уж и сильно деньги дерут. Правда, только за разведчиков, что обидно, ну да ладно. Что же насчёт оков, то ответ на эту загадку я и сам додумал. Это ведь ты украла генетический код — мой и её, любимая? Что молчишь? Эх… Кстати! А что это вы, мои милые родственнички, до сих пор носите эти скучные балахоны, ась? Зачем эта маскировка, когда вы и так себя выдали? Ну же, сбрасывайте их, или я сорву их силой.
Аджит угрожающе зашипел, но затем он сосредоточился на Ракеше. Тот медленно помотал головой. Аджит, издав что-то нечленораздельное, небрежно сбросил с головы капюшон и расстегнул защёлку на шее: балахон упал на землю. Ракеш и Рашми тоже сбросили свою маскировку. Чуви наблюдал за ними с нескрываемым любопытством, однако когда они сбросили свои походные одежды, на его лице появилось глумливое выражение, и он, указывая пальцем на каждого из них по очереди, начал смеяться, как умалишённый.
— Ха-ха, вы припёрлись сюда в этих клоунских нарядах, серьёзно, ха-ха?! Ой, не могу, вот рассмешили меня, так рассмешили, а ведь их маман для вас шила, ха-ха-ха. Самое нелепое было её увлечение в те годы, ха-ха-ха. Ой, сейчас желудок от смеха сведёт.
— Да иди ты к чёрту! — взревел покрасневший Аджит, сжав правую руку левой рукой, крепко стиснутую в кулак и с ненавистью уставившись на Чуви, что, присев на корточки, действительно схватился за живот.
Глициния, выжидавшая момент, чтобы сбежать, на мгновение забыла о побеге, так как её одолело любопытство. Она никогда не видела этих троих без балахонов, а их лица скрывал сумрак капюшонов. Теперь Глицинии представился шанс внимательно рассмотреть каждого из них. Она всмотрелась сначала в Ракеша. Затем аккуратно повернула голову на бок и, несмотря на то, что её надзирательница ещё сильнее сдавила ей шею, изучила Рашми. И в конце заострила своё внимание на их лидере — Аджите. Да, вид у них действительно был немного глуповатый, но, как посчитала Глициния, Чуви слишком их принижал. Было в их образах что-то и внушительное.
Их объединял одинаковый цвет и узор одежды: вертикальные полосы, чёрные и сизые. От этого простого рисунка немного рябило в глазах.
Ракеш был красивым молодым мужчиной с длинными, почти до поясницы, прямыми платиновыми волосами. Он слегка хмурился, сморщив брови над и ровным точёным носом и пепельной кожей а уголки его тонкого, изящного рта изогнулись в недовольной гримасе. Его ярко-алые раскосые глаза были сосредоточены на Чуви, а правая рука в любой момент готова была сомкнуться на оставленной им неподалёку косе. При этом он продолжал мерцать пурпуром, чуть просвечиваясь.
Ракеш был одет в плотно застёгнутый сюртук, доходивший ему до икр, подвязанный чёрным широким ремнём с бляшкой в форме двух прилегающих другу к другу треугольников (нижний раза в два меньше верхнего), и в чуть расширяющиеся к коленям штаны, заправленные в высокие чёрные сапоги.
Рашми, насупившись, смотрела на Чуви большими глазами, искрящиеся всеми цветами радуги, время от времени бросая нервозный взгляд на Глицинию. Её круглое лицо было обрамлено короткой стрижкой чуть изгибающихся наружу серых волос, лежавших несколько небрежно, оттого делая её ещё красивее, чем она есть. Её талия была затянута в чёрный корсет с белыми нитями, а под ним была застёгнутая под шею рубашка. Ниже корсета были видны чуть расширяющиеся штаны, переходящие в высокие сапоги на низкой платформе. Её руки были закованы в металлические когтистые перчатки до плеч, состоящие из множества сочленений и отливавшие серым и чем-то голубоватым.
Но куда впечатлительней выглядел высокий и очень худой Аджит. Его талия до самой груди, руки от кончиков пальцев до середины предплечья и ноги до колен были туго стянуты множеством ремней на застёжках. Ремни настолько плотно прилегали друг другу, что казались единым целым. Такие же ремни сдавливали и шею Аджита под самый подбородок. Грудь и свободные от ремней части рук и ног прикрывали рубашка и штаны схожего кроя, что и у сестры. Аджит казался совершенно безумным или даже диким, озлобленным. Его густые белые волосы были сильно растрёпаны и слегка завивались. Правый глаз — пурпурный, с сильным отливом алого, был выпучен, а рот искривлён в яростном оскале множества острых зубов, ещё более острых и тонких, чем у Чуви. Левую часть лица скрывала серая деревянная полумаска с круглым глазным отверстием, из тьмы которого неистово горело пурпурное пламя левого зрачка Аджита. Полумаска была украшена двумя красными, плотно прилегающими друг к другу треугольниками, а там, где маска скрывала рот Белвэса, была нарисована жуткая улыбка, обнажающая плотно прижатые друг к другу жёлтые клыки. Маска держалась за счёт двух крючков. Один цеплялся за переносицу курносого носа, а другая за основание уха, которое скрывалось за густыми лохматым локонами.
«Раньше этой маски на нём точно не было, хоть я и не видела его лица в полной мере — подумала Глициния. Она невольно злобно улыбнулась, когда заметила, что из-под маски проглядывали почти незаметные следы ожогов. — А вот значит как! Это из-за меня ты теперь носишь эту глупую маску?»
Этот факт не скрылся и от Чуви. Мусорщик перестал смеяться, достал из вспышки света сигарету и закурил. Всё это время он не убирал взгляда с тяжело дышавшего и до сих пор ничего не предпринявшего Аджита: его руки сильно дрожали. Лишь после того, как Чуви затянулся, он обратился к младшему брату:
— С чего это ты себе пол лица прикрыл, младший братишка, ась?
— Не твоё дело! — огрызнулся Аджит.
— Да нет, очень даже моё. Ну же поведай, что это ты там скрываешь? Когда недавно вас проверяли на вшивость, то твоё лицо было целёхоньким. Поэтому я вновь тебя спрашиваю: что ты скрываешь под этой маской?
— Хочешь, я тебе поведаю, что он там скрывает, Чуви? — едко улыбаясь, подала голос Глициния.
— Это ты ему оставила ожог, любовь моя, я это знаю, — отмахнулся Чуви, не смотря на Глицинию.
— Откуда? — одновременно воскликнули Глициния и Аджит. Оба быстро посмотрели друг на друга, широко раскрыв глаза и разинув от удивления рты. Ошеломлёнными выглядели Ракеш с Рашми.
— Я ведь тебе уже говорил, любовь моя. Недавно у меня появился очень удобный союзник. Сложный, со своими убеждениями и целями, но кто из моих союзников не сложный, ась? — ответил Чуви и
