– Ну вот, – сказал я. – Теперь мы можем поговорить свободно.
– Неужели нас подслушивали? – тут же спросила Полина.
– Еще как! И, полагаю, далеко не в первый раз.
– Вы думаете?
– Не думаю. Я просто уверен.
Сомнение во взгляде Полины быстро переплавилось в любопытство, а потом – и вовсе в озорство.
– Я полагаю, он меня ревнует к вам, – сказала она.
– Константинов?
– Да.
– Прямо так уж и ревнует…
– Ревнует, ревнует!
Я снова взял ее за руку:
– Расскажите мне, пожалуйста, о нем.
Полина осторожно освободилась, откинулась на спинку скамейки, достала из сумочки пачку сигарет. Я дай ей прикурить.
– Мы ведь с ним учились в одном классе, – медленно проговорила она. – И даже за одной партой сидели какое-то время.
Я кивнул, но промолчал. Похоже, ей не очень хотелось рассказывать о том, что мне требовалось узнать, и любая моя реплика – хоть умная, хоть глупая – могла только помешать.
– Антон был влюблен в меня с седьмого класса. Сначала я была к нему равнодушна, но потом мне стало льстить его внимание. Еще бы, такой парень, душа любой компании, спортсмен, лучший футболист школы! Девчонки по нему просто сохли, друг дружке глаза готовы были выцарапать, даже дрались. Ну как было не обратить внимания на такого! Вот и я… Нет, это было просто короткое увлечение, и он мне очень быстро надоел. Если бы я знала, что его отношение ко мне столь серьезно, я бы сто раз подумала… Для меня ведь это ерунда была. Подумаешь, пара поцелуев на школьной дискотеке! Мы даже не переспали ни разу. Потом он уехал в Тамбов, у него в футболе здорово получалось, ну и пригласили в клуб тамошний. «Спартак», по-моему… А я уехала учиться в Питер, в Политех… то есть в Технический университет, он так в ту пору назывался. А потом, мы уже с Петей были, я узнала, что Ант к нам переехал, за «Зенит» играет. В общем, разыскать его было нетрудно. Однако теперь я уже была более осторожна, авансов ему не давала. Ведь он по-прежнему был в меня влюблен.
– Откуда вы знаете? – не удержался я.
– Женщина всегда это знает. Вот вы в меня не влюблены, хотя мне очень нравитесь. Но для вас важнее жена. А теперь еще появилась эта юная девица, из нашей компании.
– Откуда вы знаете? – повторил я.
– Да уж знаю. Антон мне рассказал про нее, когда закатил сцену ревности. Ему было известно, что мы с вами встречались. И теперь мне понятно, что он знал даже, о чем мы с вами разговаривали. Более того, мне теперь стало ясно, почему он вдруг, заходя по утрам ко мне в кабинет, начал лезть с поцелуями. Я ведь крайне редко ношу одну и ту же одежду два дня подряд. Так что ему каждое утро приходилось заряжать мои блузки и платья этой маленькой булавочкой.
– Послушайте, Полина… Как бы выразиться?.. Вот вы сказали, что не любили Константинова… Так почему же вы?.. – Я не сумел закончить вопрос, потому что он был слишком личным, а я вовсе не был уверен, что мне уже разрешено задавать подобные вопросы.
Она некоторое время смотрела на тлеющую сигарету, потом подняла голову и одарила меня грустной улыбкой:
– Вы – мужчина, Максим. Вы просто не поймете. Ведь у Петра давно уже была мне замена, а Георгий… Георгию нравилось со мной трахаться… вернее ему нравилось трахать чужую жену, но он меня и на столечко не любил. – Она приложила большой палец левой руки к кончику мизинца. – Так что…
Она не договорила, но я все понял.
Это был запасной вариант, спасательный круг, когда ее личная жизнь – а в этом Полина не сомневалась – пойдет ко дну.
Она была не только умна по работе, но и мудра по жизни. Она не слишком приближала Антона к себе, но и не отталкивала. Она не давала ему авансов, но и не просила оставить ее в покое. Когда травмы принудили «АНТа-25» преждевременно завершить карьеру профессионального футболиста, она помогла ему устроиться на работу в собственную компанию и оказывала всяческое содействие в продвижении по служебной лестнице. Потому то, не имея высшего технического или экономического образования, он и дорос до совета директоров…
На нас пала тень – будто гигантская птица своим крылом закрыла солнце.
Мы одновременно подняли головы.
Это была вовсе не птица – над деревьями с негромким рокотом проплывал прогулочный дирижабль «Ассоциации воздухоплавателей Петербурга», реализуя модный в этом сезоне способ сочетания полезного с приятным. По оранжевому брюху дирижабля бежал серебром рекламный слоган:
Полетайте, поглядите,
В помощь вам АВПа рука —
Коль увидеть надо Питер,
Поднимитесь в облака.
Как будто с земли северную столицу увидеть нельзя…
Я представил себе, как в этот момент сидит в гондоле дирижабля Антон Константинов, вооружившись фотоумножителем, смотрит в иллюминатор и разглядывает нас, шепча себе под нос: «Ужо я вам, прелюбодеям!»
Чушь какая!.. Хотя, может, и не чушь. Помнится, кто-то подглядывал за некой дамой, забравшись на верхотуру Исаакиевского собора. И не зря подглядывал.
Дирижабль уплыл в сторону Поклонной горы и Суздальских озер.
Полина проводила его равнодушным, невидящим взглядом, закурила новую сигарету и продолжила рассказ.
Когда погиб муж, она приняла случившееся за чистую монету – ей было известно, что Петр раскатывает по дорогам с отключенной подушкой безопасности, а порой даже и не пристегнутым. Его периодически ловила дорожная инспекция, и он платил немалые откупные и штрафы.
Потом точно такая же смерть настигла Васю Зернянского, и Полина заподозрила, что дело неладно. Зернянский, правда, тоже катался, пренебрегая правилами безопасности и даже в разговорах бравировал этим, что выводило из себя его придурочную супругу Аниту, но две одинаковые аварии подряд наводили на размышления. И чем больше Полина размышляла над случившимся, тем больше в голову лезли мысли о предумышленных убийствах. Она стала думать над возможными причинами. На первом плане, разумеется, оказалась корысть. Но с точки зрения расследования корысть была бесперспективным мотивом – в этом случае убийцей мог оказаться едва ли не любой член совета директоров. Полинины мысли зацепились за другое. Она знала, что Антон просто ненавидел Петра, к тому же в нем в очередной раз вспыхнули старые чувства к подружке детства, он уже пытался с нею объясниться, да она все перевела в шутку. Карачаров тоже не любил ее мужа и не раз говорил своей любовнице, что с удовольствием бы открутил ему голову за все ее обиды.
В конце концов, рассмотрев все и так и этак, она решила, что организаторами случившегося могут быть либо Антон, либо Георгий Карачаров. Она, правда, не понимала, зачем после Бердникова убийца отправил в могилу и Зернянского, ведь к Василию ни Антон ни Георгий никакой ненависти не испытывали. Это убийство как раз носило оттенок меркантильности. Но потом ей пришло в голову, что с этой целью оно и было предпринято – придать обоим преступлениям корыстный характер и скрыть истинную цель первого убийства. В общем, какие бы варианты она в своих раздумьях не рассматривала, мысли ее возвращались к воздыхателю Константинову и любовнику Карачарову.
