— Сочту за честь, — неуверенно отозвалась Мирина.
— Вы все приглашены на наше пиршество, — Кассандра взмахнула рукой, широким жестом указывая на Абена, Хати и Гюль. — Это — моя подруга Хрисеида, она проводит вас в дом для гостей. Если вам что-то понадобится — скажите ей. А мне надо идти помочь Ифигении упаковать ее новые наряды.
Мирина проводила их взглядом: Ифигения цеплялась за юбку Кассандры. На мгновение девушка позабыла свои собственные страхи, понимая, как будет скучать Ифигения, отплыв утром в Микены.
Хрисеида оказалась чуть старше Кассандры, спокойная, серьезная. Ее шафранного цвета платье отличалось простотой покроя, зато сшито было из лучшего полотна. На челе ее сиял такой же знак солнца с расходящимися золотыми лучами, а ее невозмутимая уверенность свидетельствовала о том, что девушка — отнюдь не из числа прислуги.
Хлопнув в ладоши, Хрисеида подозвала конюхов, велела им позаботиться о лошадях, а сама повела гостей вверх по широкой и пологой мощеной улице и остановилась у дверного проема, богато изукрашенного резьбой. Семейству Мирины отвели две комнаты с низкими постелями. Набитые соломой матрацы и мягкие пуховые подушки так и приглашали к отдыху.
— Одна комната — для многоуважаемых родителей, вторая — для самой наездницы и ее бабушки, — пояснила Хрисеида. — Я велю принести вина и фруктов.
Стены были завешаны яркими узорчатыми коврами. Никто из мазагарди в жизни не бывал в таких роскошных покоях.
— А где я буду выступать? — полюбопытствовала Мирина.
— Во внутреннем дворе, — отозвалась Хрисеида. — Ты пока отдыхай, позже я вернусь и отведу тебя. — Она скользнула взглядом по просторным шароварам Мирины, чуть прикрытым коротким халатиком. — У нас много красивых платьев… выбирай любое.
Мирина, улыбнувшись, покачала головой.
— Если царь желает, чтобы я танцевала на конской спине, без шаровар мне не обойтись!
Лицо Хрисеиды прояснилось — и она вдруг показалась моложе своих лет.
— Танцевать верхом на коне? Я о таком только слышала, но своими глазами увидеть не доводилось. С нетерпением буду ждать вечера! — С этими словами Хрисеида, учтиво поклонившись, ушла.
— Видала знак солнца у нее на челе? — спросила Хати. — Эта девушка не для брачного торга, она — жрица Аполлона.
— Но у Кассандры точно такой же венец! — проговорила Мирина. — Выходит, она тоже жрица?
— Выходит, так, — кивнула Хати.
— А как же малютка Ифигения? У нее на челе серебряный полумесяц.
— Это — знак Артемиды.
— Богиня-охотница, покровительница луны! — прошептала Мирина. — Значит, она нам почти сестра. Мы ведь тоже чтим луну!
— О да, чтим! — Хати пожала плечами.
— Не отдохнуть ли тебе, бабушка? — осведомилась Мирина, одобрительно пощупав туго набитый матрац.
— Еще чего! — поморщилась Хати. — Пойду наружу осмотрюсь, раз уж меня в кои-то веки занесло в этот город.
— Тогда и я с тобой, — кивнула Мирина.
Глава 5
Приглашение в Спарту
Они прогулялись по широким верхним улицам, спустились вниз по изящным лестницам, мимо величавых особняков, украшенных резьбой и мрамором. Они брели себе куда глаза глядят и, наконец, вышли за Восточные врата, сквозь широко распахнутые гигантские деревянные створки, на бурлящие жизнью узкие улочки внешнего города. И оказались на плоскогорье, неподалеку от самой высокой его точки.
Хати внимательно изучила крепкие деревянные ворота и стены, плавно понижающиеся в нижней своей части, и одобрительно покивала.
— Да уж, если троянцы тебе не рады, так попробуй войди в город, — рассмеялась она. — Эти спирали стен вокруг холма — что ракушка здоровущей улитки!
Они прошли мимо лотков, доверху нагруженных макрелью, устрицами и морскими ежами. Им предложили редкое лакомство: икру морских ежей, Хати с удовольствием отведала угощение. А дальше рядами выстроились выставленные на продажу глиняные горшки, и тут же — кипы шерсти и пряжи, и тонкое, крашенное ценным сирийским пурпуром полотно. В воздухе разливался аромат кориандра и тмина, со всех сторон звучал невнятный разноязыкий гомон. Продавцы поднимали вверх массивные сосуды из меди и бронзы и настойчиво расхваливали свой товар. Место было шумное и многолюдное, так что Хати, наконец, объявила, что налюбовалась на город досыта.
— Думаю, что и впрямь вернусь и немного посплю на мягкой постели, — сказала она.
В комнату вошла Гюль — помогла Мирине одеться, заплела ей волосы и завязала узорчатые тканые шали и пояса на ее груди и бедрах.
— Сейчас, конечно, случай не из самых важных, то ли дело, когда ты на суд Атиши предстанешь, но все же…
— Да-да, — подала голос Хати. — Пусть явится пред ними во всей красе! Еще не хватало, чтоб на мою внучку да свысока поглядывали!
* * *
Исатис никакого благоговения, в отличие от хозяйки, не испытывала. Над внутренним двориком плыли чудесные ароматы вкусной снеди, вина и благовоний, а в центре высилась статуя Аполлона. Приам, его старший сын Гектор и царевич Парис восседали под балдахином рядом с Менелаем и угощались фруктами и сластями. Клитемнестре отвели место под отдельным навесом, вместе с Гекубой, старшей женой Приама, тут же устроились Ифигения с Кассандрой. Мирина была поражена роскоши нарядов: даже рабы и слуги одеты были — залюбуешься. Однако девушка привыкла к большему вниманию со стороны зрителей. Сначала она расстроилась, затем — разозлилась.
Хати нагнулась подсадить ее на Исатис.
— Они вообще хотят на меня посмотреть или нет? — буркнула Мирина. — Или так и будут языком болтать да животы набивать?
— Ты заставишь их смотреть не отрываясь! — заверила Хати.
— Но мне придется ездить вокруг статуи Аполлона! — запротестовала девушка, не зная, одобрит ли это Мать Маа.
Хати рассмеялась.
— Не ты ли сама уверяла, что их вера не слишком-то отличается от нашей? Этот их Аполлон — всего-то навсего статуя, символ солнца. Так ступай, почти солнце своим искусством!
Во власти яростной решимости Мирина послала Исатис вперед и выехала на открытое место. Хати громко гикнула: зрители потрясенно примолкли. И Мирина принялась самозабвенно показывать, на что способна: она то пускала лошадь в галоп, то гнала ее рысью, то разворачивалась, резко меняя направление. Движения девушки и кобылицы были столь ритмичны, что, казалось, они слились воедино. Каждый новый пируэт встречался шквалом аплодисментов. Всадница закончила выступление стойкой на руках, зрители восхищенно затаили дыхание — а в следующий миг разразились ликующими криками.
