не должно ничто угрожать… Ну, если только она не пролила кофе на убийцу.
Я все еще пытаюсь переварить все случившееся. Я стала мишенью для убийства не потому, что у меня был полис страхования жизни или давняя вражда с соседом. На меня напали из-за бытового инцидента. Всего лишь случайность, за которую я искренне извинилась и попыталась загладить свою вину. До смешного обидно.
Что ж, теперь времени предостаточно, можно поразмыслить над этим и позже. Пока же шутка моего коллеги может стать реальностью. По крайней мере, та часть, где я помогаю в расследовании убийств.
У меня есть важная информация о серийном убийце. Лицо, запечатлевшееся в моей памяти. Мотив, каким бы абсурдным он ни был. Возможное местонахождение, поскольку рубашка мужчины без пиджака предполагала, что он работает в ближайшем офисе. Я знаю, как он выглядит, как выбирает своих жертв и где полиция может начать его поиски. Было бы гораздо лучше, если бы я узнала об этом как полицейский, а не как жертва. Неважно. По крайней мере, я не умерла.
Умерла.
Нэн.
Я приподнимаюсь на постели, моя голова и желудок взывают о помощи, пока я сглатываю желчь. Я давлюсь, и усилием заставляю желудок успокоиться. Если меня вырвет, они оставят меня в больнице, а мне нужно добраться до Нэн. Все остальное может подождать.
В комнате темно. Я моргаю, чтобы удостовериться, что мои глаза не закрыты. Нет, не закрыты. Голова гудит и мысли проносятся светлячками, словно искры, которые исчезают прежде, чем я успеваю их поймать.
Что-то не так.
В больничных палатах не так темно. Сколько раз Нэн ругалась по этому поводу? Даже среди ночи в них полно света.
Я не в больнице.
Я вскакиваю с кровати, проклятый халат сковывает мои ноги, и я чуть не падаю лицом на пол. Хотя мой наряд и ограничивает движения, но не запрещает. А когда мои глаза привыкают к темноте, я различаю полоску яркого света под дверью.
Я стою на грубом ковре, но через шаг оказываюсь на ледяной древесине. Я улавливаю запахи, которые не узнаю. В голове все время крутится «камфора». Это слово кажется мне старомодным. Может что-то из дома Нэн?
Нэн.
Я зажмуриваюсь. Прекрасно. Мои мысли превратились из лениво порхающих светлячков в пчелиный рой, жужжащий вокруг с жалами наготове.
Не спеши.
Шаг первый: открой дверь.
Я делаю еще два шага, прежде чем проклятый халат запутывает мои ноги, и я спотыкаюсь.
Почему, черт возьми, этот больничный халат доходит мне до щиколоток? Для того, чтобы этот вопрос сформировался, требуется больше времени, чем следовало бы, что доказывает, что мой мозг все еще затуманен. Я дергаю одежду. Она больше похожа на ночную рубашку, и под ней что-то есть, что мешает мне глубоко дышать. Я провожу руками по бокам.
Я ношу корсет?
Черт возьми, я ношу корсет и ночную рубашку. Еще какой-то парик — я чувствую волосы на спине там, где они обычно достают до плечей.
Я не в безопасности и не в больнице. Нападавший похитил меня, придушил до потери сознания и привел в какое-то… Я бы сказала «логово», если бы это не звучало как у злодеев из комиксов. Меня похитили, нарядили в халат, корсет и парик. Я вдруг пришла в ужас от ответа на вопрос: «Где, черт возьми, я?»
Может, в Эдинбурге и есть серийный маньяк, но не он на меня напал. Это совершенно другой вид нападения. Такой, от которого выворачивает желудок даже у опытных детективов.
Дыши, Мэллори. Просто дыши.
Я так и делаю. Я сдерживаю надвигающийся ужас и делаю глубокий вдох. Вернись к первому шагу. Попробуй открыть дверь.
Я делаю два шага по направлению к свету, но снова запутываюсь в одежде, и, пошатываясь, иду вперед, натыкаясь руками на что-то твердое, что выворачивает мне запястье и заставляет произнести череду проклятий.
Далекий вздох. Затем быстрые шаги.
Я отступаю, поднимая кулаки. Дверь распахивается, и яркий свет проникает внутрь, вызывая резкую боль в голове и заставляя прикрыть глаза, позволяя мне лишь мельком увидеть вошедшего. Это девушка, не старше двенадцати, освещенная ярким светом, ее контуры размыты из-за моей головной боли. Она держит что-то вроде игрушечного ведерка с песком.
Мой мозг отказывается нормально работать. Я вижу молоденькую девочку и, принимая во внимание тот ужас, что произошел со мной, я могу представить только то, что она должно быть является еще одной жертвой. Но она ведет себя как ни в чем не бывало, бродя по дому с игрушкой.
Я сглатываю и заставляю себя сохранять спокойствие.
— Привет, малышка, — говорю я странным голосом. — Я не знаю, где я, но не могла бы ты мне помочь…
Она кричит. Бросает ведро и мчится обратно по коридору. Я стою и смотрю ей вслед.
Только когда она убегает, мой разум заканчивает обрабатывать ее облик. Двенадцатилетняя девочка, шатенка, с карими глазами, небольшим количеством веснушек и худощавой фигурой. Ее волосы убраны под странную маленькую шапочку, которая подходила к платью, похожему на что-то из исторической драмы, простому и синему, с соответствующим белым фартуком.
Я смотрю на ведро. Оно сделано из деревянных реек с железными кольцами, а его содержимое растеклось лужей на полу — это парящая вода, от которой пахнет так же как и в моей комнате — лекарственный, вязкий запах.
Перевожу взгляд на холл. Это коридор с золотыми дамасскими обоями, которые я помню по дому моей прабабушки. Рядом с моей комнатой горит свет. Латунный светильник на стене, извергающий белое пламя.
Я делаю еще один шаг назад, натыкаясь на то, о что ударилась ранее. Это шкаф, в верхней части которого стоят керамические миска и кувшин, а также небольшое зеркало на подставке. Шкаф из темно-красного дерева, две двери закрыты латунным замком с выгравированным китайским драконом.
У меня скручивает живот и подступает тошнота. Меня похитили и бросили в чью-то больную фантастическую версию викторианского дома с бедным ребенком, которого заставили играть роль горничной.
Тошнота перерастает в гнев, когда я снова вдыхаю. Хорошо, что бы это ни было, я справлюсь, и я смогу помочь той девушке. Мне просто нужно понять, что происходит, и подыграть. Помочь ребенку; поймать этого ублюдка; спасти себя.
Выпрямляюсь, мой взгляд поднимается к зеркалу, к моему отражению в нем, и…
На меня таращится блондинка из переулка.
Глава 3
Я стою перед шкафом, уставившись на отражение белокурой девушки из переулка. Очевидный ответ — я смотрю на другую проекцию. Я даже не успеваю подумать
