— Она требует вас, — сообщил полковник.
С ним была дюжина солдат. На почетную гвардию мало похоже. Но и на палачей они не смахивали.
Впрочем, какая разница? Я пойду с ними, иначе им пришлось бы меня тащить.
Выходя из комнаты, я обернулся. Ворон был еще жив.
Полковник проводил меня до дверей во внутренней Башне, которая стоит в недрах Башни наружной; не многие бывали здесь, а еще меньше отсюда возвращались.
— Идите, — сказал он. — Я слыхал, вам тут доводилось бывать. Вот и ступайте.
Я шагнул за порог. Обернувшись, я увидел только глухую стену. На мгновение у меня закружилась голова, потом это прошло, и я оказался совсем в другом месте. Ее силуэт вырисовывался на фоне окна, хотя покои Госпожи находятся в самой середине Башни.
— Подойди.
Я повиновался. Госпожа указала в не-окно. Я выглянул, там полыхал город. Над ним парили Взятые, метали тут же гаснущие разряды в фалангу опустошавших город летучих китов.
На одном из китов летела Душечка. Пока чудовища оставались в ее безмагии, они были неуязвимы.
— Они еще не победили, — напомнила Госпожа, прочтя мои мысли, — Оружие смертных достигает их. И твоей бандитки — тоже. Но это неважно. Я решила приостановить боевые действия.
Я рассмеялся.
— Тогда мы выиграли!
В первый раз мне удалось задеть ее своей болтовней. Большая ошибка — смеяться над Госпожой. Чувства могут заставить ее пересмотреть решение, принятое рассудком.
— Вы не выиграли ничего. Если смена приоритетов производит такое впечатление, я не стану отводить войска. Я изменю направление основного удара.
Чтоб ты сдох, Костоправ. Научишься ты когда-нибудь держать пасть на замке? Да ты любого уговоришь пропустить тебя через мясорубку.
Взяв себя в руки, она повернулась ко мне. Госпожа, в двух шагах от меня.
— Сарказм оставь для своих летописей, если желаешь. Но в разговоре со мной будь готов заплатить цену.
— Я понимаю.
— Так я и думала.
Она снова глянула в не-окно. На далекий город — похоже, на Стужу — рухнул, полыхая, летучий кит, попавший под залп невиданно огромных баллист. В сюрпризы могут играть и двое.
— Как продвигается перевод?
— Что?
— Документы, которые ты нашел в Облачном лесу, отдал моей покойной сестре по прозванию Душелов, отнял у нее, отдал своему приятелю Ворону, а теперь отобрал и у него. Те бумаги, в которых, как ты думаешь, скрыт ключ к вашей победе.
— Ах, те документы. Плохо продвигается. Почти никак.
— И не продвинется. Того, что ты ищешь, там нет.
— Но…
— Ты пошел по ложному следу. Да-да, я знаю: их собрал Боманц, так что в них непременно должно быть мое истинное имя. Так? Но мое имя стерто везде — кроме, возможно, памяти моего супруга. — Она внезапно отдалилась. — Победа при Арче обошлась дорого.
— Он слишком поздно усвоил урок Боманца.
— Так ты заметил? У него достаточно сил, чтобы вырвать сведения из случившегося… Нет, моего имени в бумагах нет. А вот его — есть. Потому-то они так привлекали мою сестру. Она увидела возможность свергнуть нас обоих. Она знала меня. Мы ведь с ней росли вместе. И друг от друга нас охраняла только тщательно сплетенная охранная сеть. Наняв вас в Берилле, она хотела всего лишь подсидеть меня. Но когда ты добыл эти документы…
Она не столько объясняла, сколько размышляла вслух.
Меня озарило.
— Ты не знаешь его имени!
— Этот союз не был браком по любви, лекарь. Всего лишь неустойчивое перемирие. Скажи, как мне получить эти документы?
— Никак.
— Тогда проиграем мы все. Это правда, Костоправ. Пока мы тут спорим, пока наши с тобой сторонники режут друг другу глотки, общий наш враг стряхивает цепи. Все смерти, что ты видишь, будут напрасны, если Властелин вырвется на свободу.
— Уничтожь его.
— Это невозможно. — В городке, где я родился, ходит народная сказка о человеке столь могучем, что он осмелился потешаться над богами. Но в конце его мощь оказалась всего лишь гордыней, ибо есть сила, перед которой склоняются даже боги.
— Так в чем суть?
— Смерть побеждает всех, если переиначить старинную поговорку. Даже Властелин не может каждый раз побеждать в борьбе со смертью.
— Есть способы, — признала Госпожа. — Но не без этих бумаг. А сейчас возвращайся к себе и поразмысли. Мы еще поговорим.
Как-то внезапно меня выставили. Госпожа повернулась к горящему городу, и я вдруг понял, где тут выход. Непреодолимая сила погнала меня к двери. Секунда головокружения, и я снаружи.
Припыхтел полковник, провел меня в камеру.
Я плюхнулся на койку и, как мне было приказано, стал размышлять.
Властелин шевелится, тому свидетельств достаточно, но… Слишком потрясло меня, что бумаги не содержат того рычага, на который мы так надеялись. Эту новость я должен был либо проглотить, либо отвергнуть, и мой выбор будет иметь серьезные последствия.
Госпожа пользовалась мной в своих целях. Конечно. Мне представилось несколько возможностей — все малоприятные, и все вполне осмысленные…
Она сама сказала: если Властелин вырвется — нам всем конец, что хорошим ребятам, что плохим.
Я заснул. И видел сны, но не запомнил. Проснувшись, я обнаружил еще горячий обед на столике, которого прежде не было. А еще на столике имелся полный набор письменных принадлежностей.
Она ожидала, что я продолжу свои Анналы.
Я умял половину обеда, прежде чем заметил отсутствие Ворона. Беспокойство впилось в меня с новой силой. Куда его унесли? Зачем? Для чего он мог понадобиться Госпоже? Как рычаг?
Странно течет время в Башне.
Когда я покончил с обедом, явился давешний полковник. Все с теми же солдатами.
— Она требует вас снова, — объявил он.
— Опять? Я же только что оттуда.
— Четыре дня назад.
Я потрогал щеку. В последнее время я носил только небольшую бородку. А теперь весь зарос, вот так. Заснул, называется.
— Бритву никак нельзя достать?
Полковник чуть заметно улыбнулся.
— А как вы думаете? Можно позвать цирюльника. Идете?
Можно подумать, у меня есть выбор. Лучше идти самому, пока не потащили.
Процедура та же. Госпожа вновь стояла у окна. Теперь там виднелись осажденные укрепления Шепот в каком-то углу равнины. Тяжелых баллист там не было. Летучий кит держал гарнизон в укрытиях, в то время как бродячие деревья разбирали внешнюю стену простейшим способом — прорастая в нее до полного ее разрушения. Так джунгли разрушают покинутый город, только этот лес рушил камень в десять тысяч раз быстрее обычного.
— Вся пустыня поднялась против меня, — сказала она. — Атаки на форпосты Шепот до неприятного разнообразны.
