Долгими ночами, сидя, обняв колени на охапке соломы и слушая тихое дыхание спящего парня, Пьетро безмерно жалел о проявленной слабости, о собственном предательстве. Он просил сохранить ему жизнь, и поклялся взамен служить этому чертову колдуну… Да что ему жизнь? Разве не лучше было бы умереть, чем прозябать в этом проклятом замке, будучи полностью во власти жреца Кровавого бога? Разве не лучше было бы погибнуть героем, чем бесконечно страдать от унижений и от мук собственной совести?
— Дай руку.
Слуга безмолвно вытянул левую руку, всю испещренную шрамами от порезов и зубов несчастного страдальца. Пальцы Доната легко скользнули по внутренней стороне запястья, рассекая истончившуюся кожу.
Рана мигом налилась, засочилась кровью. Колдун легонько толкнул слугу к пленнику.
Пьетро, медленно опустившись на колени, держа порезанную руку чуть отведенной, поднес ее к губам парня.
— Пей, будь ты проклят… — пробормотал, почти прорычал он и удостоился легкого удара тяжелым сапогом по пояснице.
— Поаккуратнее в словах, собака, — говорил Донат спокойно, по-прежнему очень властно и холодно, — Этот пират мне дороже, чем десяток тебе подобных.
Пират, для которого эти разборки, с одной стороны, не были внове, а с другой все-таки казались непривычными, потянул носом воздух, вдыхая запах крови и нескрываемо сморщился.
— Фракасо… Я хочу твоей крови, а не его! — раздраженно бросил он, — Почему ты стал поить меня кровью слуги, Донат? Твоя много вкуснее, слащще, мягччче… — голос его сорвался на шипение, и Мартын примолк, делая несколько глубоких вдохов. Ноофет в его душе при виде и запахе крови так и рвался наружу, и сдерживать его было невероятно трудно.
Жрец Неблиса подарил его дьявольской улыбкой.
— Моя кровь слишком ценна, чтобы я мог разбазаривать ее, тратить на какой-то инструмент, обычный указатель… Пей, что дают, ноофет.
Легкий тычок в спину заставил слугу податься вперед, и рана его мазнула кровью по губам упрямого пленника. Тот зарычал и, дернувшись, впился в бледное запястье зубами и губами, высасывая, поглощая живительную жидкость.
Креон, внимательно наблюдающий за этим снизу, обиженно пискнул. Ему хозяин пить кровь своего слуги не позволял, и сейчас клацпер невыносимо завидовал своему новому другу — пленнику хозяина.
***
Фредо проснулся от смутного ощущения присутствия в спальне кого-то постороннего. Открыл глаза, глубоко вздохнул и несколько секунд просто созерцал едва различимый потолок, пытаясь успокоить себя и убедить, что ощущение пришло из сна.
Ему уже почти удалось это сделать. Он почти начал снова засыпать, как неожиданно слуха его коснулся знакомый спокойный голос.
— Фредо.
Князь сел, вглядываясь во мрак возле кровати. Скрипнула половица — кто-то сделал шаг, и в полосе лунного света, падающего из окна, показалась высокая темная фигура.
Чернокнижник медленно, облегченно выдохнул и, откинувшись назад, вновь упал на подушки.
— Эрнесто… Ты бы мог прийти в дневное время, в часы приема.
— Нет.
Неблиссер, привычно равнодушный и холодный, сделал еще шаг и замер подле кровати, внимательно созерцая друга.
— Я рискую, приходя сюда, Фредо. За мной могут следить.
— Кто? — князь приподнялся на локтях, недоверчиво хмуря брови, — Эрнесто, ты — неблиссер, более того — твои братья и сестры признают за тобой право вести их! Кто может следить за тобой, кто может преследовать тебя?
По тонким губам неблиссера скользнула тень слабой улыбки. Темно-рыжая шевелюра его в свете луны слегка засеребрилась, становясь как будто светлее. Стал заметен шрам на левой щеке — последствия битвы, состоявшейся два месяца тому назад, — стала видна длинная ссадина над левой бровью… Фредо посерьезнел. Старый друг казался вырвавшимся из застенков палачей, бежавшим от неприятеля, но кто этот неприятель — понять было мудрено. Князь пригляделся, отмечая для себя порванный рукав плаща, его разорванную полу, несколько ран — уже затянувшихся, не кровоточащих, — на руках и, наконец, еще одну, уже более глубокую — на шее. Последняя рана была слегка прикрыта платком, но край ее все равно выглядывал и не ускользнул от взгляда внимательного чернокнижника.
— Что произошло?
Эрнесто медленно потянул носом воздух, так же неспешно выдохнул его и неожиданно присел на край кровати, будто не будучи в силах больше стоять.
— Они взбунтовались, Фредо, — говорил неблиссер тихо, спокойно и уравновешенно, но за его словами угадывалась затаенная боль, — Мои братья и сестры. Они взбунтовались против меня, против мира и порядка. Они начали бесконтрольно нападать на крестьян и — более того! — некоторые из них принялись притаскивать их к церквям, храмам Неблиса, отдавать невинных в руки жрецов, против которых мы боролись ранее. Клянусь, я не знаю… не понимаю, чем это может быть вызвано. Мне кажется, они чего-то боятся, но что это может быть… — мужчина глубоко вздохнул и, сжав губы, покачал головой, — С каждым днем бунтовщиков становится все больше. Если прежде верных мне и нашему делу неблиссеров было столько, что я мог не опасаться угрозы нескольких глупцов, то теперь последних становится чересчур много. Я сохранил преданность горстки верных людей, но, боюсь, за время моего отсутствия… — неблиссер вновь прервался и продолжил изменившимся голосом, — Я бежал. Был вынужден бежать, спасаясь от тех, кого называл братьями и сестрами, был вынужден с боем прорываться сквозь их ряды. Их становится все больше — верных слуг, преданных детей Неблиса, — и я… я боюсь, Фредо. Боюсь, что они готовят второе пришествие Бога разврата.
Чернокнижник, внимательно выслушавший слова ночного гостя, медленно сел, обнимая укрытые одеялом колени. Лицо его было мрачно, глаза в свете луны отливали серебром. Что делать, он не знал.
— Мы не позволим… — начал, было, князь, но тотчас же махнул рукой, — Это только слова. На самом деле, я понятия не имею, как нам остановить одичавших неблиссеров, Эрнесто. Тем более, что в королевстве зреет мятеж против короля, люди бунтуют, люди не хотят видеть на троне того, кто был монстром. Мы собираемся в Габар… Нужно защитить короля Тревора, ибо столица может быть не готова отразить атаку мятежников, нужно найти способ снять с него проклятие, нужно, необходимо вернуть Мартына! Теперь еще и неблиссеры… Быть может, тебе следует отправиться с нами, друг? Уверен, вместе мы сумеем отразить атаку даже тех, кого ты звал братьями.
— Габар?.. — неблиссер примолк на несколько мгновений, размышляя, — Не знаю, Фредо. Я думал отыскать Карину, поговорить…
— Карина здесь, — чернокнижник чуть приподнял уголок губ, — Здесь, в моем дворце, Эрнесто, и именно она настояла на том, чтобы мы завтра отправились в путь. Она прибыла сама, сказав, что ясеневый посох в неумелых руках может быть слишком опасен, и что хочет меня обучить им пользоваться. Признаюсь, ее методы обучения вытягивают из меня все силы.
Собеседник не прореагировал. Он вообще, судя по всему, не особенно вслушивался в слова князя, куда как больше интересуясь собственными мыслями.
— Габар… — задумчиво повторил он вновь, — В Габаре обширные библиотеки, в них собрано много данных о Кровавых богах… Ты знаешь, Фредо, я ведь не убил тогда Неблиса. Лишь заточил его в подземельях его цитадели, но то, что происходит сейчас… Я боюсь, это может знаменовать возвращение силы к нему. Если ему приносят так много жертв, если он питается их кровью… Я поеду с вами. В чем-то ты прав — король может находиться под угрозой, тем более, что прежде он был связан с ним… Ты не помнишь, что он говорил о лабиринте, который охранял?
Чернокнижник, еле успевающий за полетом мысли друга, быстро мотнул головой.
— Думаю, будет лучше, если ты спросишь у Тревора напрямую. Мне тогда было не до лабиринтов, если честно… Итак, ты едешь?
— Да… — неблиссер вздохнул, — Я еду, или иду пешком, ибо вряд ли у тебя найдется лошадь, которая решится пойти подо мной. Животные не любят таких, как я… Отдыхай, друг мой. Встретимся утром.
