Эта загадка оказалась еще проще предыдущей, и Потерявший Память Герой даже почувствовал легкое разочарование.
- Часто мне говорили отринуть надежду, когда путь приводил меня туда, где властвует тьма. Много раз меня уверяли, что там меня ожидает лишь боль и бесславная гибель. И все же каждый раз именно я был тем, кто возвращался к свету, держа в руках меч, обагренный черной дымящейся кровью, - отведя взгляд от акробата, трассонец увидел, что они практически добрались до поднятой решетки. – Тебе нужно что-то большее, чтобы напугать Потерявшего Память Героя.
На лице акробата возникла мрачная улыбка. Он открыл рот, намереваясь заговорить снова, но внезапно Цвално взмахнул рукой и, огрев его по голове древком копья, сбросил с носилок.
- Хватит болтать! – закатив глаза, он повернулся к Потерявшему Память Герою. – Не обращай на него внимания. Они заговаривают с каждым бедолагой, что мы приводим сюда. Его слова не имеют никакого значения.
Потерявшего Память Героя охватила ярость. Как он посмел помешать акробату произнести третью загадку?! Но, промолчав, он устремил взгляд на поднимавшегося на ноги артиста.
- Все имеет значение.
- Не здесь.
Посмотрев вперед, Потерявший Память Герой увидел, что они уже практически добрались до ворот огромной башни. Он ожидал, что Убийцы Милосердия остановятся у входа, предоставив ему отправиться в это мрачное место в одиночку, но они, не замедлившись, прошли внутрь. Их процессия оказалась в круглом внутреннем дворике, который окружали высокие угрюмые стены. На полу красовалась мозаика из серого базальта в виде некоего причудливого костяного узора, столь огромная, что трассонец так и не смог понять, что именно было на ней изображено. Вдоль стен стояли несколько отчаявшихся посетителей в сопровождении служителей в ярких плащах. В воздухе висел негромкий гул разговоров, всхлипываний и тихих слов утешения.
Двор, заднюю половину которого укрывал сводчатый навес, разделяла на две равные части ещё одна опускная решетка. Невероятно толстые прутья её покоились в огромных пазах в земле. Трассонец не мог даже представить себе существ, для удержания которых предназначалась эта решетка, но было совершенно очевидно, что нынешние обитатели этого места никогда ей не пользовались. Прутья покрывал слой ржавчины, и вокруг каждой ямы виднелось кольцо оранжевой шелухи.
Ворота были достаточно широки, чтобы эскорт, сопровождавший Потерявшего Память Героя, прошел через них, не нарушая строя. Задняя, укрытая навесом часть двора производила ещё более мрачное впечатление, чем передняя. Из глубин цитадели смотрели квадратные глаза дюжин окошек, и льющийся из них свет озарял множество потеков – следов от просачивающейся сквозь неисправную крышу воды. Воздух наполнял мерный гул официальных переговоров, который иногда прерывался громким воплем, доносящимся откуда-то из недр цитадели.
Когда глаза Потерявшего Память Героя привыкли к полумраку, он заметил, что здесь находилось куда больше народу, чем в передней части двора. Слева от него возле железной двери в длинной очереди стояли просители, терпеливо позволявшие кричаще одетым служителям посыпать их грязные головы пудрой. В самой глубине располагалась ещё одни железные ворота, перед которыми стоял на коленях дварф в цветастом плаще. Безумно завывая, он, несмотря на все попытки пытавшихся его удержать охранников, с силой колотил себя по голове. Неподалеку от него находились ещё двое мускулистых служащих, крепко держащих под руки стройную женщину в черной накидке. Она буравила яростным взглядом благожелательно выглядящего эльфа, который, стоя на безопасном расстоянии, что-то говорил ей успокаивающим голосом, разведя руки в стороны. За ним находилась ещё одна ведущая в глубины дворца железная дверь.
Возглавлявший процессию Потерявшего Память Героя Цвално прошел мимо этой группы и остановился. В пятнадцати шагах от него находился ещё один эльф, в чертах лица которого прослеживалось явное сходство с первым. Вместе с окружавшими его аляповато одетыми помощниками он разглядывал мужчину, который стоял с ошеломленным видом, высунув язык изо рта.
Цвално повернулся к Потерявшему Память Герою.
- Я договорюсь об аудиенции с Госпожой Боли. Ты жди здесь.
Когда Потерявший Память Герой кивнул в знак согласия, Убийца Милосердия направился к эльфу, и, протиснувшись сквозь ряды ярко одетых служителей, принялся что-то шептать ему на ухо. Проводив его взглядом, трассонец уставился на женщину в черной накидке, которая вместе с охранявшими её стражниками стояла возле его паланкина.
Разумеется, это обман. Наблюдая за женщиной, Потерявший Память Герой слышит каждое произнесенное Цвално слово. Убийце Милосердия это неведомо; лишь я знаю, что трассонец – Охотник, чьи уродливые маленькие уши, которыми его одарили боги, способны уловить даже вздох паука в углу.
- Это весьма необычный псих, Тивольд. Мадам Мок лично направила его к тебе, - Убийца Милосердия указывает на паланкин, но Потерявший Память Герой, хитроумный, как и всегда, делает вид, что не замечает этого. Он продолжает глядеть на женщину в черной накидке, словно она интересует его куда больше, чем обсуждение его судьбы. – Парень утверждает, что не помнит собственного имени.
Тивольд фыркает, даже не посмотрев в сторону Потерявшего Память Героя.
- Он отстоял в Очереди Спасения?
- А ты как думаешь? Я что, похож на того, кто готов проторчать тут дней двадцать?
Тивольд пожимает плечами.
- Выбирать тебе, - он отворачивается от Цвално. – Это, знаешь ли, не Тюрьма. Убийцам Милосердия следует ждать наравне с остальными.
- Да неужто? – вскидывается Цвално. – Как ты считаешь, фактол Лхар, случаем, не против показать мне разрешения на все эти благотворительные столовые, что вы наоткрывали по всему городу? Если там найдется хоть одна малейшая ошибка, можешь быть уверен – у нас ему в очереди стоять не придется!
Мягкие черты лица Тивольда искажает гнев. Он знает, что открытое проявление эмоций для высокопоставленного члена Мрачного Кабала – признак внутреннего несовершенства, говорящий о том, что тот и сам вскоре будет готов к Безысходному Отступлению, но ничего не может с собой поделать. Убийцы Милосердия с их слепой приверженностью к «правосудию» и «порядку» являются наихудшими из Заблуждающихся. Они не только считают, что в Мультивселенной имеется смысл – они убеждены, что их долг состоит в том, чтобы навязать этот смысл всем остальным.
Конечно, истина состоит в том, что смысла нет ни в чем, и в особенности – в Мультивселенной. Но попробуй скажи об этом Убийце Милосердия – и следующие десять лет проведешь на Стойке Просветления, оборудованной самовосстанавливающимися зарядами Осмеяния. И, когда ты наконец выйдешь наружу, то будешь столь же безумен, как Цвално и его братья. Поэтому лучше в спор не вступать. Спор подразумевает под собой наличие смысла, а будучи Фактором Крыла Искупления Психиатрической Лечебницы Дома у Ворот, Тивольд повидал достаточно безумцев, чтобы знать, чем грозит попытка допустить вероятность существования такой вещи, как смысл. Взмахом руки эльф вверяет находящегося перед ним безумца заботам двоих помощников и разворачивается к Убийце Милосердия.
- Хорошо, Цвално. Опиши состояние своего подопечного. Одна лишь потеря памяти едва ли привела бы его в камеру Лечебницы.
- Не волнуйся, он действительно псих. Начать с того, что он ищет Госпожу Боли. Утверждает, что у него для неё дар от Посейдона.
- Правда? – впервые фактол Искупления кидает взгляд на новоприбывшего. – Продолжай.
Несомненно, Потерявшему Память Герою чрезвычайно сложно скрывать свой гнев, пока Цвално, едва сдерживая смех, рассказывает о том, как мадам Мок обманом отправила трассонца в Дом у Ворот под предлогом встречи с Госпожой Боли. Даже когда Убийца Милосердия, забавляясь, описывает, как ей удалось убедить его нанять для этого путешествия паланкин и сопровождающих, он никак не реагирует. Он слишком умен, чтобы поддаться ярости, которая, несомненно, сжигает его изнутри. Он сохраняет полную невозмутимость. И, пока Цвално хихикает над предположением своего пленника, что ждущие снаружи бедолаги пришли сюда, чтобы предложить свои страдания Госпоже Боли, трассонец ничем не выдает, что его уродливые маленькие уши ловят каждое произнесенное им слово. Опираясь подбородком об руку, он продолжает рассматривать женщину в черной накидке. Он настолько хорошо владеет собой, что щеки его даже не окрашивает румянец гнева.
