— Лорд Рамеалаэруб отдал приказ. Он махнул шлемом через ее плечо, в сторону теневого барьера, и сказал:
— Лорд думает, что он рухнет.
Такари застегнула горловую застежку плаща и, обернувшись, обнаружила, что черный теневой барьер превратился в серо-голубой. Даже с расстояния в сотню шагов барьер казался невероятно огромным, темная стена простиралась за горизонт в обоих направлениях, изгиб ее купола был незаметен, когда она поднималась выше, чем она могла видеть. Перед ее глазами серо-голубая оболочка поблекла и стала просто серой. Эльфийка начала видеть террасные гребни холмов Южной Границы Пустыни и маячащие за ними, безошибочно узнаваемые утесы Высокого Шараэдима. Внутри гаснущей скорлупы от пустыни мягко поднимался широкий гребень, извиваясь вглубь предгорий, прежде чем подняться к высокому холму, который должен был стать первым плацдармом эльфийской армии внутри Шараэдима. Такари с облегчением увидела, что подножие хребта находится прямо перед лагерем ее роты. Предлагая лорду Рамеалаэрубу разбить лагерь, она была вынуждена вспомнить местность внутри теневой скорлупы по памяти и угадать хорошие плацдармы для каждой руки эльфийского наступления. То, что ее собственная рота находилась в надлежащем положении, означало, что и остальные тоже. Такари взяла у Вагга свой боевой шлем и со вздохом надела его на голову. Это был один из тех безвкусных, некоторые сказали бы, богато украшенных, доспехов, сделанных золотыми эльфами. Позолоченный и отделанный серебром, он был тяжелым, как камень, и почти таким же удобным. Круг высших магов Эвермита наделил его несколькими полезными чарами, включая их самую мощную магию защиты разума и способность оставаться в постоянном контакте с ее командиром. Вагг хихикнул.
— Ты похожа на разбойничью птицу, только громче и уродливее.
— Это не так уж плохо. Может быть, теперь ты перестанешь умолять меня играть в ночные игры.
— Ты собираешься надевать эту ужасную штуку на ночь?
— И ты тоже, — Такари указал на шлем Вагга, потом на его голову. — Фаэриммам все равно, когда они забирают своих рабов разума.
Вагг нахмурился. Покачав головой, он усмехнулся, глядя на украшения, вбитые в металл.
— Корабли, — проворчал он. — С этой компанией всегда корабли и паруса. Что плохого в нескольких деревьях?
— Кто знает? — Такари была так же искренне озадачена, как и ее заместитель. — Может быть, на Эвермите нет деревьев.
— Ты так думаешь?
Глаза Вагга расширились от этой пугающей мысли, и Такари пожала плечами. Теневой барьер из серой скорлупы превратился в прозрачную плотину, и видеть мерцающий барьер стало труднее, чем местность за ним. Такари не видел ничего, кроме валунов и разбросанных по склону холма голых деревьев дымчатого терна и высохших силуэтов нескольких колючих мыльных листьев. Мыльные листья на которые ей придется смотреть. За два десятилетия, которые она провела, патрулируя Южную Границу Пустыни с Галаэроном Нихмеду и его Стражей Гробниц, она никогда не видела ни одного так близко от Анаврока. Когда Такари не увидела больше ничего интересного, она обратила свои мысли внутрь и активировала магию сообщений шлема, представив суровое лицо лорда Рамеалаэруба.
— Лорд верховный командующий, — сказала она.
Образ в ее сознании стал более материальным, приняв хмурое лицо остролицего золотого эльфа с тонким, как кинжал, носом и бровями, изогнутыми так же резко, как корабельные кили.
— Лунноснежная, — сказал золотой эльф, и его слова эхом отозвались в ее голове. Я уже начал думать, что с тобой что-то случилось.
— Я была за теневым барьером, милорд. — Такари взглянула на Вагга и закатила глаза. Рамеалаэруб был типичным золотым, полным представлений себя и того, как все должно быть. — Ищем тех рабов разума, о которых предупреждал Хелбен.
Выражение лица Рамеалаэруба стало нетерпеливым.
— И?
— Я ничего не видела, милорд. — Раздраженная его поведением, Такари не собиралась облегчать ему задачу. — Это было до того, как упал теневой барьер. Вокруг было слишком темно.
— Барьер теперь не темный, сказал Рамеалаэруб.
Но теперь я вернулась к своей роте. — тон Такари был невинным. — Разве вы не призвали нас к оружию? Грозовая туча накрыла лицо Рамеалаэруба. Раздраженный, он что-то сказал кому-то рядом с собой, затем взял себя в руки и повернулся к Такари.
— Лунноснежная, мы с Владычицей Леса договорились, что лесные эльфы будут служить разведывательной ротой армии. — Хотя глаза Рамеалаэруба выглядели так, будто они вот-вот выскочат из орбит, он говорил намеренно терпеливым тоном, который предполагал, что он не понимает, как Такари играет с ним. Не будешь ли ты так добра взять своих эльфов и посмотреть, нет ли каких-нибудь признаков врага?
— Конечно, все, что вам нужно было сделать, это сказать. — Такари начала беспокоиться, что Рамеалаэруб действительно не понимает, что она играет с ним в игру. Если так, то это не сулит ничего хорошего эльфийской армии. — Но я могу сказать вам, что они уже знают, что мы здесь.
— Ты их видишь?— Он волновался.
— Не совсем, — ответила Такари. — Все дело в деревьях.
— Деревьях?
Некоторые не должны быть здесь, так близко к песку, — объяснила Такари. По крайней мере, Рамеалаэруб был достаточно эльфом, чтобы понять, что это значит.
Он задумался, потом спросил:
— Какие именно?
— Мыльные листья, — сказала Такари. — Они…
— Я знаю, что такое мыльный лист, Лунноснежная. Он отвернулся и заговорил с кем-то еще, потом вернулся к ней.
— У нас здесь есть несколько, но их недостаточно, чтобы замедлить нас. Скорее всего, это просто часовые.
— Возможно, — сказала Такари, — но с фаэриммом ты никогда не сможешь…
— Вот почему вам нужно обезопасить наш фланг, — сказал он. — Мы войдем быстро и жестко, но как только призрачная оболочка опустится, неизвестно, сколько времени потребуется фаэриммам, чтобы восстановить свои силы. Вы должны быть впереди нас, и дайте мне знать, когда у вас возникнут проблемы.
— А, так вот чем занимается разведывательная рота?
— Я серьезно, Лунноснежная, — сказал Рамеалаэруб. — Играй со мной, если хочешь, но не со своей миссией. Ты лучше любого из нас знаешь, как быстро это может обернуться катастрофой.
Возможно, у этого лорда Верховного Командующего было больше здравого смысла, чем у предыдущих генералов Эвермита. Такари кокетливо улыбнулась ему и сказала:
— Лорд Рамеалаэруб, я не могу понять, почему вы думаете, что я играю с вами. Она посмотрела в сторону теневого барьера и, увидев, что она поблекла до прозрачного мерцания, продолжила:
— Если вы не будете получать от меня вестей каждые четверть часа ... считайте, что это сигнал тревоги.
— Очень разумно, — ответил Рамеалаэруб. — А теперь, Лунноснежная, постарайся не дать себя убить. Ты единственный разведчик, который действительно знает эту часть Шараэдима.
Образ Рамеалаэруба исчез из ее сознания, и Такари, обернувшись, увидела, что ее рота ждет у круга сбора. Хотя все рейнджеры застегнули свои боевые плащи и натянули луки, ни один не надел яркие боевые шлемы, присланные Эвермитом. Большинство шлемов валялось на земле, а некоторые использовались как подставки для ног или табуретки.
Такари постучала по своему шлему и сказала
— Наденьте их.
— Но они уродливые, — пожаловалась Джисела Уайтбарк.
— И тяжелые, — добавил Гримбл Оукорн.
Такари пожала плечами и сказала:
— Как хотите, но скажите мне, что вы будете делать, когда фаэриммы сделают из вас рабов разума. Вы бы предпочли быть убитыми или позволить им воткнуть в вас яйцо?
Началась схватка за шлемы. Такари подождала, пока они пойдут дальше, затем объяснила их миссию и повела их по хорошо проторенной тропе к тому, что раньше было теневым барьером. От магической преграды не осталось и следа. Тропа только что закончилась, и через несколько шагов каменистый склон их хребта вынырнул из песка и начал подниматься в беспорядке валунов и голой земли к далеким вершинам Высокого Шараэдима. Такари копалась в песке, пока не нашла камешек. Наполовину ожидая, что он исчезнет во вспышке тьмы, как и сотни других, которые она бросила через теневой барьер, она бросила его так сильно, как только могла.
