Убедившись, что шеф-повар не собирается пока ничего предпринимать, Флей вновь скосил глаза в сторону двух деревянных ящиков. Что же это такое? И вдруг он догадался – узкое пространство между ними, очерченное для ясности меловыми линиями, наверняка знаменует некий проход, ведущий к заветной девятой лестнице, что и подтверждает соответствующая надпись со стрелкой. И тут Флей заметил продолговатый мешок, наполовину чем-то наполненный – он лежал чуть в стороне от ящиков, потому-то он не заметил мешок с первого раза. Сомнений не оставалось – тут затевалось нечто нехорошее.
Едва только старик успел оторвать глаз от мешка, назначение которого так и осталось для него непонятным, как Свелтер встал со скамьи и, пройдя через всю комнату, уселся рядом с жерновом. К своему ужасу, в руках повара Флей заметил огромный нож, каковые употребляются обычно для разделки мясных туш.
Переложив нож в другую руку, Свелтер принялся нажимать ногами на специальные педали, чтобы жернов начал вращаться. Даже сквозь стекло до слуха камердинера донесся ленивый скрип жернова. После чего шеф-повар, поплевав на камень, приложил к нему нож. Так продолжалось минуты три или четыре, а потом Флей заметил, как его недруг с удовлетворением рассматривает заточенное вновь лезвие и даже пробует его о ноготь большого пальца.
Видимо, оружие показалось Свелтеру недостаточно острым, потому что он точил его о жернов еще некоторое время. Этот момент, как показалось Флею, тянулся едва ли не вечность. Но потом Свелтер наконец-то закончил свое занятие и, держа нож наперевес, подошел как раз к тому месту, где нарисованные мелом линии упирались в стену. И тут, к удивлению Флея, шеф-повар снял обувь и прошелся босиком туда-сюда. Когда Свелтер ненароком повернулся лицом в сторону камердинера, у того захватило дыхание: выражение глаз повара было мстительно-злобным, не обещавшим ничего хорошего любому, на кого был устремлен подобный взгляд.
Флей от удивления раскрыл рот: его враг начал топтаться на месте в странном танце. «Он что, совсем свихнулся, что ли?» – тоскливо подумал старик. Между тем Свелтер продолжал странный танец, при этом он еще размахивал ножом. Внезапно Флея осенило: если нарисованная мелом линия означает девятую лестницу, то поворот ее должен знаменовать коридор, ведущий к комнате его сиятельства. Два ящичка – дверь, и лежавший чуть поодаль мешок… У старого слуги перехватило дыхание.
Однако Флей сумел удержать себя в руках: теперь он видел, как Свелтер изображает свое приближение к спальне. Камердинер спал всегда рядом с дверями комнаты господина, и шеф-повар предусмотрел даже этот факт. Флей был уязвлен до глубины души – неужели он в самом деле так похож на мешок? Шеф-повар как раз застыл с ножом у мешка, в зеленом свете зловеще поблескивало лезвие. Флей инстинктивно зажмурил глаза.
Когда ужас прошел, старик позволил себе вновь осторожно заглянуть в окно. Свелтера уже не было на прежнем месте. Главный повар, как оказалось, успел вернуться на исходную позицию – к жирной стрелке, указывавшей направление движения. Видимо, Свелтер решил повторить прежний маневр. Несмотря на весь ужас видимого, камердинера одолевали вопросы: откуда его злейший враг знает, что он спит головой на восток? И что он часто во сне сворачивается калачиком? Неужели Свелтер наблюдает за ним во время сна? Может ли быть такое? Слуга в последний раз заглянул в окно – шеф-повар как раз заносил свой нож над многострадальным мешком. Удар – и опять на исходную позицию. Флей вытер выступившую на лбу испарину и спрыгнул с бочки. Ему вдруг очень захотелось убежать отсюда – неважно куда, главное – подальше от жилища такого чудовища, как Свелтер. И чтобы не видеть отвратительного зеленого света. Тут же камердинер ахнул – он же должен был разыскать няньку! Вот что значит – пренебрегать своими обязанностями! Стараясь не оглядываться, слуга бросился к входу, ведущему в покои госпожи Слэгг.
Рывком растворив дверь, Флей бросился вверх по лестнице через несколько ступенек. Чтобы попасть к комнате няньки наследника, нужно было пройти немалое число разных залов и помещений, однако увиденное столь сильно потрясло камердинера, что он даже не заметил, как оказался возле нужной двери.
Однако госпожи Слэгг не оказалось в своей комнате. Должно быть, она у Фуксии, смекнул Флей. Так оно и оказалось. Нянька сидела вместе с воспитанницей у камина – камердинер увидел это, осторожно приоткрыв дверь.
Вспомнив, что время не ждет, старик энергично постучал в дверь костяшками пальцев. Обе тотчас же встрепенулись – видимо, исходящее из камина тепло основательно разморило их. Все еще стоя за дверью, Флей постарался напустить на себя важный вид – ни в коем случае нельзя показать женщинам, что он расстроен и смущен. В конце концов, не все уж так плохо – и Свелтер злобствует потому, что получил отличный удар по физиономии. Будет знать, как паясничать. В следующий момент камердинер решительно шагнул в комнату. Первым делом он посмотрел на поднос с едой и только тут сообразил, что очень хочет пить.
Впрочем, в себя он все-таки пришел – голос его был абсолютно бесстрастен, когда он сухо сообщил госпоже Слэгг, что она должна подготовить младенца и отнести его в библиотеку. Он, Флей, будет ожидать ее у выхода.
В момент, когда Флей важно выплывал из комнаты Фуксии, Стирпайк, сидя в кресле, отодвинулся от стола, за которым он только что отужинал с братом и сестрой Прунскваллер. Все трое по достоинству оценили нежного поджаренного цыпленка с хрустящей корочкой, овощной салат и выдержанное красное вино. Неожиданно свалившееся с неба благополучие тем не менее не притупило в Стирпайке предусмотрительности: вовремя вскочив с места, он отодвинул стул от Ирмы Прунскваллер и помог ей подняться на ноги. Вообще-то сестра доктора не была дряхлой старухой и вполне могла встать из-за стола сама; тем не менее она охотно оперлась о плечо юноши и поблагодарила его за помощь.
Сегодня госпожа Ирма была облачена в темно-красное кружевное платье – между прочим, висевшее на ней, словно на вешалке. Природа всегда несправедлива, считают женщины – они пытаются спрятать под одеждами свои угловатые формы, но у них ничего не выходит, другие столь же безуспешно маскируют пышными нарядами складки жира.
В довершение всего леди Прунскваллер зачесала волосы назад и не стала собирать их в пучок. Волосы висели до поясницы и зрительно делали фигуру хозяйки еще более худой и угловатой.
Сам доктор Прунскваллер давно уже заметил, что его сестра стала тратить на туалет гораздо больше времени, что в ее гардеробе появилось много новых нарядов. Медик был трезво мыслящим человеком – он знал, что отпрыски семейства Прунскваллер никогда не блистали красотой. Впрочем, природа, обделяя одним, обязательно дает другое – и сам доктор, и его родственники как правило преуспевали в жизни и на бедность не жаловались. Одновременно заметил эскулап и услужливость Стирпайка – едва только он смекнул, что Ирма хочет посидеть у камина, так сразу метнулся в угол и придвинул к огню глубокое кресло, в котором всегда приятно подремать.
