Приснится же черт-те что, удивленно подумал Олег, лежа на спальнике и глядя в темноту. Нет что б нормальное что-нибудь. Про драконов, например. Или про Мордию, откуда ребята вытащили его едва не по частям. Да хотя бы и про Северный Кавказ… А тут, блин — инопланетный аппарат, сброшенный с летающей тарелки! Зелененькими человечками, блин… К Фрейду бы с таким сном. На что он вообще нужен?
Олег посмотрел на часы — пять утра, два часа до подъема — и решил уже больше не спать. Все равно скоро вставать. Наступающий новый день обещал быть весьма насыщенным, и требовалось обдумать кое-какие особенности предстоящей деятельности. А лучшего времени, чем рассвет для этого было не найти. Это он знал еще с курсантских лет.
Олег вылез из палатки со станнером под мышкой, согнал с поста Равия, а сам занял его место на береговом откосе. Дежурить как простому часовому ему, в общем-то, не требовалось, но лучше было совместить, так сказать, приятное с полезным. Да и голова у Олега в одиночестве всегда работала плодотворней.
Странное здешнее небо постепенно светлело, точно гигантский экран. Наступал очередной бестеневой день. Олег сидел на откосе, ворочая в голове сложившуюся ситуацию, автоматически сканируя окрестности, и краем глаза рассеянно наблюдал, как просыпается лагерь.
Первым из палатки выбрался Мезенцев и отправился кормить и осматривать своего монстра, всю ночь простоявшего без единого движения, словно его тут и не было. Это вообще было свойство Зверей Прямого Пути, сохранять неподвижность в неактивном состоянии. Никто не мог объяснить, в чем тут дело.
Скорее всего, выведенные для работы в измененном пространстве, существа воспринимали нормальную реальность как нечто вроде выключения. Или сна. Или транса. В который им по необходимости приходилось время от времени впадать для восстановления сил.
Потом проснулся Локтев, то ли от возрастной бессонницы, то ли просто по жизни бывший "жаворонком" и сразу зарылся в свой чемодан. Несмотря на ругань по поводу условий работы с Куполом, Семен Михайлович не собирался упускать ни одной возможности провести наблюдения.
Хотя, что он мог добавить к материалам, набранным за восемь предыдущих лет, Ростовцев не представлял. Впрочем, он честно признавался себе, что ничего не понимает в многомерной топологии. Осложненной, в добавок, талисманными и магическими искажениями и требующей для осмысления весьма сложного матаппарата.
У Олега же с магоматематикой были проблемы. Вот станнер, дуромет или кинжал — это пожалуйста. Простые и понятные вещи, доступные в обращении любому нормальному человеку, будь он землянин или пангиец.
Правда, эти и прочие чудеса техники, состоявшие в употреблении у населения трех уцелевших после гибели Города баз, в подавляющем большинстве все равно произведены были либо талисманно, либо магически. Тот же аналог радиостанции, связной амулет представлял собой десятикилограммовую деревянную колоду, соответствующим образом обработанную магией — но над этим фактом Ростовцев старался особо не задумываться.
Тонкости дела могли до посинения выяснять философы и этологи пополам с психоаналитиками, выявляя степень толерантности земного и пангийского сознаний и подсознаний применительно к повседневной практике чуда. Олег чисто по характеру своей специальности предпочитал теоретической абстракции конкретную практику.
Просторы Панги с их удивительным мироустройством, чудесами и приключениями привлекали его куда больше. Потому, как и на Земле, здесь он тоже пошел в Армию (хотя после уничтожения Города название повисло в воздухе). Польза от него, как офицера, была в этом несомненна. Высокую культуру земного типа в пангийском варварском окружении невозможно было поддерживать без вооруженной защиты. Разве что в Жгучих песках с их несовместимыми с жизнью условиями людям никто не угрожал.
Во всех же остальных частях света, от Великой Стены на востоке до прибрежных скал Ампера на западе, и от отгороженных от всего мира долин Поднебесной на севере до смертельных нагорий Черной Цитадели на юге всяк живущий, казалось, только и ждал удобного случая перерезать глотку любому проходящему, а то и соседу. С самой банальной целью добыть себе немного монет. А то и просто новые сапоги.
Да уж, подумал Олег. С местной жизнью он успел познакомиться, что называется, очень тесно. Сразу после переноса. Ему еще повезло, что материализовался он в сравнительно малонаселенных окрестностях Черной Цитадели, где к пришельцам с Земли относились вполне патриархально. Про высокоцивилизованное Побережъе лучше было вообще ничего не говорить.
Олег хмыкнул. Дикари, чистые дикари. Совсем почти как в анекдоте: непонятно, зачем страуса бреют!
Предаваясь таким рассуждениям, Ростовцев дождался, пока из палатки появился Санчес и начал готовить завтрак, потроша упаковки с темпостатированными продуктами.
Экспедиция готовилась из расчета, что внутри купола условия мало соответствуют человеческим. И с собой было взято все, что только можно, включая консервированные дрова. Лишний груз, конечно. Но Завру, с одной стороны, это что слону дробина. А с другой стороны, зато не надо питаться подножным кормом — в здешних местах пойди его найди.
Хотя какая-то живность тут водилась. В небе черной точкой парил стервятник, по земле время от времени шуршали какие-то не то ящерицы, не то змеи. А ночью внизу, на бывшем дне высохшего водохранилища кто-то не очень крупный, но явно голодный все время завывал дурным голосом — видимо не мог найти добычу.
От костра донесся дразнящий запах кофе и ветчины. Олег с предвкушением принюхался и потер через камуфлет зачесавшийся бок. Вот еще бы броню снять. А то нарядились почти что в скафандры. Но кто, опять же мог быть уверен, что не потребуется? Да, может и потребуется еще в самое ближайшее время. Может, придется срочно лезть на Завра, уходить в Сероту (Прямоту?), а там камуфлет хоть какая-то, но все же защита. В здешней свистопляске не помешает.
Из палатки появился проснувшийся Ермаков со своим неизменным ноутбуком. Среди населения Трех Баз ходили легенды, что Ермаков и спит с ним в руках, как Гэндальф с палантиром, но при ближайшем рассмотрении эти слухи не подтверждались.
Ермаков окинул взглядом лагерь — Мезенцева с Завром, торчащего из талисман-лаборатории Локтева, Санчеса, колдующего над костром — пригладил волосы на голове и вскарабкался на обрыв к Олегу.
— Доброе утро, — поздоровался он. — Как прошла ночь?
Ермаков был человеком не совсем обычным. По слухам — сам он о себе рассказывать не любил — на Пангу он попал из конца пятидесятых, где работал инженером в каком-то номерном "ящике", чуть ли не у самого Курчатова. На Панге он сделал тоже не слабую карьеру. Был бардом, военным инженером, послом Шертора в Бисане (где, кстати, познакомился с неким столяром-краснодеревщиком Акино, тоже пришельцем с Земли) и, наконец, возглавлял кафедру в Академии магии Ландора — что для землянина и вовсе ни в какие ворота не лезло. Все это больше напоминало какой-нибудь фантастический роман в духе Роджера Желязны, чем реальную историю и напрочь не соответствовало образу советского интеллигента, каким его представлял себе Олег. И если бы Ростовцев не услышал подтверждения от старика Локтева и кое-кого из ветеранов Трех Баз, то он вовсе бы не поверил в такое. А так — пришлось. Во всяком случае, в том, что Ермаков был одним из тех, кто пришел в эти места вместе с принцем Акино чтобы построить будущий Блистающий Город, Олег нисколько не сомневался.
