- Заткни пасть, болван! – прошипел шагавший рядом с паланкином Цвално. – В этой части города головорезы слетятся на твое хныканье быстрей, чем девчонки – на золото.
- Я не хныкал. Что касается твоих головорезов – пусть приходят. Я не против хорошей драки, - Потерявший Память Герой посмотрел на просителей, задумавшись о том, во сколько ему обойдется ещё одно провозглашение статуса Экстренного Приоритета. – У вас в Сигиле везде эти чудовищные очереди?
Прищурившись, Цвално взглянул на толпу.
- Забудь. Ждешь ты – жду я, а я уж точно не собираюсь торчать здесь ни на минуту дольше необходимого.
Это утверждение прозвучало слишком дерзко для простого охранника, но Потерявший Память Герой был рад и тому, что платить больше не придется. Его запасы золота подходили к концу, а он терпеть не мог полагаться на добрую волю окружающих, чтобы раздобыть выпивку.
Когда процессия трассонца приблизилась к очереди, четверо Убийц Милосердия вышли вперед, расталкивая просителей. Подчиняясь их грубыми тычкам, те неохотно расступались в стороны, чтобы пропустить паланкин. Большинство здесь собравшихся являлись людьми, но Потерявший Память Герой также заметил бариауров, эльфов, дварфов, огров, кхааста, гитцерай и представителей нескольких других рас, с которыми ему никогда не доводилось сталкиваться – по крайней мере, насколько он помнил. Голод и отчаяние оставили след на их изможденных лицах, а грязные обноски, висевшие на их костлявых плечах, едва ли походили на украшенные драгоценностями наряды королевских гостей.
Трассонец увидел заплаканную женщину, поддерживающую пускающих слюни стариков, водянистые глаза которых были устремлены на что-то, находящееся за пределами этого мира. Он увидел одиноких обнаженных сирот с вздувшимися животами, чья кожа свободно висела на искривленных костях. Он увидел крепко сложенных стражников, держащих на веревке человека с диким лицом и скованными руками, увидел кашляющую, дрожащую и трясущуюся старуху, щеки которой горели от лихорадочного румянца, но никто из тех, на кого падал его взгляд, не был одет, как выразилась мадам Мок, «с подобающим достоинством». Здесь не было ни одного паланкина, за исключением его собственного, не было ни фонарщиков, ни охранников. Здесь не было никого, чей плащ был достоин висеть хотя бы в хижине пастуха.
Цвално потянулся, чтобы задернуть полог, но трассонец придержал ткань.
- Что ты надеешься скрыть от меня, Цвално? Я уже успел заметить, что эти бедолаги едва ли похожи на обитателей дворца.
Явно чувствуя себя не в своей тарелке, Цвално издал мрачный смешок.
- Кем же ещё они могут быть? – он оттолкнул бормочущего безумца, чей поводырь отпустил веревку. – Ты же не думаешь, что человек в здравом рассудке... эм, извини. Должно быть, именно поэтому Посейдон тебя и послал.
Потерявший Память Герой посмотрел Убийце Милосердия прямо в глаза.
- Надеюсь, ты намекаешь не на то, что я тоже не в своем уме.
Цвално усмехнулся, торопливо закачав головой в знак полного отрицания.
- Ты? Конечно, нет! – в голосе его послышались насмешливые нотки. – Я о твоем состоянии. Посейдон не послал бы сюда того, чья память цела и невредима. Любой болван, который помнит хотя бы половину из того, что когда-либо слышал о Госпоже Боли, скорей прыгнул бы в Бездну, нежели осмелился оказаться с ней лицом к лицу.
Откинувшись, Потерявший Память Герой задумчиво кивнул. Несмотря на снисходительный тон Цвално, в его словах имелся резон. По своей натуре Владыка Морей являлся эгоистичным божеством. Он едва ли взялся бы за восстановление памяти обычного смертного в обмен на такое простое дело, как доставка дара. С того момента, как амфора оказалась в его руках, трассонец ожидал чего-то подобного. Теперь, когда неизвестность перестала его мучить, он ощутил чуть ли не облегчение.
- Если встреча с Госпожой столь ужасна, почему все эти люди хотят её видеть? - разглядывая угрюмых просителей, Потерявший Память Герой не мог не заметить, что у всех них есть кое-что общее. – Они не испытывают страха из-за тех даров, что ей несут?
Усмехнувшись, Цвално окинул очередь полным презрения взглядом.
- И что же может потребоваться Госпоже от этих бедняг?
- Их страдания, разумеется! Поэтому её и называют Госпожой Боли, разве не так?
Цвално ухмыльнулся, но не стал ни соглашаться с его словами, ни опровергать их.
- Скоро сам увидишь, трассонец, - Убийца Милосердия указал вперед. Трое его товарищей, идущих впереди паланкина, только что вышли на большую открытую площадь, где находилось около дюжины мужчин в ярких кричащих плащах. Они скакали по мостовой, делая сальто вперед и назад, и напевали мрачную гортанную погребальную песнь, в которой Потерявший Память Герой не смог разобрать ни слова.
На противоположной стороне возвышались распахнутые врата центральной башни Дома у Ворот. За исключением этих странных акробатов, здесь не наблюдалось ни одного стражника, но посетители все равно не пытались зайти внутрь. Они просто стояли и ждали, лишь изредка бросая безучастные взгляды на брызжущих неистовой энергией артистов.
При виде этой сцены Потерявшего Память Героя охватило чувство печальной неизбежности – чувство, которое оказалось ему смутно знакомо. Иногда, когда эмоции других находили отклик в его собственных забытых воспоминаниях, он ощущал нечто подобное. Но трассонец даже не попытался разобраться, что же именно затронуло струны его души; тысячи раз в подобные моменты он пробовал восстановить прошлое в памяти, но результатом неизменно становились лишь ярость и отчаянье.
Возглавлявшие процессию Убийцы Милосердия направились прямиком к воротам, даже не извинившись перед скачущими вокруг акробатами. Но те едва ли нуждались в извинениях – более того, они тут же включили их в свое представление, проходя колесом между одетыми в доспехи стражниками и кувыркаясь под паланкином. Один из артистов взмыл в воздух и, пролетев над передними носильщиками, приземлился прямиком на ручки паланкина. Сидя на корточках, он уставился на трассонца безумными, налитыми кровью глазами, и пропел высоким нервическим голосом:
О, шпиль, что не из камня возведен
Руками, что стремятся в ад из рая
О, роза топи, так прекрасна и свежа
О, дом, великой цели посвящен
И пламя, что горит и не сгорает
Все это – наша Боли Госпожа.
Потерявший Память Герой подался вперед, внимательно обдумывая слова акробата с безумными глазами. Опыт подсказывал ему, что на пути к любой более-менее значимой цели неизбежно приходится сталкиваться с головоломками, и, судя по всему, слова этого парня и являлись подобной загадкой. Он взвесил каждый элемент песни – башня, построенная руками, что тянутся от Нижних планов к Верхним, роза, растущая на болотах, неугасимое пламя…
- Разумеется! – отведя взгляд от акробата, трассонец уставился на Дом у Ворот. Его центральное здание один в один походило на голову в короне, боковые корпуса можно было принять за руки, а их угловые башни очень напоминали сжатые кулаки. - Дом у Ворот и есть Госпожа Боли!
Хихикнув, акробат качнул головой и запел:
Я прошел сквозь далекий портал
В ту часовню, где грех есть молитва
Где наградой за службу – лишь смерть
Коей кончится каждая битва
Допивая вино из бокала
Что с лихвой было в чашу налито.
