Великолепно сыграно, подумал я. Лучше не придумаешь.
Барона окружали трое слуг, насколько можно судить по их росту, два гоблина и огр. У огра была внушительная борода, и он старался все время держаться в тени. Я поднялся и прижался спиной к дереву.
— Пожалуй, мне пора домой.
— Так, так, — покачал головой барон. — Наш дорогой Джон Мун. Очень мило с вашей стороны зайти навестить меня. Мы сбились с ног, пытаясь отыскать вас. Собачье ремесло. Уверен, что вы это проделали нарочно.
— Послушайте, — сказал я, пощипывая переносицу и прищуривая глаза, — полагаю, что вы ошиблись в выборе нужного вам объекта, вам… э-э-э… так не кажется?
— Мой милый Джон, здесь никакая ошибка просто невозможна.
— И все равно, мы практически не знакомы, — заметил я. — Ладно, вы тренер, но меня уволили, вы должны быть в курсе дела. И значит… э-э-э…
— Но если, — улыбнулся барон, — но если все же мы знакомы?! Вспомните недавний вечер в «Мулигане». Смертельное пойло, а? Такое, такие вечеринки, не забываются, правда? У вас тогда был такой вид, будто вы знакомы со всеми вокруг.
— А, припоминаю ту вечеринку, — кивнул я и вдруг почувствовал жуткую усталость.
— Уведите его, — рявкнул, поворачиваясь, барон. — И проверьте, чтобы все было готово для того, чтобы сегодня вечером провести ритуал. Хозяин будет доволен. Ха, ха, ха!
Эхо его смеха рассеялось в разбитом окне, как выбежавшие после занятий из школы дети.
— Пустите, — сказал огр. — Я им займусь.
Его голос мне о чем-то говорил. Это…
Он поднял меня с земли и, как вульгарный мешок с зерном, взвалил себе на спину. Двое гоблинов обменялись удовлетворенными взглядами и пустились вслед за бароном.
— Все идет как надо, — прошептал огр, когда те удалились на достаточное расстояние.
— Нет, — сказал я, провожая взглядом барона и его слуг, — все идет совсем не так, как надо.
— Патрон, эй, патрон. Это же я.
— Ты?
Мы начали подниматься по небольшой каменной винтовой лестнице. Огр на мгновение остановился и посмотрел мне прямо в глаза.
— Пришлось с рекордной скоростью отрастить бороду, — объяснил он. — Спасибо волшебному капиллярному бальзаму профессора Фитцгибона.
— Гораций! Гораций Плум!
Огр тут же приложил палец к губам.
— Они не знают, кто я такой. Меня наняли несколько дней назад, но я и понятия не имел, в чем будет заключаться моя работа. Мне пришлось похитить одного из ваших друзей.
— Карлика?
— Нет, другого, который придурок.
— А! Ориеля.
— Эй, — послышался очень громкий голос, — у тебя там какие-то трудности, Бруггс?
— Уже иду! — заорал в ответ огр.
— Бруггс? — повторил я.
— Бруггс Оакрун. Не стоило говорить им мое настоящее имя!
— Ты просто молодец! — воскликнул я и крепко обнял его. — Ты уж извини, что я сразу не узнал тебя…
— Слишком поздно, — оборвал огр и снова поднял меня. — Мне очень жаль, патрон, но сейчас вам никак нельзя будет убежать. Надо выждать соответствующий момент.
— Соответствующий момент?
— Вы все потом поймете.
Он снова закинул меня на спину и продолжил подъем. Вскоре мы оказались в огромном зале с широкой мраморной лестницей. Хозяин этого места не отличался вкусом в украшении. На стенах висело несколько старых намалеванных картин, не обладавших никакой художественной ценностью; жалкие кресла и прочая мебель были накрыты чехлами черного цвета; на потолке висела люстра со свечами в стиле барокко, но без всякого хрусталя. Огромный, довольно банальный по форме, холодный камин безо всякого огня.
— И все остальное в этом роде? — спросил я.
Гораций ничего не ответил.
Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, Мордайкен и его слуги шествовали во главе колонны. Затем перед нами возник широкий коридор, в котором находился подъемник. Барон открыл дверцу кабины.
— Для всех здесь места не хватит, — объявил он, в то время как два гоблина удивленно на него уставились. — Найдете меня на чердаке.
С удовлетворенной улыбкой Мордайкен закрыл дверь.
Этого и следовало ожидать. Мы сделали разворот, я так и продолжал трястись на плечах у Горация. Шедшие впереди два удивленных гоблина обменивались тумаками и прочими сомнительными комплиментами.
— Итак, сам Хозяин потребовал к себе мальчика. А скажи-ка мне, Зоетрек, что сделал твой папаша?
— Охотился на крыс, мсье, — ответил другой. — М-м-м… интересно, что на это скажет Хозяин. А твой, Глоедун?
— Грабил могилу, которую сделал мальчишка. Хозяин это одобрил. Теперь все хорошо, Гоертель, сказал он. Но маленький Гоертель был готов расплакаться, ну, сам знаешь, хнык, хнык. И тогда Хозяин нагнулся к нему и сказал: что случилось, Гоертель? А мальчишка говорит: мой папа умер. О, сказал Хозяин, вот оно как. Но тут уж ничего не поделаешь. А что он делал, прежде чем умереть? А мальчишка говорит: он сделал а-а-а-а-г-г-г-р-р-р.
— Чего?
— Он сделал а-а-а-а-г-г-г-р-р-р. Прежде чем умереть. Врубаешься?
— Нет.
— Значит, придурок.
— Да ты знаешь, кому это говоришь?
— Твои коллеги? — шепнул я на ухо огру. Но тот в ответ только устало вздохнул.
Смерть взгромоздилась на самую высокую стелу на кладбище.
Смерть — это маленький золотистый дракон, замерзший на снегу и сверливший глазами окружающих.
Повсюду вокруг нее собрались верные живые мертвецы. Молчаливые, полные внимания.
— Должна вас поздравить, — начала Смерть. — Вы не попали в ту ловушку, в которую угодили остальные. Вы не бросились в погоню за иллюзорными миражами.
Живые мертвецы мрачно закивали головами. Рассевшись в высокой траве на могилах, взгромоздившись на старые высохшие деревья, они, оставаясь во мраке, хранили молчание, наслаждаясь полным и безмятежным покоем.
Смерть напомнила им: зомби — ее посланники. Они должны понимать то, что не понимают другие, они являются ее вестниками на земле и в один прекрасный день они все к ней вернутся. В общем, обычная агитация.
— Вы все моим солдаты, — пробормотала она. — Вы все мои слуги. И ни в ком случае не должны… Слушайте меня!
Дракон изрыгнул струю розоватого пламени, затем надолго закрыл глаза.
— Хе, хе, хе, — сказал он наконец.
— Что такое, Ваше Величие? — поинтересовался кто-то.
— Невероятно.
— Все в порядке, Ваше Величие?
— Фантастика, — проворчал дракон. — Мне вот-вот удастся выйти из этого тела.
Животное закатило глаза.
— Вот так-то! — воскликнул зверек и захлопал крыльями. — Вот так-то! Я могу выйти из этого тела. Я могу… выйти… раз уж у меня получается изрыгать пламя.
