– Я уже даже не знаю, как мне воспринимать твою заботу. – Как я ни пыталась скрыть родившуюся злость, сделать это мне не удалось.
Непонятность происходящего усиливало напряжение, в котором я находилась, вопросы множились, не находя своих ответов, а кажущиеся разумными идеи пасовали перед новыми фактами, которыми он меня одаривал, словно факир цветами из шляпы.
При этом я не могла не признать искренность, с которой он себя вел. И пусть она напоминала скорее утонченную пытку, было в ней что-то подкупающее. И вот это-то как раз и вызывало гнев, очень похожий на бессилие.
– Как единственное, что я могу для тебя сделать, – не уклонился он от того, чтобы дать разъяснения.
И опять увидела сочувствие. Впрочем, трудно не заметить то, что не считают нужным прятать.
– Ты можешь объяснить? – Я отставила в сторону бокал, так и не решившись пригубить. Да и еда, которая еще несколько мгновений назад вызывала воспоминания о голоде, больше не манила к себе.
– Могу. – Он наконец-то сел в кресло напротив. И, так же как и я, не слишком интересовался расставленными на столе яствами. – Меня попросили укрыть в святилище часть артефакта. К сожалению, тот, кто это сделал, знал, чем мотивировать свою просьбу, чтобы я не отказался. А затем к этой просьбе добавилась вторая, и вновь я был вынужден согласиться.
– Тебя попросили укрыть или охранять?
Я не могла ошибиться – в его улыбке было удовлетворение.
– Только укрыть.
– А второй просьбой было убить меня?
В его глазах тоска. Но она столь мимолетна, что теперь я уже не столь уверена в своем выводе.
– Завтра я отдам тебя на волю нашего покровителя. Если он посчитает, что ты должна умереть, завтрашний закат станет последним в твоей жизни. Если нет…
Наверное, только теперь я могла осознать, что стояло за спокойствием, которое он демонстрировал.
Покорность. Это было настолько глубоко в нем, что взывать к иным чувствам казалось бесполезным. Да и несильна я была в умении переубеждать тех, кто, так же как и Карлис, принимал собственную кабалу за служение Провидению.
Но это не значило, что я собиралась сдаваться. Пусть я и не знала пока, как буду действовать, но была уверена, что выход найти сумею. В крайнем случае…
Ох, как же мне не хотелось, чтобы пришлось воспользоваться крайним случаем и призвать тотем!
– Маршрут, которым мы пойдем, тебе сообщила Вионика? – Мысль о предателе возникла сразу, как только на берегу той речушки я увидела воинов в черном.
– Вионика?! – Его изумление было неподдельным. Судя по всему, он даже не предполагал, что его сестра мне знакома. Но уточнять, как и где это знакомство состоялось, Карлис не стал. Однако мой вопрос без ответа не оставил: – Ты слишком далеко ищешь предателя. Он был значительно ближе.
Имя сорвалось с моих губ еще до того, как я осознала, чьим именно оно будет. И вслед за пониманием возникла боль, чтобы, опалив огнем душу, оставить после себя тяжесть, избавиться от которой вряд ли будет возможно.
Ингвар
Ну, папенька, вернусь я во дворец…
Не знаю, что думали о нашем путешествии остальные, но уже после первого привала я не был уверен в том, как реагировать на создавшуюся ситуацию. То ли мне смеяться над тем, внутри какой паутины мы оказались благодаря усилиям отца, то ли молить предков дать силы не вернуться, лишь ради того чтобы взглянуть в его лукавые очи и уточнить, сколько собственных планов он претворял в жизнь нашими стараниями, то ли…
Вызвать его на поединок при всем своем желании я не мог. Отец все-таки.
Я прикрыл глаза и без всякого труда выровнял дыхание, создавая впечатление спокойного и крепкого сна. Вряд ли это кого-то могло обмануть – в этом мире мало кто не знал, насколько чутки мы во время отдыха, но подобное поведение уже давно стало привычкой, не вызывая желания задумываться о его целесообразности.
А вот оборотень, в отличие от меня, действительно спал. Как мог бы и я, если бы раздумья не лишили меня отдыха.
А все начиналось вполне безобидно. На том, первом привале.
Дневная остановка не предполагала горячей пищи: холодное мясо на пресных лепешках, приправа к нему из пряных трав, много свежих овощей и травяной отвар, чтобы избежать болезней, которые подстерегают путников в дороге.
Впрочем, имея в караване целителя, беспокоиться не стоило, но неписаных правил никто нарушать не собирался. Слишком высокой была цена у подобной беспечности.
Обоз, съехав с тракта, остановился на каменной площадке. За торговыми путями в Ханэри следили с особым усердием.
Старшина, проверив установленные магические маяки, доступ к которым давался только на одну поездку туда и обратно, разрешил покинуть повозки. Караванные прислужники выставили рядом с двумя каменными домиками колышки с лентами, обозначающими, какой из них предназначен для мужчин, а какой для дам, и наносили с реки воды, чтобы можно было не только справить естественные нужды, но и смыть дорожную пыль.
Барышень в караване было немного. Жена купца, торгующего ядами, которая кроме супружеских исполняла еще и обязанности телохранителя. Да невеста одного из охранников, договорившегося с караванщиком, что девушка будет во время путешествия помогать обозному повару. Ну и… наши трое.
Шари, дождавшись, когда нужный домик освободится, приказала нам с Таскаром сопроводить туда ее и диковинок; Ренард, Рауль и Терзар остались у повозок. Не для того чтобы проследить за разносившими еду прислужниками (караванщики проверяли их не хуже, чем охрану, и редко когда брали новых, предпочитая тех, кто уже заслужил доверие), оборотень должен был рассказать остальным о сделанных нами открытиях. Такое количество колоритных личностей, направляющихся в одну сторону с нами, не могло не вызвать у нас опасений.
Терзар скрылся за пологом нашей повозки. Затем, сдвинув край так, чтобы нельзя было разглядеть внутреннего убранства женского закутка, передал мне из рук в руки Вионику, уже закутанную в харэми.
Ощущая, как в крови кипит азарт и разливается по жилам нежность, я аккуратно принял девушку и осторожно поставил ее на землю, тут же придержав за плечи. Змея, помня легенду, чуть покачнулась, словно слабость не позволяла ей держать свой вес.
Подскочивший Ренард подхватил Раилу и безропотно позволил Таскару приобнять девушку, чтобы помочь ей устоять.
Несколько десятков шагов, которые мы преодолели, оказались похожи одновременно и на дорогу на эшафот и на триумфальное шествие. Ни кошка, ни змея не были хрупкими, но плотные покрывала не давали рассмотреть их фигуры, создавая ощущение незащищенности. Медленные, вялые движения вызывали жалость и, особенно у демонов, гнев.
