узором в виде текущей воды казалась какой-то призрачной, нереальной.
Он не понял, как ей удалось прочитать его мысли, но Хамаю легонько ткнула себя пальцем в щеку:
– У тебя на лице написано: «Невероятно!»
Юкия невольно дотронулся до своей щеки, и Хамаю рассмеялась.
– Госпожа Хамаю, а что вы думаете о Его Высочестве? – вырвалось у него.
Супруга молодого господина оборвала смех и перевела взгляд на ухоженный сад:
– Знаешь… Во-первых, я думаю, что отсутствие у него сердца – вранье.
– Вранье?
– Ты и сам это чувствуешь, поэтому не можешь поверить его словам.
В ее глазах прятались смешинки, она будто подтрунивала над юношей, и он почувствовал, как исчезла из груди тяжесть.
Вечер был ясным, но в воздухе пахло влагой. Юкия только сейчас обратил внимание, что с улицы доносилось кваканье лягушек. Теперь, когда юноша заметил этот звук, показалось, будто он зашумел громким хором, стало даже странно, как можно было не слышать его раньше.
– Значит, у Его Высочества…
– …есть свое сердце, сердце Надзукихико. Это точно. Но, как он и сказал, лишь он сам не может его почувствовать. Бедняга, – вздохнула Хамаю. – Мы все оцениваем людей на основании симпатии или неприязни. А ему в этом не на что опираться, поэтому он часто ошибается.
Выбирая супругу, он много раз повторял: «Я не считаю женщину какой-то особенной только потому, что она станет моей супругой, и не испытываю к ней любовных чувств. Если это будет необходимо для политики, я без колебаний убью ее. Хочешь ли стать моей женой, несмотря на это?»
– Масухо-но-сусуки тогда возмутилась, говорила: «Какой бессердечный человек!». А ведь он просто ничего другого не мог сказать.
Как истинный Золотой Ворон, он должен в равной степени любить всех ятагарасу. Иначе это будет несправедливый правитель. Ему строго запрещено показывать свою привязанность к кому-то определенному, даже если он любит человека. Вот поэтому он и не может «считать кого-то особенным».
– Но это вовсе не значит, что он ничего к нам не чувствует. Он просто равным образом любит всех ятагарасу.
Даже если кто-то принес в жертву других людей ради собственных устремлений, даже если он попытался нанести вред молодому господину – если он ятагарасу, Золотой Ворон должен его любить больше всех на свете. Он действительно просто не может относиться по-особому к кому-то одному.
– Поэтому если умер тот, кто пытался его убить, он испытает такое же горе, как мы, потеряв самого дорогого нам человека. Бедняга. Это так тяжело и так печально, – снова резко повторила Хамаю и понурилась. – Но при дворе этого не понимают. Если даже им объяснить, что такое истинный Золотой Ворон, они уловят только, что убить его им помогут заложники. И мне от этого ужасно горько.
Хамаю говорила с чувством, и, глядя на нее, Юкия вдруг понял, почему молодой господин выбрал ее себе в супруги. Скорее всего, эта женщина уже давно увидела его истинную сущность и именно поэтому могла понимать этого человека, жалеть и в то же время любить.
После недолгого молчания Хамаю подняла голову и пристально посмотрела на Юкию.
– То, что он не осознает своих чувств, не значит, что он ничего не чувствует. Запомни это, – строго сказала она, и юноша, выпрямившись, серьезно кивнул.
– Юкия! Пойдем посмотрим на огоньки!
Спящего Юкию кто-то растолкал, и он сначала даже не понял, что это молодой господин.
Дело было вечером, накануне отъезда в Тюо: лекарь, глядя на то, как поправляется больной, дал свое разрешение. Юноша ожидал, что молодой господин уже давно в постели, поскольку ему наказали лечь пораньше, чтобы успеть выспаться. Так почему же сейчас он стаскивает с Юкии одеяло?!
– Огоньки?
– Помнишь, нам говорили, что в последнее время их часто видят. Кажется, тут неподалеку их тоже можно наблюдать. Я узнал: говорят, они как раз появились.
– Вы только что после ранения, разве вам можно выходить ночью на холод?
– Уже можно! К тому же я бы хотел показать их тебе.
Юкия понял, что тому есть какая-то причина. Чуть подальше за спиной хозяина маячил Сумио. Юкия глазами спросил: мол, как с охраной, и тот уверенно кивнул. Тогда Юкия решил послушно пойти со всеми.
В этот раз они вместе с Сумио и доверенными воинами из Ямаути-сю отправились на священную территорию другого храма: в прошлый свой визит молодой господин, похоже, не «штопал» здешние прорехи. Шагая по ночному лесу, Юкия волновался о хозяине, но тот, похоже, хранил полное спокойствие.
Когда юноша, как и в прошлый раз, почувствовал мягкое опьянение, отряд вышел на вершину высокого обрыва. Лес расступился, и перед глазами раскинулись широкие просторы. Юкия ахнул, увидев открывшуюся на той стороне картину. Он выбежал на самый край, и ветер снизу растрепал его челку. Там, где тьма окутывала тело, должна была возвышаться темная горная гряда, но теперь раскинулся невиданный пейзаж.
Он увидел сверкающие звезды.
Тысячи их рассыпались по равнине внизу. Беспорядочно сверкающие белым, желтым и красным огоньки усеивали подножие горы. Иногда они мерцали, двигались, меняли цвет – мириады огней.
Конечно, это не горящее пламя, не блуждающие огоньки. Это было красиво. Очень красиво и в то же время ужасно. Это было зловеще. Звезды должны находиться в небе, а эти огни, разрушающие тьму, казались не звездами, а глазами каких-то вредителей, пожирающих урожай на полях.
Из-за того, что огоньки плотно покрыли всю землю, настоящие звезды на небе было трудно разглядеть. Над головой появился месяц, но от сияния земных звезд его свет тускнел. Таких ночей Юкия еще не видел.
– Это…
– Это ночной пейзаж в человеческом мире. Вот что такое огни сирануи. Если не латать прорехи в Ямаути, иногда можно увидеть такие картины. Смотри, Юкия. – Молодой господин указал на огоньки. – Под каждым таким огоньком живут люди. Сирануи – это свет, которым они пользуются. И этот свет постепенно приближается к нам.
Во время последнего расследования нам сообщили, что сирануи стали часто видеть почти по всему краю гор. Кроме того, оказалось, что пропало множество поселков, которые находились у границы Ямаути, хотя туда не вторгались обезьяны.
При дворе решили, что тому виной небрежность в документах. Якобы из старых деревень молодежь перебралась в Тюо или в другие районы, и брошенные поселения пришли в упадок и исчезли. Но молодой господин считал, что они пропали не сами по себе – их поглотил мир людей, который все приближался.
От края гор никак нельзя попасть в Ямаути. Возможно, это потому, что при взгляде из внешнего мира Ямаути исчезает. Так считал молодой
