Камень с грохотом упал на землю в тридцати шагах от гребня. Она некоторое время изучала камешек, не совсем веря, что он действительно попал в Шараэдим, затем повернулась к своей компании. Они стояли рядом, нервничая и немного напуганные.
— После всего этого времени я, наверное, ожидала чего-то большего.
— Я просто рад, что он не растаял или что-то в этом роде, — сказал Вагг.
Пока Вагг говорил, Такари заговорила на языке пальцев, ее руки выдавали безмолвные инструкции, которые изучались гораздо внимательнее, чем болтовня ее заместителя.
— Судя по тому, что ты говорила об этих шадоварах, — продолжал Вагг, — я не думал, что она просто исчезнет. Я был уверен, что он взорвется или что-то в этом роде и убьет нас всех.
— Тогда я благодарю Риллифана Раллитила, что ты ошибся, — сказала Такари. Ее пальцы продолжали плести команды, предупреждая воинов быть осторожными с другими вещами, кроме мыльных листьев. — Эта работа сложнее, чем я ожидала.
Она подала знак:«Сейчас!». Натягивая стрелы на ходу, рота рассеялась и выпустила их. Стрелы пролетели над головой Такари с низким гудящим свистом, и склон позади нее разразился болезненными визгами и странными булькающими завываниями. Она обернулась. Там, где мгновением раньше были мыльные листья, она обнаружила полдюжины иллитидов, рухнувших на землю, их тела были усеяны стрелами, а щупальца рта корчились в муке.
Остальная часть склона оставалась такой же неподвижной, как и прежде. Вложив стрелу в свой лук, Такари присела на корточки и бросилась вперед. Укрывшись за первым попавшимся валуном, она поскребла поверхность наконечником стрелы, чтобы убедиться, что это действительно валун, затем посмотрела налево и направо вдоль подножия хребта. Они были замаскированы магией своих боевых плащей, потому потребовалось несколько мгновений, чтобы найти ближайших членов ее роты, прячущихся за валунами, похожими на ее. Она даже не попыталась сосчитать головы. С ротой, разбросанной по всей ширине хребта, ей было бы трудно найти их всех, даже если бы они стояли на цыпочках и размахивали руками.
Она представила себе свою роту, ожидающую в круге сбора несколько минут назад, затем прошептала:
— Разведывательная рота, есть что доложить?
Когда ответа не последовало, она вздохнула с облегчением и доложила об их успехах лорду Рамеалаэрубу. Он поздравил ее с успехом, сообщив, что лунные эльфы, защищающие другой фланг, также наступают, затем напомнил ей, что основные силы армии начнут наступление через пять минут, и призвал ее продолжать двигаться. Такари сдержал кислый ответ и отдала приказ подниматься на гребень двумя волнами, прикрывая друг друга по мере продвижения.
Гримбл Оукорн, ее партнер в этой тактике, появился из-за валуна в тридцати шагах справа от нее и пробежал еще тридцать шагов вперед, прежде чем нырнуть обратно в укрытие. Такари быстро покинула свое укрытие и, беспорядочно извиваясь, чтобы стать трудной мишенью, пробежала шестьдесят шагов, прежде чем, наконец, опустилась на колени за большим стволом мертвого дымного шипа. Это была тяжелая работа, особенно когда жаркое анаврокское солнце било в тяжелый шлем, который она носила. Пот начал стекать по ее лбу.
Последовала трехсекундная пауза, прежде чем Гримбл и остальные в первой волне вышли из новых укрытий. Только дураки оставляли укрытие там же, где входили, а разведчики лесных эльфов не были дураками. Они пробежали шестьдесят шагов вверх по склону и спрятались в укрытие. Такари и вторая волна подползли к новым стартовым точкам и устремились вверх по склону.
Опустошения странной войны превратили эту пустынную страну чудес в мрачный призрак ее прежней, оставив сотни дымных шипов, разбросанных по склону холма, их стволы обломаны у основания или их веер корней вырван целиком из каменистой почвы. Деревья, которые остались стоять, были голыми и облезлыми, их кинжалообразные листья были разбросаны вокруг их оснований, как иссохшие серые юбки. Даже крепкие колючие кусты ежевики, которые, казалось, лучше всего росли в земле, которая была скорее камнем, чем почвой, и цвели только в самую сильную засуху, были увядшими и поникшими, их крошечные листья были хрупкими и коричневыми.
Это зрелище наполнило Такари холодным гневом, и не только потому, что ей было больно видеть оскверненный войной Шараэдим. Два десятилетия, которые она провела, патрулируя местность с Галаэроном Нихмеду, были самыми счастливыми в ее жизни, даже если он все это время отказывался признавать их духовную связь, и вид увядающей земли напомнил ей, что ее воспоминания тоже исчезают, что в конце концов она останется только с сухим фактом: что она была Стражем Гробниц на Южной Границе Пустыни и была влюблена в своего командира. Но сама любовь, простая радость быть всегда рядом с ним, трепет, который пробуждался в ее сердце при каждой его улыбке, все это уйдет, унесенное войной и потерянное для нее, как и сам Галаэрон.
Такари сбилась со счета, сколько раз они с Гримблом по очереди мчались вверх по склону, но ее дыхание стало прерывистым, а волосы так вспотели, что хлюпали под шлемом. Она опустилась на колени за разбитым валуном и вытерла глаза о плечо своего плаща, затем посмотрела на склон наверху, где Гримбл мчался вперед и опустился на колени за упавшим дымным терном. Его боевой плащ стал таким же жемчужно-серым, как и кора, пара полос на плечах соответствовала полосе борозд на стволе. Наполовину жалея, что не выбрала более медленного партнера, Такари на четвереньках пробралась по неровной земле, вышла из-за квадратного валуна и начала свой рывок. Такари успела сделать не более трех шагов, прежде чем ее взгляд снова упал на укрытие Гримбла. Его плащ потемнел и покрылся пятнами, как и волосы, уши и подошвы сапог ˗ все, что она могла видеть сзади. Подойдя ближе, она увидела, что и он, и его плащ казались странно жесткими и были покрыты крошечными черными и красными крапинками.
Такари спрыгнула за выступ высотой по колено в десяти шагах от Гримбла, затем воспользовалась своим шлемом, чтобы остановить отряд. Не выглядывая из-за укрытия, она представила себе красивое лицо Гримбла.
— Гримбл? — прошептала она.
Ответа не последовало.
Пульс Такари застучал в ушах, как раз тогда, когда ей действительно нужно было услышать. Она закрыла глаза, отложила оружие и сделала несколько успокаивающих вдохов. Когда шум наконец затих, она подняла большой камень и, поднявшись из-за своего выступа, швырнула его в спину Гримблу.
Он ударился с каменным звоном.
Такари вернулась в свое укрытие и активировала магию сообщений шлема.
— Разведывательная рота, будьте осторожны. На нас напали – что-то превратило Гримбла в статую.
— Вайека тоже, — прошептал Вагг. — Не видел, что случилось.
— Я тоже, — ответила Такари. — Кто-нибудь?
Никто ничего не сообщил. Такари ничуть не удивилась. Фаэриммы произносили свои заклинания исключительно мысленно, никаких жестов или слов не требовалось, и глазная магия их слуг-бехолдеров была так же безмолвна.
— Мы должны выяснить, откуда это идет, — сказала Такари. Она подняла голову достаточно высоко, чтобы выглянуть из-за выступа. — Я как раз под Гримблом и вижу с полдюжины хороших мест, где можно спрятаться, начиная с зарослей кинжальной изгороди слева и заканчивая грудой из трех валунов справа.
— Я с Вайекой, сказал Вагг через шлем. Я не вижу кинжальной изгороди слева, только корни опрокинутого дымного шипа.
— Значит, где-то между корнями и валуном, — сказала Такари. — Все, кто этого не видит, продолжайте двигаться вперед и двигайтесь кругом…
— Подождите. — Образ розовоносого лица Алайи Тислдью пришел в голову Такари вместе с ее голосом. — Что-то шипит. Может быть, это ничего, но я возьму…
Ее образ исчез из сознания Такари.
— Алайя?
— Превращена в камень, — сказал партнер Алайи, Росл Харп.
Хотя эти двое были любовниками, Росл не казался чересчур расстроенным. С сотней боевых магов и тремя кругами высших магов в эльфийской армии с воином могли случиться вещи и похуже, чем превращение в камень.
