Именно таким он показался очаровательной девушке, идущей рядом с ним. Он узнал, что ее зовут Ингер-Лизе. Собственно говоря, в такой глуши он ожидал увидеть на редкость стеснительных девушек, но Ингер-Лизе, вопреки своей внешности, отличалась решительностью. К тому же она одно время посещала деревенскую школу, что усиливало ее самоуверенность.
Другая девушка, Мари, была более типичной для отдаленной норвежской вестландской деревушки. Она восхищалась своей подругой и в ее присутствии держалась в тени. И взаимоотношение подруг складывались так, как это чаще всего бывает: стоило более предприимчивой из них найти себе возлюбленного, как она забывала о той, которую до этого использовала для контраста собственному эгоистическому «я».
Увидев новый предмет поклонения Ингер-Лизе, Мари почувствовала укол неведомого ей страха.
Обе девушки были явно очень религиозны, они старательно выбирали слова и часто тайком складывали в мольбе руки, словно прося о прощении или благословении своих тайных помыслов.
Ингер-Лизе болтала без умолку. Она кривлялась и вертелась, словно стараясь показать себя с лучшей стороны. Но Эскиль не замечал ее ужимок. Он изголодался по женскому обществу, почти год проведя в тюрьме. К тому же девушка была прехорошенькая. Ее присутствие воодушевляло его, тогда как другую девушку он находил скучной, поскольку та двух слов связать не могла.
В Эльдафьорд уже пришла весна. Поднимаясь вверх по холму, они чувствовали дурманящий, терпкий запах пробудившейся земли, вызывающий в душе человека столько желаний. Конечно, здесь было темно и мрачно, а горы казались устрашающе огромными в сгущающихся сумерках. Но над их вершинами еще светилось узкая, холодновато-желтая полоска заката, напоминающая о том, что придет еще день, вернется солнечный свет. Нужно только запастись терпением.
Эскиль болтал с девушками, поддразнивал Ингер-Лизе, так что та с кокетливым притворством шлепала его по руке, но попутно он впитывал в себя атмосферу этой маленькой бухты. Дома, молчаливо стоявшие вдоль дороги, запахи нищенских двориков, запах прошлогоднего перегноя. Группы деревьев. Усадьба на небольшом открытом пространстве, скотный двор, свет, горящий в окне, вечерняя прохлада, поднимающаяся от земли…
— Направо наверху живет Терье.
Эскиль посмотрел в указанную сторону. Два окна в большом, добротном особняке были освещены.
Это и есть дом Йолина? Это здесь спрятано сокровище?
В таком случае поиски обещают быть весьма прозаичными.
— Мужчины на пристани сказали, что мне следует попросить у него комнату в его собственном доме… — неуверенно произнес он.
— Да, вам так и следует поступить! Это были первые слова, сказанные Мари по собственной воле.
— Почему же?
— Ах, не стоит обращать на это внимания, — торопливо заметила Ингер-Лизе. — В Эльдафьорде болтают слишком много всякой чепухи!
— Значит, здесь есть несколько домов?
— Да, — ответила Мари.
Но Ингер-Лизе не желала так быстро лишаться своего завоевания, и раздраженно она прошептала:
— Помолчи, Мари!
Но она сказала это не настолько тихо, чтобы Эскиль этого не заметил.
Из сказанного он заключил, что поблизости есть по крайней мере еще один дом, где он мог бы остановиться.
И это должен быть дом господина Йолина!
Напрягая зрение, Эскиль оглядывался на сторонам. Дом, возвышающийся над деревьями… Не тот ли это дом, который он заметил еще из фьорда!
Там, наверху, что-то было. Дом или… Да, сумерки бросали на окна холодновато-голубой отсвет.
— Там, наверху, есть еще дом? — спросил он девушек.
— Да. Но мы никогда не ходим туда, — ответила Ингер-Лизе.
— Почему же?
— Терье этого не хочет, — пожав плечами ответила она. — Он носится с этим домом, словно тот сделан из золота. И к тому же он сдает этот дом — богачам, желающим поправить свое здоровье.
Мари что-то проговорила ей на ухо, что-то предостерегающее, на что Ингер-Лизе фыркнула и пробормотала что-то вроде: «…глупые предрассудки!»
Он больше не слушал болтовню девушек. Глаза его были устремлены теперь к стоящему перед ними дому. Он видел отсвет множества окон. Двухэтажный дом? В такой глуши это редкость.
Они подошли к воротам другого дома.
— Вот здесь и живет Терье, — сказала Ингер-Лизе, и в голосе ее прозвучал намек на последующие встречи, прозвучала надежда на то, что Эскиль не откажет ей в этом, прозвучало обещание…
И Эскилю показалось весьма заманчивым ближайшее будущее.
Мари ничего не сказала. Она просто протянула ему руку, и в сумерках ему показалось, что в ее взгляде засветилась мольба и предостережение. «Будь осторожен!» — говорил ее взгляд.
Эскиль не думал, что она имеет в виду его приключение с Ингер-Лизе. Нет, это было что-то другое. Что-то куда более опасное.
Она намекала на дом, стоящий наверху за лесом?
Эскиль наморщил лоб. Где же он видел этого человека? Терье Йолинсона.
Нет, он никогда его не видел лично. Но кого же он напоминал ему? Этот легкий нервный тик необычайно красивых глаз — где же он это видел?
Нет, он не мог вспомнить.
Да, Терье Йолинсон был необычайно красивым человеком. Тем не менее, его присутствие было неприятно Эскилю. Может быть, причиной тому была грубость, сквозящая в каждом его движении, в интонациях его тихого, вкрадчивого голоса?
Однако он был настроен дружелюбно.
Он все время говорил тихо, словно боялся, что кто-то услышит его. Наверняка, в доме жил еще кто-то. Да, в кухне, в которой они разговаривали, было очень опрятно и красиво, здесь чувствовалась рука женщины.
— Конечно, я могу сдать комнату на несколько дней, — сказал Терье, изображая на лице очаровательно-хищную улыбку. — Комнаты в доме разные, все зависит от того, сколько ты мне заплатишь.
Эскиль, получивший обратно свои дорожные сбережения, благодаря вмешательству поверенного короля, тут же брякнул, что привык останавливаться в лучших гостиницах. Глаза Терье на миг расширились, в уголках рта появилась удовлетворенная улыбка.
— Лучше всего, если я смогу пожить в этом доме, — поспешил добавить Эскиль.
Терье явно был не в восторге от этого.
— Здесь по ночам плачет ребенок, — сказал он. — Это так надоедает. Я могу предложить тебе комнату и получше, юноша.
В доме Йолина? Прямо сейчас? Собственно, Эскиль не был еще готов к этому, он чувствовал себя разбитым усталостью и голодом.
— В данный момент мне нужно просто поспать, — с неуверенной улыбкой произнес он. — И детский плач мне вовсе не помешает. А если к тому же я смогу перекусить здесь, это будет просто великолепно, поскольку я уже не помню, когда ел в последний раз. Я плыл на весельной лодке почти весь день.
