— Что вылупился, козел? — сделал я морду топориком. — Ты, мне послышалось, что-то про ублюдков говорил? Сам-то в каком хлеву родился? Ладно, в хевдинги вылез, а сынок у тебя в кого? Ты сроки-то проверял, может, его тоже конюх делал, пока ты в походе был? Недаром в темноте не видит.
В зале возник и погас смешок. Ярла будто кольнули в попу, на лице, обращенном на меня, возникло выражение крайней ярости. Замечание про слепоту в темноте вообще-то всплыло на суде в отношении не сына Бьерна, а его приятеля, но это было неважно. Главное, чтобы посторонние смеялись.
Бьерн зарычал и бросился на меня, споткнувшись о подставленное дружинником древко рогатины и получив от второго таким же древком по затылку для успокоения. Средневековый димедрол не сработал.
— Все равно убью, скотина, — зашипел Бьерн, поднимаясь. Дружинник собрался увеличить дозу успокоительного.
— Стой, — остановил я его, — убить хочешь? Тогда скажи, когда?
— Сегодня, сейчас, — заорал явно обрадованный Бьерн. — Я тебя на куски порублю, ублюдок.
— Принято. — Хлопнул я в ладоши, не обращая внимания на возмущенный крик ярла.
* * *
Место для поединка назначили на замковом дворе, в его части, отданной форингу для тренировок дружинников. Форинга я заинтересовал, во всяком случае, прежде чем представить мои интересы в качестве секунданта, он некоторое время рассматривал меня, потом хмыкнул, придя к каким-то выводам.
Зато дед тет-а-тет высказал все, что обо мне думает.
— Ты что, думаешь, он отомстить не рискнет? — Отмел я его претензии. — С такими, как Бьерн, вопросы вражды надо решать раз и навсегда, и как можно быстрее. Мне оно надо, по ночам на улицах ножа в печень опасаться?
— Он не настолько подл. — Возразил дед.
— Тогда мне его жалко, — пожал я плечами. — Хотя от того, как меня окружат с десяток его дружинников и по очереди будут вызовать на поединок, мне будет не легче. Да и тебе он тоже отомстить попытается.
— Дурачок, — оглянулся дед на вошедшего форинга, тот хмыкнул, — ты действительно думаешь, что я об этом не подумал, его сына на кол отправляя? Какого демона ты на поединок его вызвал? Он же убьет тебя. Ты действительно себя великим воином возомнил?
— Я решил, что за вечер и ночь в этом замке у меня появилось слишком много врагов, — обозлился я. — Надо либо сразу сокращать поголовье, либо убегать подальше и побыстрее. А если удастся его прибить, меня хоть дурачье с чешущимися кулаками в покое оставит. Не любитель я драться каждый день. Хоть на кулаках, хоть на оружии. Да и обязательно найдется животное, что убийцу пятнадцати эльфов на прочность попытается попробовать. Если сейчас его уделать, будет очень наглядно и страшно. По крайней мере, для тех, кто поединок увидит.
Дед потерял дар речи. Форинг тоже весьма и весьма удивился столь приземленному объяснению моей агрессивности.
— Так ты что, действительно считаешь, что Черного Меча свалишь? С чего ты взял, что это тебе удасться? — Форингу было действительно интересно. Только непонятно, как он оценивал мои действия.
— Не все ли равно? В любом случае поздно от поединка отказываться. Теперь или я его прикончу, или он меня.
— Дурак, — не сдержался дед, — это в бою тебя прикрыть могут. А сейчас я его даже в городе не смогу прикончить, если тебя убьет. Дружина же не поймет. Поединок — это суд богов.
— Только боги подсуживают тем, кто больше к нему готов. — хмыкнул я. У форинга отвалилась челюсть, дед тоже замолк. Таких философских мыслей от сопляка он явно не ожидал.
Поединок собрались проводить после полудня, чтобы тень от башни накрыла площадку, и у оппонентов было время отдохнуть. О том, как на Бьерна подействует зрелище сына на колу, возможно, никто даже и не подумал.
Не надо думать об орках плохо. Особенно если один из них мой дед. Интересно только, как он планировал решить проблему с местью Бьерна.
Когда появился Сигурд с дедулей намбер уан, я сидел на кровати и жрал яблоко. Те с ходу высказали претензии, причем абсолютно теми же фразами, что и дедуля намбер ту. Это мне быстро надоело:
— Отстаньте от меня. Знаю, что делаю. У меня два меча, причем один топор заменить может, доспехи еще пробить надо умудриться. Против меня он выйдет в худшем случае в чешуе.
Сигурд покачал головой, дед попытался продолжить нравоучения, но потом замолчал. Сунувшиеся в дверь красотки, обнаружив общество, попытались испариться, но были остановлены.
— И в самом деле хороша, — заявил Сигурд, нахально рассматривая Элениэль.
— Вторая тоже неплоха. — Добавил дед.
— Из-за какой из них подрался? — поинтересовался Сигурд.
— Вообще вломился он ко мне с ней, — указал на эльфийку, — но тут не в женщинах по большому счету дело было.
— Эрика тебе все равно пару клоков волос вырвет, — хмыкнул дед. Девицы уставились на меня.
— Было бы за что, — вздохнул я.
Эльфийка с интересом посмотрела на меня. Бренна тоже. Потом девушки переглянулись, Бренна потупилась, а Элениэль, повернув голову, снова смерила меня оценивающим взглядом.
Сигурд захохотал. Бренна покраснела, Элениэль задрала нос.
— Иди сюда, — махнул Сигурд Бренне. — Дай синяк посмотрю.
Поводил рукой над синяком и щекой.
— Иди, умывайся, — махнул рукой Элениэли. — Теперь твоя очередь. Не бойся, не съем.
Та с опаской подошла, процедура лечения повторилась.
Тем ни менее пришла пора обряжаться в доспехи, не смотря на присутствие прекрасного пола. Бригантина Элениэль весьма заинтересовала, как, впрочем, и следы ударов в ней. Особенно на спине и животе.
— На спине, вероятно, топор, не помню, чем меня рубанули. На животе дыры нет, это копье скользом прошло. Только кожу вспороло. — Та задумалась. Потом бросила взгляд на сваленные в углу доспехи. Немого вопроса я предпочел не понять.
Как и обычно, на дуэлях вопросы оружия поединщикам не ставились. У кого лучше качеством и количеством, значит, тому повезло. Или противнику надо было о броне, раньше побеспокоится. Например, у друга одолжить.
Так же, как обычно, Бьерн остановился на классике — мече и щите. Запрета на копья не существовало, но вне строя оно давало меньше преимуществ, чем хотелось бы. Оттого в дуэлях ими практически не пользовались. Прикинут он был очень неплохо. Чешуйчатый панцирь с юбкой и такими же чешуйчатыми наручами и наголенниками, разве что на бедрах обшитые кольчугой штаны, видные в щели между наголенниками и юбкой, а так же обшитые кольчугой башмаки. Полностью закрытый шлем с гребнем, усыпанным шипами, и личиной со спускающимся из-под нее на шею кольчужным хауберком. В руках черный меч с серебряной насечкой рун на клинке и треугольный щит.
