Водитель подумал секунду:
– Жизнь. И чтобы не мешали жить.
– Правильно, – согласилась я. – Каждый хочет быть свободным. Правда?
Он кивнул.
– Вот мы, ведьмы, и боремся за свободу. За право каждого делать то, что ему хочется.
– А если человек хочет зла?
– Это его право.
– Но если он при этом нарушает права других людей? Вот я сейчас подрежу кого-нибудь, и нарушу его права.
Мне стало смешно. Мы вели почти классический диспут на тему «Что есть Свет, и что есть Тьма». И мы, Темные, и те, кто называет себя Светлыми – все мы промываем новичкам мозги на эту тему.
– Пытаются нарушить твои права – помешай это сделать. Ты имеешь на это право.
– Понятно. Закон джунглей. Кто сильнее, тот и прав.
– Сильнее, умнее, дальновиднее. И это вовсе не закон джунглей, это закон жизни. Разве бывает иначе?
Водитель подумал, и покачал головой.
– Нет, не бывает. Значит я имею право сейчас свернуть куда-нибудь, наброситься на вас, и изнасиловать?
– Вы уверены, что сильнее меня? – спросила я.
Мы как раз остановились на перекрестке, и водитель внимательно посмотрел на меня. Покачал головой:
– Нет... не уверен. Но я же не потому не нападаю на девушек, что они могут дать отпор!
Он начал слегка нервничать. Разговор вроде бы был шутливый, но что-то неладное он чувствовал.
– Еще потому, что могут посадить в тюрьму, – сказала я. – И все.
– Нет, – твердо сказал он.
– Да, – я улыбнулась. – Именно поэтому. Вы ведь нормальный, здоровый мужик, и реакции у вас правильные. Но есть закон, и поэтому вы предпочитаете не нападать на девушек, а вначале за ними ухаживать.
– Ведьма... – пробормотал водитель, криво улыбаясь. Резко газанул.
– Ведьма, – подтвердила я. – Потому что говорю правду, и не кривлю душой. Ведь каждый хочет жить свободным. Делать то, что ему хочется. Совсем уж все не получается, ведь у всех есть свои желания, но стремления у каждого именно таковы. И вот, из их противоборства и рождается свобода! Гармоничное общество, в котором каждый хочет получить все, хотя и вынужден мириться с чужими желаниями.
– А как же мораль?
– Какая еще мораль?
– Общечеловеческая.
– Какая? – спросила я.
Ничего нет лучше, как ставить человека в тупик требование сформулировать свой вопрос. Люди обычно не думают над смыслом сказанных слов. Им кажется, что слова передают истину, что на слово «красный» человек представит себе спелую малину, а не пролитую кровь, что слово «любовь» вызовет в памяти сонеты Шекспира, а не эротические фильмы «Плейбоя». Вот и встают в тупик, когда сказанное слово не дает нужного отклика.
– Есть же основы, – сказал водитель. – Догмы. Табу. Эти... как их... заповеди.
– Ну? – подбодрила я.
– Не укради.
Я засмеялась. Водитель тоже улыбнулся.
– Не возжелай жены ближнего своего, – теперь уже он улыбался вовсю.
– Получается? – спросила я.
– Когда как.
– И даже «не возжелать» получается? Вы так хорошо контролируете свои инстинкты?
– Ведьма! – со вкусом сказал водитель. – Ну каюсь, каюсь...
– Не надо каяться! – остановила его я. – Это же нормально. Это свобода! Ваша свобода. И украсть... и возжелать.
– Не убий! – изрек водитель. – А? Что скажешь? Общечеловеческая заповедь!
– Еще бы сказали «не вари козленка в молоке его матери». Вы телевизор смотрите, газеты читаете? – спросила я.
– Иногда. И без удовольствия.
– Тогда что же вы называете «не убий» заповедью? Не убий... утром передавали, на юге взяли еще троих заложников, требуют выкупа, каждому уже отрезали по пальцу в знак серьезности требований. Один из заложников, между прочим, трехлетняя девочка. И ей, кстати, тоже отрезали палец.
Пальцы водителя, сжимавшие руль, сжались, побелели.
– Сволочи... – прошипел он. – Выродки. Слышал я, слышал...Но это же мрази, это нелюди, только они на такое способны! Своими руками бы каждого придушил...
Я молчала. Аура водителя пылала алым. Не врезался бы: он себя почти не контролирует. Слишком удачно я попала – у него у самого маленькая дочь...
– Вешать на столбах! – продолжал бушевать водитель. – Напалмом жечь!
Я молчала. И лишь когда водитель потихоньку затих, спросила:
– Так что там про общечеловеческие заповеди? Вам сейчас дать в руки автомат – вы же на курок нажмете без колебаний.
– К выродкам никакие заповеди не относятся! – рявкнул водитель. Куда только девалась вся его спокойная интеллигентность! Потоки энергии хлестали из него во все стороны... и я впитывала ее, быстро восполняя потраченную утром Силу.
– Даже террористы – не выродки, – сказал я. – Они люди. И вы человек. И нет для людей никаких заповедей. Это научно доказанный факт.
По мере того, как я оттягивала распирающую его энергию, водитель успокаивался. На самом деле, конечно, ненадолго. К вечеру качели качнутся обратно, и его снова охватит ярость. Это как с колодцем – можно быстренько выкачать из него воду, но она нахлынет вновь.
– Все равно вы не правы, – более спокойно ответил он. – Логика, конечно, присутствует, да... Но если сравнивать с каким-нибудь средневековьем – мораль бесспорно выросла.
– Да бросьте! – я покачала головой. – Куда там – выросла... Даже в войнах тогда были строгие правила чести. Война – так действительно война, и короли шли вместе со своим войском, рискуя и троном, и головой. А сейчас? Захотела большая страна придавить маленькую – и три месяца бомбила ее, заодно избавляясь от устаревших боеприпасов. Даже солдаты не рисковали жизнью! Все равно, как вы сейчас выехали бы на тротуар, и пошли сбивать пешеходов как кегли.
– Правила чести были среди аристократов, – резко возразил водитель. – Простые люди гибли толпами.
– А сейчас разве иначе? – спросила я. – Когда один олигарх разбирается с другим, то некие правила чести соблюдаются! Потому что и у того, и у другого имеются отморозки-исполнители, компромат друг на друга, кое-где – общие интересы, кое-где – родственные связи. Та же самая аристократия, что и раньше! Те же самые короли, сидящие по уши в капусте. А простые люди – быдло. Стадо баранов, которых выгодно стричь, но порой прибыльнее пустить под нож. Ничего не изменилось. Не было заповедей, и нет!
Водитель замолчал.
И так и не проронил больше ни слова. Мы свернули с Камергерского на Тверскую, я сказала, где остановиться. Расплатилась, дав нарочито больше, чем следовало. Лишь тогда водитель заговорил.
– Никогда больше не буду подвозить ведьму, – с косой усмешкой проронил он. – Нервное занятие. Не думал, что беседа с красивой девушкой может так испортить настроение.
