Поток лунного света над голыми ветвями деревьев предупредил о появлении Куилью. Лаэраль взяла себя в руки. Мгновение позже Куилью предстала перед сестрой. Она приземлилась на камень, на котором раньше стоял трон, Клинок Полумесяца был поднят высоко над головой. Её одежда была мокрой, и волосы, ниспадавшие до лодыжек, прилипли к чёрной коже.
Взгляды сестёр встретились — у Куилью ясный и решительный, а у Лаэраль полный беспокойства.
— Сестра, — прошептала Лаэраль. — Я…
— Сможет ли Эйлистри простить меня? — сказала Куилью спокойным голосом.
И прежде чем Лаэраль успела её остановить, Куилью сорвала священный символ с шеи и бросила его на землю. Клинок Полумесяца взмыл вверх и, прочертив сияющую дугу, с глухим лязгом и разрубил священный символ надвое.
— Началось! — прокричала Куилью.
Она пела — слова, стиснув зубы до боли, красные брызги летели с её губ. Черты её лица изменились. Спина сгорбилась, на лице появились пузыри, глаза побелели. Пальцы схватили Клинок Полумесяца, ногти удлинились и стали грубее и толще. Неприятный запах исходил от кожи.
Всё это произошло в мгновение ока.
Лаэраль отшатнулась, когда поняла, что делает её сестра. Куилью отвергала искупление Эйлистри, изменяя собственную душу и давая демону пробраться в неё. Лаэраль чувствовала потрескивание зла, что ринулось к Куилью. Сначала холод, затем жар. Это сплело волосы сестры один узел и запачкало ночную сорочку Лаэраль. Сажа заполнила лёгкие и заставала её кашлять. Что-то с пронзительным хохотом пронеслось мимо её уха.
«Нет! — подумала Лаэраль. — Даже все дроу Торила этого не стоили».
— Темфуто! — выкрикнула она, останавливая время для всех, кроме себя.
Тишина. Внезапная неподвижность. Превращение её сестры остановилось. Сам воздух, казалось, застыл. Падающий лист замер в середине пути. Лаэраль шагнула мимо него — быстрее, быстрее, успеть, пока не закончится эффект заклинания — и коснулась руками головы сестры. Череп Куилью под её белоснежно белыми волосами был горяч как Абисс.
Серебряный огонь вырвался из рук Лаэраль, источая сверкающий блеск. Она готовила себя к тому, чтобы направить огонь в Куилью, когда действие заклинания закончится, чтобы уничтожить то, что находилось в ней. Но что потом? Большая часть скверны демона внутри Куилью, но не вся. Хотя серебрёный огонь уничтожит большую часть скверны, что-то всё равно останется в Клинке Полумесяца, который Куилью всё ещё держала в руках. Если бы меч лежал на земле, Лаэраль могла бы запросто отделить заразу от оружия, после очищения Куилью. Но пока клинок в руке высшей жрицы, демон может скользить по струйки крови, которая соединяет сталь и плоть. Куилью раскрылась и лишилась благословления, защищавшего её ранее. Демон скользнул бы в неё так же быстро, как смазанный меч в ножны. Быстрее, чем Лаэраль сможет среагировать.
Лаэраль дрожала от неуверенности. Она должна принять решение. Сейчас!
И тут пришло озарение.
Щелчком пальцев Лаэраль превратила сажу на коже сестры в крошку алмазов, рубинов, изумрудов и сапфиров. Её руки всё ещё были на голове Куилью, и Лаэраль наблюдала за листом, ожидая…
Листок колыхнулся. Время возобновило свой ход. Лаэраль сотворила заклинание.
Листок опустился на землю, и демонская скверна испарилась со злобным воем. Куилью оставалась неподвижной, пыль драгоценных камней сверкала в её волосах, искрясь в лунном свете. Она осталась застывшей во времени.
Лаэраль с трудом узнавала Куилью в стоящей перед ней.
— О, сестра, — задохнулась она. — Что же ты сделала?
Ей не надо было спрашивать, почему Куилью сделала это. Она знала ответ. Куилью любила дроу всем сердцем. Она стремилась спасти их каждой мыслью, словом и делом. И это едва не привело её к падению.
Почти.
Лаэраль, однако, выиграла немного времени для её сестры. Даже если Лаэраль и не знала, как помочь Куилью, был тот, кто сможет это сделать. Тот, чьи знания о демонах и охоте на них неоспоримо превышала знания Лаэраль. Рыцарь Тёмной Песни Каватина. Лаэраль спрячет Куилью в надёжном месте, а затем приведёт Каватину.
Лаэраль прикоснулась к сестре и произнесла заклинание, но что-то помешало им телепортироваться. Было такое впечатление, что Куилью была как магнит, двигаясь в противоположном направлении от того, куда хотела направиться Лаэраль. Избранная Мистры обхватила сестру, и попытался сдвинуть с места, но ноги Куилью не сдвинулись с каменного блока.
Вдруг, Лаэраль вспомнила своё видение и связывающие заклинание того волшебника. Те путы, должно быть, сковали Куилью, когда скверна проникла в неё. Лаэраль знала мощное заклинание отречения, которое сможет разрушить магические путы, но оно же развеет и заклинание, удерживающее Куилью вне времени.
Лаэраль отчаянно искала выход. Она знала, что связь можно отменить не заклинанием, а повторением фразы, движения, или чем-то похожим. Связь требовала чётко установленных условий сотворившего это заклинание волшебника. Лаэраль старательно восстановила видение в памяти, но это не дало подсказок. Она могла найти решение, но это требовало долгих размышлений и экспериментов.
Она уставилась на застывшую сестру. Время, конечно, это то, чего у Куилью предостаточно.
К сожалению, кто-то мог пройти мимо и сотворить заклинание, которое развеял бы оцепенение.
Лаэраль расправила плечи. Если нельзя доставить Куилью к Каватине, то пусть рыцарь придёт к её сестре. А это означало оставить Куилью. В тоже время она должна была гарантировать безопасность сестры. Лаэраль повесила ожерелье на шею высшей жрицы, чтобы враги не смогли обнаружить её с помощь магических уловок, а затем замаскировала Куилью заклятием.
— Я скоро вернусь, сестра, — сказала Лаэраль, поглаживая её замороженные волосы, хотя и знала, что Куилью не может ни слышать, ни чувствовать. — Я вернусь с Каватиной. Она знает что делать.
Дав обещание, Лаэраль исчезла.
Сумерки сгущались. Луна двигалась по небу. Тени удлинились.
Появилась паутина толщиной с волос.
Паук спустился с ветки, приземлившись на покрытые драгоценной пылью белы пряди. Он сполз вниз по эбеновой щеке к раскрытым губам.
И начал плести свою сеть.
К'арлинд шёл по мощёной камнями улице, игнорируя чужие взгляды. Посетители таверны прервали свои разговоры и открыли рты, музыкант, похожий на гнома, крутящий ручку шарманки прервался на середине песни, и эльфы, с бледной кожей, проходящие мимо косо смотрели на него, держа руки на эфесах мечей. Встревоженные голоса шептали за его спиной, а слово «дроу» сопровождалось тихими злословиями.
