— ответила Ундина, мягко положив свою в меру загорелую руку на руки придерживающего её Рокутуса. — Я бы хотела ещё полюбоваться рассветом.
После чего они продолжили стоять в таком положении, любуясь рассветом.
***
Тук-тук-тук.
Стук в комнату мигом привёл Кади в чувства, и он быстро вскочил с кровати.
— А, что? — удивился он, обнаружив себя в своём теле. — Сон? Сон…
Тук-тук-тук.
Каргадель спал в своей маске, дабы не волновать старушку без повода, ведь неизвестно, когда ей приспичит прислушаться к чувству обнаружения. Приоткрыв дверь, он увидел стоящего командира, который выглядел слегка заспанным.
— Что случилось? — спросил Кади.
— Нужна помощь с машиной, — зевнув, ответил командир, после чего без лишних слов зашагал к выходу. — Жду на улице.
«И почему именно я?!» — возмутился не выспавшийся Кади, после чего, забывшись, потёр предплечья, ойкнул и начал одеваться.
На улице стояла всё та же долгая весенняя ночь, но небо уже начинало приобретать голубоватый оттенок.
«И тут рассвет», — заметил Кади, потянувшись возле выхода.
— Да что ж ты будешь делать-то! — раздавался голос командира за углом дома.
Проследовав за голосом, Каргадель обнаружил склонившегося над распахнутым в стороны капотом командира.
— Доброе утро, — поприветствовал его Кади.
— Доброе, — скупо ответил командир, после чего из двигателя послышался небольшой щелчок.
— Что случилось?
— Машина готова к отправке. Нам стоит побыстрее покинуть это место.
— А? Почему? — недоумевал Кади, на что словил удивлённый взгляд командира.
— Вчера перед сном я сделал полевой ремонт одного из САД. Угробил около часа на это, и когда возвращался в свою комнату, то слышал плач девочки.
«Он про Лерен?» — подумал Кади, но ничего не спросил, лишь поднеся одну из рук к подбородку.
— От той картины даже у меня мурашки по коже бегают, чего уж говорить про молодых. Даже некоторые парни в депрессию впали и попросили у меня спирт, что ты использовал.
— Дал? — спросил Кади, опёршись локтём о машину.
— Конечно, нет. По крайней мере, обещал дать, как только мы прибудем в столицу.
— Это хорошо, а то неизвестно, чего эти воротилы наворотят под такими эмоциями. А насчёт срочного выезда я согласен: чем дольше мы тут, тем тяжелее им сдерживать эмоции.
Ещё пару раз щёлкнув чем-то под капотом, командир похлопал руками и закрыл двигатель.
— Скажи мне, какого это: быть тем, кто с самого детства видит смерть? — спросил он, достав из внутреннего кармана портсигар.
— Странный вопрос — разве она не повсюду? — удивился Кади. — Мы жили, живём и будем жить в мире, построенном на чужих костях и крови. Не думаю, что хоть в каких-то других мирах, загробной жизни или ещё где-либо по-другому. Вот скажи, когда ты впервые увидел смерть и когда впервые самостоятельно убил?
— Мой старший брат умер от иссушающей болезни, когда мне было пять лет. А вот убил я только на третьем году службы, в семнадцать лет.
— И что ты вынес из своего первого убийства?
Командир с помощью обычной магии поджёг самокрутку и затянулся.
— Я думал, что умру… Несколько суток не спал… Это была девушка, которая пробралась на военные склады и искала сухпайки, но в ту ночь я был часовым, поэтому пытался её остановить, но она… — Он затянулся. — Не послушалась и набросилась на меня с ножом. Вот только не заметила в темноте мою выставленную аркебузу со штыком и сама напоролась грудью на штык.
— Да, пережить такое в таком возрасте довольно сложно… — пробормотал Кади, но потом вспомнил, что ему фактически пятнадцать лет и такие слова от юнца явно удивят вояку, но тот был погружён в свои воспоминания.
— Но даже пройдя через несколько военных кампаний, я не могу забыть те слёзы, что она обронила перед смертью.
— Да уж. Всё же тяжело принимать смерть вне поля боя.
— Ещё как, — вздохнув, ответил командир, после чего усмехнулся и спросил: — Ну, а ты? Почему ты так равнодушен? Даже когда поджёг ту кучу, ты не показал ни единой эмоции.
Кади постучал по маске.
— Моё второе лицо скрывает всё это.
— Одно дело — лицо, но я не заметил волнения даже в твоей походке. Я видел слишком много только выпущенных кадетов. И знаешь что? Все они кардинально менялись, как только их заставляли хоронить своих врагов и невинных. Твоя же походка нисколько не изменилась.
— Что, так заметно? — удивился Кади.
— Да.
— Ну ладно, будем считать, что мы квиты. Первую свою смерть я увидел в первый год своей жизни…
И так они сидели и болтали ещё около пятнадцати минут, пока к ним на глаза не попалась одиноко идущая фигура, направляющаяся прямо в деревню.
— Что это? — спросил командир.
— Да хрен его знает. Возьми на всякий винтовку, мало ли, — ответил Кади, наблюдая за незнакомцем.
Вскоре фигура подошла на достаточную дистанцию, чтобы стало слышно, что она читала молитву. Причём молилась, явно надрываясь и захлебываясь то ли в соплях, то ли в слезах.
— Спрячь винтовку и буди остальных. Постарайтесь отнести Лерен, не разбудив её — это будет слишком для неё.
— Хорошо, — ответил командир и побежал выполнять установку, а Каргадель пошёл навстречу к рыдающему и читающему молитву человеку.
Эта молитва была ему знакома, ибо в монастыре его не раз заставляли учить различные молитвы, заявляя, что это будет его хлебом насущным. И это было отпевание умершего мучительной смертью ребёнка. Как будто в подтверждение знаний Кади за человеком, на санях лежало полусгоревшее тело ребёнка из лагеря.
Глава 29. Конец долгого пути
Спустя несколько дней грузовик, гружённый искорёженными САД, достиг пункта назначения, что очень удивило пилотов, так как ранее, на каретах, весь путь от академии до столицы занимал пару недель. Лёгкие лучи поднимающегося солнца ударили Кади сквозь веки в глаза, вырывая его из сна. Приоткрыв глаз, он окинул взглядом салон грузовика. Два пилота сидели за столиком у выхода и играли в карты, третий же стоял рядом и наблюдал за ходом игры. Напротив Кади сидела Лерен и поглядывала в окно, явно скучая.
За окном же простирались знакомые столичные прилески. От постоянного нагрева магического барьера стен вокруг не было ни одного намёка на весенний снег, а некоторые участки уже
