Мирина выслушала Кассандру не без сочувствия. Всякий знает, что и ахейцы, и троянцы с желаниями своих женщин особо не считаются. Для них женщины — это средство для заключения выгодных браков: их увешивают дорогими побрякушками да продают в невесты тому, кто предложит самую высокую цену. Ясно, что изнеженная, полная запретов жизнь этих царевен — на самом-то деле удел незавидный. А Кассандру, пожалуй, любить куда как непросто.
И, однако ж, было видно, что Ифигения подругу обожает. Но Ифигения — это же совсем другое дело! Малышка, улыбаясь, глядела снизу вверх на них обеих и доверчиво протягивала Мирине ручонку. Да этот ребенок просто-таки весь свет готов любить!
— Змеиная госпожа, — прошептала Ифигения, осторожно проводя пальчиком по витому изображению змеи на правом предплечье Мирины.
В этот момент блистательный царевич Парис шагнул к ним и поклонился.
— Такая лихая наездница даже юношей играючи обскачит, — польстил он, дерзко разглядывая Мирину яркими синими глазами.
Девушка с достоинством наклонила голову. Однако в его похвале и в неотрывном взгляде ощущалось нечто такое, отчего Мирина почувствовала себя неуютно — причем совсем иначе, нежели в присутствии его сестры. Парис отвернулся и шепнул что-то отцу на ухо.
Приам снисходительно заулыбался и обратился к Абену.
— Мой сын Парис умоляет меня забрать вашу ловкую маленькую наездницу в Трою вместе с кобылицами.
— Не сочтите за обиду, — встревожено возразил Абен, — но Мирина обещана в Лунные Девы, в ближайшее полнолуние она уедет с ними.
Отказ, похоже, удивил Приама.
— Я бы дал за девочку хорошую цену, она развлечет мой двор и позабавит моих жен. Назови сам, сколько ты хочешь.
Абен явно расстроился. Мирина на мгновение затаила дыхание: отец наверняка опасается, что сорвется отличная сделка. Он ведь так выгодно сговорился о продаже лошадей! Но тревожилась девушка зря: Абен остался непреклонен.
— Мирина — главное мое сокровище и отрада всей моей жизни, — твердо объявил он. — Более всего на свете мне бы хотелось оставить ее при себе, дабы дочь ездила бок о бок со мной в нашем караване, но она обещана Ведунье — и уедет с нею.
В глазах Приама блеснуло раздражение, но Кассандра шепнула:
— Отец, мы ведь не повезем ее в Трою против воли!
Мирина подумала, что их неуступчивость могут счесть за невежливость.
— Если будет на то ваше желание, я могла бы сопроводить вас в Трою и дать там одно представление, прежде чем уеду с Лунными Всадницами.
Кассандра внезапно так и расцвела от счастья. Приам кивнул: благодаря уступке достоинство его не пострадало.
— Для нас это честь, — промолвил он.
Абен облегченно выдохнул.
* * *
Так что следующим же утром Мирина верхом на Исатис уже скакала к Трое вместе со своей семьей, вслед за царским кортежем Приама. Поехала даже Хати, при том, что троянцев она не очень-то жаловала. Как часто глядели они на величественные стены Трои издалека, а вот внутри побывать никому не доводилось!
Они огибали болота и мчались напрямик через широкие травянистые равнины, минуя по пути огромные загоны, где паслись великолепные кобылицы и жеребцы.
— В эту пору уже на будущий год здесь будут бегать серебристые жеребята, — довольно отметил Абен. К юго-западу от города раскинулись ячменные поля и пастбища: лошадям тут — просто раздолье!
Хати, обернувшись, указала рукой на могильный холм, что остался чуть в стороне.
— Это могила Плясуньи Мирины, древней предводительницы Лунных Дев.
— Это ведь в честь нее меня назвали? — уточнила на всякий случай девушка.
— Ну да, — кивнула Хати.
Чем ближе подъезжали всадники к городу, тем более удивительная картина открывалась их взору: золотистые известняковые стены Трои, возведенные на крутом склоне возвышенности, словно бы вырастали все выше и выше по мере того, как кони бежали вперед мерной рысцой. Стены в нижней своей части полого понижались и так искусно были встроены в камень холма, что даже Хати восхищенно охнула.
— Можно подумать, здесь потрудилась Великая Мать, а не простые смертные, — сказала она.
При мысли о том, что ей предстоит выступать перед всеми этими царственными особами, в груди у Мирины похолодело. И зачем только она напросилась? Но тут она перевела взгляд на прядающие уши Исатис, наклонилась вперед и погладила лоснящуюся шею своей любимицы.
— Мы справимся, — прошептала девушка, ведь на спине у Исатис она всегда себя чувствовала уверенно.
Всадники миновали как будто бы расползшийся во все стороны нижний город, состоящий из многочисленных лачуг: здесь шумные торговцы продавали глиняную посуду. В воздухе стоял неумолчный гвалт: в этом разноязыком гуле Мирина разбирала разве что отдельные слова лувийского наречия, которому научила ее Хати. Красильщики склонялись над гигантскими чанами с водой и над кувшинами, руки и лица ремесленников были покрыты брызгами краски. Два ручья, один холодный, другой кипящий, наполняли неглубокие прудики, женщины, зайдя в воду по колено, подобрав длинные юбки и завязав их узлом на спине, стирали белье, скребли и чистили посуду.
Кортеж проехал сквозь Южные врата в главную цитадель. Перед входом красовались шесть статуй, изображающих троянских богов. Первым стоял бог солнца Аполлон, рядом — невиданная владычица Сова с изогнутым клювом.
Хати неодобрительно фыркнула.
— Это они нас язычниками называют! — пробурчала она. — Да кому только в голову придет поклоняться каменному изваянию, если можно почитать само солнце — вот же оно!
Они проехали мимо низких, приземистых сараев, где, склонившись над работой, ткали и пряли женщины, к лодыжкам их были привязаны веревки. Мирина непроизвольно нахмурилась: что может быть хуже, чем работать вот так, на привязи? Девушка вспомнила рассказ Кассандры о том, что царевич Парис привез с войны без счету рабов.
Всадники двинулись дальше по крутому мощеному склону, что вел к верхним террасам, увенчанным рядами великолепных зданий, и каждое — дворец в глазах Мирины. Чем выше они поднимались, тем сильнее становился ветер, и вот уже засвистел в ушах в полную силу. Только теперь Мирина поняла, почему Трою частенько называют Градом Ветров. Наконец они спешились у громадного каменного строения, с низкой крышей: у царских конюшен.
Кассандра пробилась к ним сквозь толпу слуг, Ифигения по-прежнему была с ней.
— Отец очень просит, чтобы ты выступила для нас сегодня же вечером, перед пиршеством, — промолвила она. — Завтра владыка Менелай покидает нас, а с ним в ахейские земли отбудет и Ифегения с матерью. Для отца очень важно достойно развлечь гостя напоследок.
