— Ты несправедлив к нему, — сказал Брэм Стокер. — Он просто немного переоценил свои силы в Италии.
— Немного? Император чудовищно переоценил себя, когда решил взять командование в свои руки! — ответил Оскар Уайльд.
Брэм кивнул.
— Да, ему пришлось с прискорбием убедиться в том, что он не генерал Радецкий[4].
— Он? Его армия… Они чуть не…
Девушка сделала небольшой глоток лимонада и вздохнула с таким унылым выражением лица, что мужчины не решились продолжать разговор о политике.
— Что с тобой, Латона? А ты хочешь поехать со мной в Вену?
Брэм посмотрел на сидевшую рядом с ним девушку, стараясь не выдать беспокойства. Хотя он все лето заботился о ней и ни в чем ей не отказывал, ее щеки запали, а сквозь ткань плотно облегавшего платья отчетливо виднелись ребра. Латона всегда была стройной, но сейчас ее худоба показалась Брэму нездоровой. Несмотря на то что белизна кожи очень ценилась в высшем обществе, бледность Латоны, подчеркиваемая темными волосами, унаследованными ею от матери-итальянки, делала ее похожей на призрака.
«Точнее на вампира», — мысленно поправил себя Брэм, и беспокойство укололо его, словно иголка.
— Что мне там делать? — спросила девушка немного капризно.
— Ходить со мной в театр или в оперу. Возможно, нам даже удастся попасть на один из балов, где вальс исполняет великий Иоганн Штраус, — добродушно ответил Брэм, стараясь не обращать внимания на ее пренебрежительный тон.
Казалось, его слова не произвели на Латону особого впечатления. Было ли это естественно для девушки ее возраста? Возможно, она была слабее, чем он думал. Или же Латона поражена неизвестной людям болезнью, после того как укусивший девушку вампир выпил слишком много крови. Была ли ее слабость следствием кровопотери или с Латоной происходило что-то ужасное, о чем Брэм боялся даже подумать? Несмотря на сопротивление Латоны, он бы уже давно отвел ее к врачу, если бы хоть немного надеялся на то, что это поможет ей или объяснит причину ее состояния.
Возможно, Латона постепенно превращается в ночное существо и однажды окажется такой же, как укусивший ее вампир?
— Я уже была в опере, когда мы были в Париже, — уклончиво ответила девушка.
Оскар громко рассмеялся.
— Так что можешь забыть о своей поездке, дорогой друг! Она уже была в опере, и этого для короткой человеческой жизни вполне достаточно!
Брэм не мог не засмеяться в ответ на реплику друга. Латона надула губы, но мужчины не обращали внимания на ее недовольство. Оскар поинтересовался у Брэма, что побудило его к этой поездке.
— Только не говори, что опера или вальсы Штрауса, меня ты этим не обманешь.
На лице Брэма появилась немного смущенная улыбка.
— Нет, ни то, ни другое.
Оскар закатил глаза и с заговорщическим видом посмотрел на Латону.
— Могу поспорить, что снова не обошлось без мрачных существ, скрывающихся под покровом ночи.
Угрюмый взгляд Латоны оживился. Она с интересом поглядывала на мужчин, в то время как Оскар продолжал свою шутливую тираду:
— Какие-нибудь венские кровопийцы? И хочу отметить, что в данном случае я не имею в виду банкиров с Рингштрассе. Признайся, мой друг! По твоему лицу я вижу, что уличил тебя в очередной невероятной затее. Как будто тебе недостаточно истории с Призраком Оперы!
Отвернувшись от Оскара, Брэм неохотно произнес:
— Моя поездка в Вену действительно неким образом связана с вампирами. Я хочу встретиться с человеком, который по праву считается специалистом в этой области.
— С охотником на вампиров?! — воскликнула Латона, апатию которой как рукой сняло. — Не с ван Хельсингом, случайно?
— С ван Хельсингом? Нет, а разве он в Вене? Об этом я не знал.
Латона покачала головой.
— Нет, я просто предположила. С кем тогда?
Но ее неосторожные слова, казалось, навели Брэма на мысль.
— Ван Хельсинг, — пробормотал он и кивнул. — Правильно. Ван Хельсинг именно тот, кто мне нужен. Как я раньше до этого не додумался?
— До чего? — не унималась Латона, но Брэм не собирался посвящать ее в свои замыслы. Вместо этого он ответил на ее предыдущий вопрос:
— Я вел переписку с человеком по имени Арминий Вамбери. Он профессор, преподает в Будапеште. Но родом он из Венгрии и изучал там — прежде всего в восточных провинциях, в Трансильвании, а также в Сербии — загадочные явления вампиризма. Нет, я не думаю, что он охотник на вампиров, который пронзает клинком сердца ночных существ и отрубает им головы, коль уж ты спросила об этом. Вамбери ученый, и с его помощью я надеюсь найти разгадку множества явлений, над которыми мне приходится ломать голову.
— Тогда удачи тебе, мой друг, — сказал Оскар, подняв бокал. — К сожалению, я не могу надеяться на то, что какой-то морщинистый вампиролог из Венгрии поможет решить проблемы, над которыми приходится ломать голову мне. Итак, на этот раз я вынужден отпустить тебя одного. Я хочу посвятить все свои силы написанию романа.
Возможно, он будет о чем-то действительно мрачном и жутком. Как видишь, мой друг, твой вампирский фанатизм заразен, словно чума или холера.
Брэм усмехнулся.
— Что у тебя на уме? Почему ты не хочешь поехать со мной в Вену в поисках материала для своей новой книги?
— Нет, нет, — ответил Оскар, поднимая руки вверх, — никаких вампиров. Никаких кровопийц, они портят мне аппетит. Но их бессмертие привлекает меня. Как вам такая идея: написать о человеке, который не стареет, всю жизнь оставаясь юным и прекрасным?
— Просто так? — вмешалась в разговор Латона, которой, по всей видимости, эта идея понравилась.
— Нет, все имеет свою цену. Такие привилегии, как правило, получают, заключив сделку с дьяволом, который в итоге забирает душу человека.
— Возможно, это стоит того, если взамен получаешь вечную молодость и красоту, — сказала Латона.
Брэм покачал головой.
— Но ведь это всего лишь фасад, внешняя оболочка, которая кажется искусственной и пустой. Она лишена всякого смысла, если за ней не скрывается опыт, позволяющий нам взрослеть.
Оскар с интересом смотрел то на Брэма, то на Латону.
— Ах, я чувствую, как эта история рождается во мне. Ты говоришь фасад? Да, это хорошая идея. Это должна быть картина, портрет, который стареет вместо человека. И зловещее проклятие…
Оскар так резко вскочил со стула, на котором он сидел, что тот со страшным грохотом опрокинулся на пол. Латона вздрогнула, а Оскар, казалось, даже не заметил этого.
— Простите, простите меня великодушно. Мне нужно срочно записать все эти мысли, пока они не покинули меня.
