Возле продуктовых рядов, где на земле сидели калеки и нищие, выпрашивая подаяние, наткнулся он на чью-то спину. Сразу же углядел холщовый мешочек, привязанный сбоку на поясе. Бритва уже была наготове. Полоснуть по тонкому шнурку— и все, кошель отвалится в подставленную руку. Косоротый уже примерился, но поднял глаза и вдруг увидел на щеках человека, которого собрался обворовать, круглые монашеские клейма. И вспомнил свое старое обещание не трогать божьих людей. Замешкался. Растерялся. А монах схватился за кошель и невзначай поймал Щипана за руку. Обернулся, посмотрел вниз, увидел бритву, все тут же понял. Косоротый дернулся, пытаясь вырваться, но монах держал крепко, а Щипач никогда особенной силой не отличался.
— Отпусти! — прошипел Косоротый, ощерив изуродованный рот. Но монах не смотрел в обезображенное лицо.
— Много ли наработал сегодня? — спросил он, проверяя свой кошель.
Щипач, по-змеиному шипя, пытался выкрутить руку.
— Охране тебя сдать? — словно бы раздумывая, проговорил монах.
— Пусти!
Люди уже косились на них и, проходя мимо, ускоряли шаг.
— Или действительно отпустить?
— Не тронул бы я тебя, — перестав щериться торопливо сказал Щипач. — Слово я дал. Божьих людей не трогаю.
— Хорошо, если так, — теперь уже монах ухмыльнулся хищно. — Значит, и пожертвовать можешь божьему храму?
— Могу, могу, — заторопился Косоротый. — Бери все, что есть.
— От чистого сердца даешь?
— Да. От чистого. В кармане. Сбоку. — Он шевельнул локтем. — Отпусти только.
— Посмотрим, что там у тебя… — Монах отобрал бритву бросил ее под ноги. Удерживая присмиревшего Щипача одной рукой, обыскал его. Сунул руку в карман вора, вытащил увесистый кошель. Спросил:
— Что там?
— Все бери! — Косоротый опять дернулся, пытаясь вывернуться, и монах едва его не упустил. Он огляделся, только сейчас заметил косые взгляды прохожих, увидел, как испуганно смотрят на него с земли нищие. Представил, как выглядит со стороны. И отпустил вора.
— Ладно, иди. Бог создал тебя таким, и не мне это править-.
— Благодарю… — Косоротый пятился. Люди далеко расступались, словно брезгуя его касаться. — Слово я дал. Слово я держу…
Монах уже словно бы и забыл о воре. Он отошел в сторону, присел рядом с нищими. Развязал чужой массивный кошель, вывалил его содержимое в пыль, сразу же увидел алый камень знакомой формы, прикрыл его рукой, осмотрелся. Потом поднялся на ноги и торопливо куда-то зашагал.
В пыли осталась горка золотых монет.
Нищие очумело смотрели на нее, а потом один из них — кривоногий карлик — отшвырнул странный предмет, похожий на кошачью голову, и бросился вперед. Опомнившиеся оборванцы накинулись на разбросанное золото. Замелькали руки, культи и костыли, завыли нечеловеческие голоса, поднялась столбом пыль, полетели в стороны клочья одежды.
Оказавшийся поблизости Малыш, заслышав шум, протиснулся сквозь толпу, увидел, что это всего лишь драка нищих, разочарованно присвистнул и пошел искать Буйвола.
Они встретились возле крепостной стены, где костлявый полуголый фокусник, под оханье зевак, плевался пламенем и запихивал через рот в горло узкие отточенные клинки.
Буйвол, безвольно опустив руки и повесив голову, сидел на деревянном помосте. Трюки глотателя ножей его не интересовали совершенно.
— Что случилось? — спросил Малыш.
Буйвол снизу вверх, искоса посмотрел на товарища. Не проронив ни слова, протянул сумку. Малыш, недоумевая, взял ее.
— Что? — спросил он, и тут пальцы его попали в прореху. Все стало ясно.
— Когда это случилось? — спросил Малыш. Буйвол пожал плечами.
— Что пропало? Деньги?
— И камень, — нехотя сказал Буйвол.
С глухим ревом вырвался изо рта фокусника язык пламени, плеснул в толпу, и зрители, почувствовав на лице обжигающее дыхание, испуганно попятились.
— Думаешь, так и должно было случиться? — осторожно спросил Малыш.
— Камень у монахов, — сказал Буйвол.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую.
— Ладно тебе, — отмахнулся Малыш. — Как ты можешь чувствовать?
— Камень у них, — Буйвол тряхнул головой. — Это их бог меня обчистил!
— Когда ты обнаружил пропажу?
— Только что. Нашел тут неподалеку подходящие ножны, полез за деньгами, а там… пусто… и дыра…
— Ловко тебя, — Малыш внимательно рассматривал аккуратный разрез. — Ничего не почувствовал? Может, видел что-то подозрительное?
— Ничего я не видел! Малыш помолчал.
— Ладно… Пошли-ка домой…
— Нет, не пойду. Ты сам иди, а я чуть передохну и поброжу тут в округе. Может, кого увижу.
— Ну, если так… — Малыш оглянулся на бескрайнюю толпy — то я тебе помогу… Будем искать вместе.
— И ничего не найдем, — обреченно вздохнул Буйвол.
Так и вышло.
Они рыскали в толпе до самого вечера, а когда площадь стала пустеть, когда солнце покатилось вниз и поползли к своим убежищам убогие калеки, друзья направились в город и до поздней ночи бродили по затихающим улочкам, высматривая воров и монахов. Как назло, ни тех ни других видно не было.
В гостиницу они вернулись далеко за полночь. Уличные двери были открыты. Охранник в углу приподнял голову, посмотрел на вошедших. Ничего не сказал, не спросил — какое ему дело до шляющихся невесть где постояльцев?
Они поднялись по широкой лестнице с резными перилами, прошли длинным коридором. Под потолком неярко горели светильники, на полу лежали пятна света, и друзья бессознательно старались ступать на них, словно перебирались по кочкам через трясину. Было тихо, все спали. Только где-то скрипел сверчок и шуршали мыши за деревянными перегородками.
В номере было так темно, что Малыш невольно встал на пороге.
— Что? — шепотом спросил Буйвол.
— Так… — Малышу вдруг показалось, что в темноте их поджидает кто-то. И Буйвол, почувствовав нерешительность напарника, каким-то образом угадал, что представилось ему, и широко шагнул во мрак, доставая меч и поводя им перед собой.
— Все тихо, — через минуту сказал невидимый Буйвол. Раздался короткий лязг — в темноте брызнул сноп искр, вспышкой выхватив лицо воина и его руки. Фитиль переносного светильника занялся сразу. Разбежались по углам длинные тени. Малыш переступил порог, закрыл за собой дверь. И вдруг из спальной комнаты, вытянувшись под самый потолок, шагнула к светужуткая фигура, шевеля руками-щупальцами.
Буйвол отшатнулся, опрокинув светильник. Фитиль погас, залитый выплеснувшимся маслом, тяжелый запах растекся в застоявшемся воздухе помещения. Тьма затопила комнату, только тлела на полу алая искорка, словно огненный глаз Локайоха. Звякнула сталь, ударившись обо что-то. Буйвол выругался сквозь зубы, пригрозил:
