Вороны Одина - Мелисса Марр

Гарм на мгновение замолчал, и Фин подумал, что пес откажет, но потом он отошел от Мэтта и сказал:

— Я позволю тебе увидеть ее, но не гарантирую ни твою безопасность, ни ее настроение. Хелена может быть собственницей. Идите.

А потом гигантский пес повернулся и направился к воротам.

Сами ворота не были особенно впечатляющими, если не считать их размера, но там была жуткая статуя женщины, которая заставила Фина остановиться. Казалось, она внимательно наблюдает за ними, но статуи не следят за людьми. Это было тревожно. Может быть, именно поэтому статуя находилась за воротами, где ее не могли повредить… никто не хотел, чтобы она смотрела на них.

Лори бросилась к Мэтту, когда тот вскочил на ноги. Как только Мэтт встал, он подошел к Фину и протянул руку, будто собирался взъерошить мех. Фин рефлекторно сверкнул зубами на Мэтта, и в следующее мгновение Фин снова принял человеческий облик.

— Я что, похож на домашнего питомца? — прорычал Фин немного по-волчьи.

Мэтт поднял руки.

— Ого, я и не собирался тебя гладить. Это было просто дружеское похлопывание по плечу…

— Не обращай внимания, Торсен, — перебил его Фин. — Только не трогай меня.

Лори и Мэтт обменялись еще одним взглядом, который он, вероятно, не должен был заметить. Он заметил. Он просто не хотел тратить время на разговоры об этом. Они думали, что он ведет себя как придурок, и, возможно, так оно и было. Иногда, однако, Фин просто хотел быть больше, чем он есть. Мэтт уже получил Молот, и теперь у него была ледяная штука. В последние несколько дней Лори вдруг стала открывать порталы. А что было у Фина? Ничего нового. Превращение в волка — это то же самое, что он мог делать до их путешествия, и то же самое могли сделать десятки других членов его семьи. Его единственной новинкой был разговор с большой собакой, что могло сработать только в Хеле. Это было эгоистично, и Фин знал это, но он хотел быть особенным для разнообразия. Если все, что у него было, это быть волком, он хотел, чтобы они уважали его, может быть, даже немного боялись, и поглаживание по голове не было знаком уважения.

Они стояли у ворот — трое детей и большая собака. Если бы не тот факт, что ворота находились в Хеле, и у собаки была запасная пара глаз, это могло бы показаться вполне нормальным. Так оно и было, но в последнее время этого было немного. С тех пор как Мэтт стал избран чемпионом Тора и узнал, что Фин был дублером Локи в большой битве, все в их жизни оказалось… странным. Они сражались с чудовищами, спали в лесу, подружились с другими потомками богов, в том числе с ребенком, которого потом убили… и, о да, решили направиться в Хель, чтобы вернуть своего убитого друга. Определение того, что для них было нормальным, изменилось довольно резко. Что не изменилось, так это то, что Фин все еще чувствовал себя потерянным. Единственный человек, которому он доверял — его кузина Лори — стала слишком дружна с Торсеном, и как бы Фин ни проникся симпатией к Торсену, ему не нравилось, что Лори была на чьей-то стороне, кроме его собственной.

— Не мог бы ты, хм, рассказать нам, что сказал Гарм? — осторожно спросил Мэтт.

Ворота бесшумно открылись.

— Он сказал, что мы можем поговорить с его хозяйкой, но не должны быть здесь из-за того, что богоподобные люди раздражают ее… и потому что мы живы. — Фин пожал плечами, когда они последовали за Гармом через открытые ворота. Он полагал, что Гарм прав, или даже прав в двух вещах: это место для мертвых, и он никогда не слышал ни о каких мифах, где боги не досаждали бы своими просьбами. Боги не требовали, чтобы их потомки сражались в Рагнарек. Он сделает это, но ему хотелось бы отчитать нескольких мертвых богов за беспорядок, который они оставили своим потомкам.

Пока они шли, Гарм пару раз гавкнул, и Фин подумал, не превратиться ли ему в волка, чтобы понять, что тот говорит, но, учитывая скорость собаки и нетерпеливые взгляды, когда он останавливался, чтобы они догнали, Фин решил, что это было равносильно более быстрой ходьбе двуногих существ.

Несколько мгновений спустя они подошли к павильону, который выглядел так, будто принадлежал любому общественному парку… по крайней мере, так было до тех пор, пока Фин не присмотрелся и не увидел, что столбы, поддерживающие крышу, были сделаны из массивных костей.

— Может быть, именно это и происходит с Йотуннами, которые плохо себя ведут, — пробормотал он Лори, кивнув на огромные кости.

Его кузина на мгновение нахмурилась, но потом он толкнул ее плечом и сказал:

— Прости.

Этого было достаточно, чтобы она улыбнулась ему. Он не всегда понимал, за что извиняется, но знал, что когда она несчастна, извинения помогают. Сегодняшний день ничем не отличался. Она слегка наклонилась к нему, а затем на мгновение положила голову ему на плечо.

— Брюзга.

— Да, — признался он, кивнул Мэтту, и тот улыбнулся. Фин был благодарен Мэтту за то, что на этот раз он не будет настаивать на разговоре. Одно дело — испытывать чувства, и совсем другое — болтать о них. Фин слегка вздрогнул. Это было одно из немногих преимуществ отсутствия родителей: никто никогда не хотел говорить о чувствах, или неудачах, или о чем-то подобном. Это была одна из лучших сторон воспитания волками. Его семья буквально превратилась в настоящих волков. Когда он облажался, его сбивали с ног, или рычали на него, или, может быть, кусали. Это имело для него смысл.

— Гарм говорит, что ты не будешь меня раздражать, — раздался где-то поблизости женский голос.

Если бы Фин был в волчьем обличье, его волосы встали бы дыбом. Он огляделся, не зная, где находится человек, который следовал за голосом. Павильон костей казался пустым, когда они прибыли, и он все еще был пуст. Фин взглянул на Мэтта, а затем прошептал Лори:

— Стой за нами.

Женщина рассмеялась.

— Входите, божки. Я — Хелена.

Фин потянулся назад и взял руку Лори в свою, главным образом, чтобы удержать ее от того, чтобы броситься во что-нибудь, но также и чтобы удержать ее на случай, если невидимая женщина решит что-нибудь предпринять. По крайней мере, держась за Лори, он не мог разлучиться с ней.

Затем Фин и Мэтт осторожно вошли в