больше и больше, скоро он, возможно, упадет в снег, и его даже никто не заметит. Разве что споткнется кто-нибудь о заледеневшее тело.
– Вот ты где? – раздался над ухом довольный голос. На плечо легла теплая рука, согревая и поддерживая. Дан задрал голову, чтобы рассмотреть подошедшую, но лицо женщины отчего-то расплывалось перед глазами. – Ты хорошо спрятался. Я тебя так долго искала.
Тогда его никто не нашел, он сам случайно вышел к дому рода Ланро.
– Меня, искала?
– Да, сыночек.
– Мама?
Этот теплый голос, ощущение заботы и защищенности, отчего же оно так не вяжется с произнесенным словом? Холодным, жестким и пустым.
– Да, Дан, – женщина нагнулась, приобняла его. Нет, точно не мама, она-то никогда не называет его так, не говорит с ним ласково.
Дан отдернулся.
– Ну ты чего, глупенький.
– Ты не моя мать!
– Наверное. Разве это важно? Если я хочу, чтобы ты был моим сыном?
– Но разве так можно?
– Почему же нет? Если ты согласишься пойти со мной. Если ты этого захочешь.
Дан даже не задумался.
– Я хочу!
Кажется, ему приснилось что-то хорошее. Впервые за долгое время. Да и в голове сегодня прояснилось, мысли больше не старались спутаться в тесный узел. Хорошо!
Аданэл пошевелился и понял, что лежит тесно вжавшись в чью-то спину. Юноша настороженно замер, потом, собравшись с духом, поднял глаза. Спина, судя по изгибу – женская. Что здесь происходит?! Засыпая, он не помнил никакую женщину в своей постели! Тихо слезть с кровати и убежать оказалось невозможным – он лежал у стены, и пути к отступлению отрезала незнакомка. Хотя почему незнакомка. Эти пегие рыже-черно-зеленые волосы и кошачьи уши трудно не узнать.
Почувствовав возню сзади, женщина проснулась и обернулась к Аданэлу.
– Проснулся?
– Госпожа Айвора! Что вы тут делаете?!
Мать Нэрана зевнула, сверкнув острыми зубками.
– А ночью мамой звал.
Дана передернуло. Что он мог натворить ночью?! Неужели он, ничего не соображая… соблазнил мать Нэрана?!
– Фу, какие грязные мысли, – покачала головой лури.
– А вы их читать умеете? – любопытство оказалось сильнее.
– Нет, они у тебя из ушей торчат.
Непроизвольно юноша прикрыл уши руками.
Айвора захихикала.
– Смешной ты. Прости, что напугала и смутила. Не могла оставить тебя здесь одного, мне показалось, что ты нуждался в чьем-нибудь присутствии.
И тут Дан вспомнил, что же ему все-таки приснилось.
– Это ты была во сне?
Она только улыбнулась. Дану снова стало холодно.
– Это был только сон, – отрезал он для себя.
– Ну почему же. Я вполне могу тебя усыновить. Будешь Аданэл Хэллар.
– Ты что, серьезно?
– А почему нет? Одного сынульку не удалось повоспитывать, вырос. Буду изливать на тебя нерастраченные материнские чувства. Папа еще предлагал палку попробовать, так что советую вести себя хорошо.
Несмотря на шуточный тон, Дан чувствовал, что Айвора говорит серьезно. Не про палку, а про то, чтобы усыновить его.
– Э нет, – раздалось от двери. – Никаких усыновлений и принятий в род Хэллар.
– Почему? – удивилась Айвора, разглядывая худую невысокую девушку. Синяки у пришедшей под глазами были ничуть не хуже, чем у Аданэла.
– Он же тогда будет считаться моим родственником, и я не смогу выйти за него замуж.
– Нэрея? – Дан протянул к видению руку, будто хотел убедиться в реальности вошедшей. Потом обернулся к лури. – Прости, я тебя уматерить не могу. Видишь как все получилось.
– Что сделать? – изогнутые бровки Айворы прыгнули вверх. – Та-а-ак. Вижу, кто-то пришел в себя.
– Но я счастлив, что ты это предложила, – улыбнулся юноша.
В загородном поместье Орров царили тишина и спокойствие. Получив известие, что сын нашелся, хозяин и хозяйка успокоились, а остальное их не волновало. Смута из столицы сюда не дошла, ничто не мешало наслаждаться красотой и спокойствием хэрвекской зимы. Поэтому сияния, появившегося на заднем дворе, никто даже не заметил, только цепной пес зашелся в бешеном лае, но почти тут же замолчал и радостно закрутил хвостом.
