как я была задушена на том же самом месте.
Я проснулась в середине утра, и остаток дня прошел в тумане отрицания, пронизанном приступами расследования. В конце концов, я детектив. Столкнувшись с вопросом, я ищу ответы. Я также дочь адвоката. Я играю здесь обе роли — как детектив, я собираюсь состряпать дело, и как дочь своей матери, я пытаюсь его развалить.
Какие здесь могут быть варианты? Я вижу сон или это злой розыгрыш, а может меня накачали наркотиками до галлюцинаций. Пока все это не похоже на ответы и поэтому я не могу доверять своей интуиции. Первый шаг — найти что-то, что не соответствует периоду времени. Для этого я автоматически тянусь к своему телефону, чтобы начать сверять свое окружение с фактической историей. Но без мобильного телефона — или интернета — я должна полагаться на любительское знание викторианской эпохи, и в этом, разумеется, меня можно одурачить. Кроме того, если это сон, то он в любом случае соответствовал бы моим ожиданиям.
Тем не менее, я пытаюсь найти дыры в ткани этой реальности. Я смотрюсь в зеркало, на случай, если это какой-то трюк. Но я не уверена можно ли вообще такое провернуть, тем более, когда я опускаю голову вниз — я вижу чужое тело. Это возвращает меня к теории наркотиков и галлюцинаций.
Проверяю свои волосы. Это не парик и не наращивание волос. Моя внешность мне абсолютно не знакома, и нет ни единого шанса, что на мне какой-то особо-искусный макияж.
Затем проверяю свое нижнее белье — то еще приключение — на случай обнаружения современного белья в его слоях, что показало бы логическую несвязность в галлюцинации или сновидении. Не, белье точно не современное. А вот и труселя…
Стоп! А где на них промежность? Две боковины трусов вместе соединены, но открыты в районе промежности. Может я их порвала? Нет, по-видимому это предусмотрено выкройкой, и мне кажется, что я нашла наконец логическую несостыковку… но только до тех пор, пока мне не понадобилось воспользоваться ночным горшком с учетом всех слоев юбок, в результате чего я поняла почему на моем нижнем белье нет промежностей.
Также проверяю свои умственные способности. Проговариваю буквы алфавита в обратном порядке. Прохожу по прямой линии. Жонглирую словами из любимой мною поэзии. Я не нахожусь под наркотическим или каким-либо другим опьянением.
Очнувшись, я предположила, что преступник использовал видеозапись нападения на девушку, чтобы заманить меня в переулок. Игнорируем тот факт, что сейчас я в теле этой девушки. Так есть ли в моей версии логика? Парень из кофейни следил за мной. Какова вероятность того, что он включил видео на маршруте моей пробежки в надежде, что я услышу запись и отреагирую?
Нет. Я слышала именно Картиону. Я видела Катриону. Нападавший лишь воспользовался возможностью. Я любезно забежала в темный переулок, и такой удобный случай он упустить не мог.
Позднее утром Алиса приносит завтрак, но мне кусок в горло не идет — хочу разобраться, что происходит. Удается задать девочке пару вопросов, прежде чем она удирает. Грей быстро осматривает мою рану, а днем миссис Уоллес самолично доставляет обед, сдобренный порцией нравоучений (в основном о том, как мне повезло работать в этой семье), но я не расположена ни к тому, ни к другому: вяло выуживаю кусочки еды и полезную информацию. После заявления миссис Уоллес, что я вполне здорова, меня отправляют наверх, в уголок Катрионы.
С наступлением ночи я выскальзываю из своей комнаты и спускаюсь вниз. Кружу по бесчисленным ступеням словно во сне, пока, выглянув в окно, выходящее на улицу, не осознаю, что нахожусь в «таунхаусе». В Канаде это означает сравнительно небольшой дом, примыкающий к другим таким же. Дом, где я сейчас, величиной не уступает загородному мини-особняку: три этажа, мансарда, где спят горничные, и благоустроенный подвал с кухней и комнатой миссис Уоллес.
Пока я была без сознания, меня уложили в комнате для гостей на третьем этаже. Здесь же находятся спальни Грея и его сестры. На втором — столовая, гостиная и библиотека. Что на первом — понятия не имею: двери заперты, а найти что-нибудь похожее на отмычку не так-то просто.
Тщательно осматриваю доступные мне помещения. Я, действительно, в девятнадцатом веке. И кроме предметов, которые ожидала увидеть, встречаю и неожиданные, но, по размышлении, подходящие времени. Например, газовое освещение и угольное отопление. В моем воображении этот период ассоциируется со свечами и дровами. Не уверена, что когда-нибудь задумывалась над тем, что пришло им на смену, но почему бы не газ и уголь?
Обстановка… не хочу сказать «ужасающая». Это преувеличение. Небольшое. Но ее слишком много: картин, украшений, мебели, — и, похоже, яркие расцветки — пунктик викторианцев. От ряби в глазах спасает приглушенное газовое освещение в сочетании с плотными портьерами. Представляю, что в тот день, когда они получат электричество и узрят комнаты во всей красе, убегут с воплями и обожженными сетчатками. И опять же, я не такого ожидала, но подсознание твердит: «Да, это викторианский стиль».
Рыскаю по дому и ненавязчиво расспрашиваю Алису о жильцах. Грей и его овдовевшая сестра живут вдвоем. Из прислуги — миссис Уоллес, Катриона и Алиса; есть еще приходящий садовник мистер Талл, а также конюх Саймон.
Наличие прислуги и фешенебельного дома говорит о том, что семья относится к, я бы сказала, верхушке среднего класса. И, кстати, Грей на самом деле не врач. То есть, формально он врач (я нашла дипломы Королевского колледжа: бакалавра медицины и магистра хирургии), но вместо того, чтобы спасать жизни людей, он провожает их в мир иной. Он гробовщик и, похоже, продолжил семейное дело.
Этой ночью я оцениваю факты, привожу доказательства, а мой внутренний адвокат все их опровергает. В конечном счете, принять то, что случилось, помогла не моя профессия и не профессия моей матери, а Нэн. Она выросла в семье, где феям выставляли сливки, и любила собирать фольклор. Если бы Нэн спросили, верит ли она в такое, она бы ответила: «Не «не верю». Огромное количество слышанных ею историй не позволяло захлопнуть дверь в другой мир. Сомневаюсь насчет фей, но она допускала возможность существования того, что не могла объяснить наука: привидений, телекинеза и… путешествий во времени.
И потом, не могу же я сбросить со счетов слова образцового сыщика — Шерлока Холмса.
«Отбросьте все невозможное; то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.»
Что-то случилось в том переулке. Двух женщин душили в одном месте, в
