покосился на сестру. Та, продолжая не сводить взгляда с Глицинии, быстро моргнула.
— Конечно, я прибыл сюда один, — сказал Чуви.
— И это не смотря на то, что всё может пойти не по плану?
— Но пока всё ещё идёт по плану, так ведь? — Чуви хмыкнул, вернув своему голосу обычную нахальную манеру речи. — А если вдруг что-то пойдёт не так, то вот тогда и поговорим об этом. Так ведь, родственнички?
Чуви резко покосился на Аджита, что чуть ранее сделал незаметное, как ему казалось, движение. Он резко замер, нервно прошипел и прищурился. Глициния тоже бросила короткий взгляд на Аджита, а затем она украдкой посмотрела на сосредоточенного, слегка взмокшего от пота Ракеша и приняла в расчёт бдящую за ней Рашми. Однако куда больше она задумалась о последних словах мусорщика.
«Значит, ты на самом деле не один. Но кто они и где?» — мрачно подумала она, продолжая улыбаться.
— Тогда у меня к тебе последняя цепочка вопросов, Чу-чу, — произнесла она вслух, ласково обращаясь к Чуви. Тот вновь просиял, как ребёнок и в его голосе вновь появилась несвойственная ему мягкость:
— Конечно, любимая, задавай.
— Ты ведь, не просто так вцепился в меня со столь безвкусным поцелуем?
— Конечно не только ради этого, моя любимая, — глаза Чуви блеснули лукавыми огоньками. — Я проверял тебя на уловки. И кстати, меня поражает твоя беспечность. Никаких! Никаких игрушек я не нашёл! И поэтому мне интересно: как же ты рассчитываешь сбежать? А бежать тебе осталось лишь, — мусорщику указал пальцем вверх, — на крышу.
Глициния побледнела, перестав улыбаться, но затем засияла тёплой улыбкой и, чуть изогнувшись, положила правую руку на бедро и приняла образ страстной пышногрудой брюнетки. Она обратилась к Чуви, при этом бросив короткие взгляды по сторонам:
— Чу-чу, я очень огорчена, что мой неприглядный настоящий облик стал тебе известен. При этом я рада, что ты увидел лишь меня, а не то, что я особенно тщательно скрываю. — Девушка на мгновение стала нечёткой, а потом все увидели на Глицинии обтягивающее трико, но не это хотела показать девушка. Она легкомысленно провела левой рукой вдоль левого уха: на каждом её пальце находилось по кольцу, а за мочку уха крепилась большая, усыпанная рубинами, круглая серьга. Затем Глициния подняла правую руку и помахала ею. В ней, между указательным и большим пальцем, была зажата ещё такая же серьга. С лица мусорщика сползла улыбка, и он стал очень серьёзным. Аджит издал пронзительный хриплый визг, полный разочарования и проклятий, и направил сжатые руки в стороны: везде задрожали контейнеры и начали выдвигаться из стеллажей, замирая в воздухе. Ракеш выругался и нырнул в подпространство, захватив по пути косу. Рашми растерянно захлопала ресницами, а потом взвизгнула: в её левой руке загорелось яркое оранжевое пламя, и она набросилась на Глицинию.
Всё это произошло за считанные секунды, в конце которых Чуви вновь усмехнулся и пожал плечами, но с места так и не сдвинулся, лишь подмигнул воровке. И вот, когда Рашми почти дотронулась до Глицинии, слегка опалив ей волосы, воровка закрыла глаза, крылья её носа сжались, и она бросила серёжку себе под ноги.
Раздался звонкий хлопок и почти всё свободное пространство за считанные мгновения заполнилось тошнотворным густым желтоватым дымом. Тот раздражал глаза и глотку, исторгая запах гнилых яиц.
Рашми резко отпрыгнула назад и закашляла. У неё заслезились глаза, а нос мгновенно опух и воспалился. Пламя она была вынуждена затушить, чтобы не устроить ещё больших проблем. Кое-как протерев глаза, продолжая откашливаться и прикрывая рот рукой, Рашми осмотрелась по сторонам. Глицинии нигде не было. Это привело девушку в неописуемый ужас, а ведь она была так близка!
«Старший брат будет мною недоволен!» — подавив в себе нахлынувшую тошноту, никак не связанную с сероводородом, истерически подумала Рашми. Теперь ей нужно было срочно выбираться из ядовитого облака. Рашми посмотрела налево, где должен был находиться Аджит, и тут краем глаза заметила движение. Она резко повернулась и увидела перед собой Глицинию. Воровка усмехнулась (её лицо было скрыто за прозрачной маской с респиратором), а затем ударила преследовательницу кулаком под дых. Всё, что Рашми сдерживала после отравления газом, выплеснулась наружу, с хрипом и неприятным бульканьем, и девушка согнулась пополам. Глициния отпрыгнула назад и нанесла удар ногой с разворота в висок Рашми. Вечная болезненно охнула, а её глаза закатились. Она отлетела в густую ядовитую дымку, потеряв по пути сознание: послышался мощный удар об что-то металлическое.
Глициния выпрямилась и нажала на широкое кольцо на указательном пальце. Из кольца вырвалась тонкая блестящая нить и устремилась вверх: вскоре раздался звук, будто что-то прилипло. Девушка уже собиралась подняться на нити к крыше, как вдруг, справа от неё, к жёлтым всполохам дыма примешался мерцающий пурпур. Она обернулась и увидела, как дымовую завесу прорезала чёрная коса, а за ней появился Ракеш. Глициния замерла, округлила глаза, и было отчего. Враг летел на воровку без головы. Лишь призрачно мерцали алые сосредоточенные глаза, паря над тонкими и гибкими плечами. Это замешательство стоило бы девушки жизни, но тут между ними появился Чуви, окутанный лоскутами тающего жёлтого дыма. Он остановил косу левой рукой, схватив её у основания лезвия. Ещё чуть-чуть, и та проткнула бы девушку насквозь.
Сосредоточенность в парящем взгляде исчезла, и глаза Ракеша расширились от страха. Он попытался вырвать косу, но та даже не пошевелилась. Мусорщик, почти в такой же маске с респиратором, что и Глициния, подмигнул брату, а затем правой рукой перерубил рукоятку косы, словно она была тростинкой. Ракеш выругался и отпрянул назад. Он почти скрылся в пурпуре, но Чуви рванул к нему и нанёс сокрушительный удар правым кулаком ниже глаз Нэббэда. Кулак мусорщика словно исчезла за невидимой завесой, но вот, вспыхнув, он появился вновь, вдавившись в передние зубы Ракеша, чьи глаза вылезли из орбит, а лицо искривилось в гримасе сильнейшей боли. Ракеш прохрипел, изо рта брызнула кровь со слюной, вылетело несколько выбитых зубов. Он на долю секунды замер, а затем с него слез пурпур, будто тонкая плёнка, и Ракеш со свистом отлетел далеко назад, образовав в жёлтом дыме узкий туннель. Где-то далеко послышался звук, будто снаряд пробил танковую броню, и всё стихло.
Чуви повернулся к Глицинии, и его рот растянулся в недоброй ухмылке. Она
