— Не оставляй его заряженным надолго, — предупредил Нездешний, — это ослабляет крылья. Когда наловчишься заряжать и разряжать, дело пойдет легче.
— Мне вовсе не надо, чтобы оно шло легче. Я провожу Устарте куда требуется, а потом верну это оружие вам. Я уже говорила, что никого не хочу убивать, и это остается в силе.
— Я понимаю тебя и благодарю за согласие. Послезавтра к вечеру я тоже к вам приеду, и ты будешь свободна от каких-либо обязательств передо мной.
Взяв заостренный уголь, он нарисовал на пергаменте два ромба, перечеркнув один слева направо, а другой справа налево.
— Вы обогнете руины Куан-Хадора с юго-запада и направитесь в горы. Доехав до развилки, поедете по левой дороге до сожженного молнией дерева. С этого места обращай внимание на стволы всех деревьев. Увидев такие вот знаки, меняй направление в зависимости от того, как проведена линия через ромб. Если прочтете знаки правильно, то приедете к утесу, в котором будет глубокая расщелина. Сойдите с лошадей и заведите их в трещину. Внутри — большая пещера, а в ней озерцо. Вы найдете там провизию и овес для лошадей.
Кива разрядила арбалет и ослабила обе тетивы.
— Я слышала, как жрица сказала, что на пиру вам может грозить опасность. Зачем же вы идете туда?
— И правда — зачем?
— Будьте осторожны.
— Я всегда осторожен.
Ниаллад, сын герцога Элфонса и наследник не существующего более дренайского престола, стоял голый перед высоким зеркалом. Ему не нравилось то, что он там видел. Лицо тонкое, с большими голубыми глазами и пухлыми губами, как у девчонки, без признаков какой-либо растительности. Руки и плечи до сих пор тощие, хотя он усердно упражняется каждый день, а на груди, тоже безволосой, все ребра пересчитать можно. Никакого сходства с мощной фигурой отца.
А тут еще эти страхи, от которых он никак не избавится. На людях он непременно начнет потеть, ладони сделаются липкими, а сердце будет бешено колотиться. Даже в его снах всегда царит мрак, тянутся незнакомые коридоры и слышатся крадущиеся шаги убийцы, который никогда не показывается на глаза.
Отвернувшись от зеркала, Ниаллад прошел к сундуку под окном и достал оттуда серый камзол и темные панталоны. Одевшись, он натянул доходящие до колен сапоги и опоясался кинжалом. В дверь тихо постучали.
— Войдите, — ответил юноша.
Телохранитель Гаспир, оглядев его, сказал:
— Оружие придется оставить, молодой господин. Приказ вашего отца.
— Ну вот еще! Полон зал врагов, а мы безоружны.
— Там только друзья, приглашенные самим герцогом.
— Панагин нам не друг, и Арику я тоже не доверяю.
Телохранитель пожал широкими плечами:
— Будь Панагин даже врагом, не дурак же он, чтобы покуситься на убийство среди множества сторонников герцога. Оставьте тревоги — ведь нынче праздник.
— Много народу собралось? — спросил Ниалл, стараясь не выдавать своего страха.
— Пока около сотни, но гости продолжают прибывать
— Я сейчас спущусь. Еду уже подают?
— Да, и вид у нее весьма аппетитный.
— Ступай тогда и поешь, Гаспир. Я скоро.
— Я за вас отвечаю, молодой господин, — покачал головой Гаспир. — Я подожду за дверью.
— Ты же сам говорил, что опасности нет.
— Будь по-вашему, — помолчав, кивнул солдат, — но я буду за вами присматривать. Не задерживайтесь слишком долго, ваша милость.
Оставшись один, Ниалл ощутил признаки паники. Умом он понимал, что покушение совершенно невозможно, но страха преодолеть не мог. Дядя находился у себя в саду, когда Нездешний выстрелил ему в спину. В собственном саду! После его гибели в стране настало безвластие, и вагрийские войска хлынули через границу, убивая мирных жителей и сжигая все на своем пути.
Ниалл присел на кровать, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. «Сейчас я встану, — сказал он себе, — и медленно выйду на галерею. Вниз, на людей, смотреть не буду. Поверну налево, спущусь по лестнице...
...и окажусь в толпе».
Сердце забилось еще чаще, но теперь этому сопутствовал гнев. «Не поддамся страху», — внушал себе Ниаллад. Он встал, прошел через комнату, открыл дверь и тут же услышал снизу шум голосов, смех, звон посуды — нестройный гул, несущий в себе смутную угрозу. Ниалл подошел к перилам галереи и посмотрел вниз. Там собрались уже не менее ста пятидесяти человек. Отец с матерью сидели чуть ли не прямо под ним, на полукруглом помосте. Рядом с помостом стояли князь Арик и маг Элдикар Манушан с маленьким Бериком. Мальчик поднял голову, увидел Ниалла и с улыбкой помахал ему. Все, кто был с герцогом, тоже посмотрели вверх. Ниалл кивнул им и отошел от перил. В дальнем углу он приметил дородного священника Шардина, окруженного женщинами, а у входа с террасы — Серого Человека, стоящего отдельно от других. На нем была безрукавка из шероховатого серого шелка поверх темных рубашки и панталон. Длинные, черные с серебром волосы придерживал тонкий черный обруч. И никаких украшений, даже колец на пальцах. Словно почувствовав на себе взгляд Ниалла, он посмотрел вверх, увидел юношу и поднял свой кубок. Ниалл стал спускаться к нему по лестнице. Он не слишком хорошо знал этого человека, но тот стоял один, да и терраса рядом манила желанной безопасностью.
У подножия лестницы недавно устроили двери, около них стоял часовой, который поклонился Ниаллу. Двери немного заглушали несущийся из зала шум, и Ниаллу захотелось поговорить с часовым, чтобы оттянуть тот ужасный миг, когда придется выйти и влиться в толпу. Но солдат уже отодвинул засов и распахнул створки. Ниалл вышел и направился к Серому Человеку.
— Добрый вечер, сударь, — поздоровался он учтиво. — Надеюсь, вам нравится праздник.
— Ваш отец поступил очень любезно, пригласив меня, — сказал Серый Человек и протянул ему руку.
Ниалл пожал ее. Вблизи стало видно, что кое-какие украшения у Серого Человека все-таки есть: поясная пряжка из полированной стали в виде наконечника стрелы и такие же накладки на голенищах сапог.
Скрежет металла за спиной заставил Ниалла резко обернуться. Один из поваров поблизости точил нож, и юношу снова охватила паника.
— Не люблю толпы, — тихо промолвил Серый Человек. — Когда народу много, мне всегда не по себе.
Ниалл попытался успокоиться. Смеется он над ним, что ли?
— Почему? — неожиданно для себя спросил он.
— Возможно, потому, что я слишком много времени провожу наедине с собой, разъезжая по взгорьям. Мне нравится покой, который я там нахожу, зато бессмысленная болтовня на таких вот сборищах действует мне на нервы. Не хотите ли подышать со мной воздухом на террасе?
