— Ваше Величество, — вдруг из-за ее спины возник мужской голос, а вслед за ним мелькнуло лицо Санли Орегха. — Позволите составить вам компанию?
— Присаживайтесь, хранитель.
Санли Орегх кивнул в знак благодарности и сел на траву с другой стороны от спящего младенца.
— Спасибо, что позволили уехать с вами. Сегодня я уже мог быть среди мертвых.
— Оставшись в Дастгарде, Хранитель Порядка мог бы предотвратить беду, постигшую Совет Тринадцати.
— Вы же знаете, что я больше не был тем, кем вы меня назвали.
— Я верю в то, что вы именно тот Хранитель Порядка, которого ждала изможденная Дордония многие годы.
В нескольких саженях от берега в воде что-то булькнуло и разводы крохотными волнами разошлись по сторонам.
— Вы верите в то, что это мог быть странник? — спросил паладин, оставив заключение королевы без внимания.
— Не знаю. Я думала на короля, но, мой муж хоть и слывет тираном, против власти он никогда не смел идти. Очень много последствий невозможно предвидеть, переворачивая привычный уклад с ног на голову.
— Возможно, это сделал кто-то, кого мы не подозреваем. Я разговаривал с Кхолдом по пути в Башню Стихий. Он не был человеком, способным на такое. Хотя у магов ум за разум… Простите. Я не то имел в виду.
— Не извиняйтесь. Вы скоро станете другим. Сколько мы в Творсе? А вы смотрите, как особенности говора схватили.
— И правда, — рыцарь улыбнулся.
— Никто не знает ваше имя и кто на самом деле вы?
— Нет, Ваше Величество. Я осторожен и предупрежден о том, как все защитники кончают в Творсе. Сейчас и имя я использую другое.
— Какое же?
— Рихард.
— Я где-то слышала его…
— Мой дед. Так звали деда.
— Хм. И верно. Это было так давно. Мало кто вспомнит сейчас имя человека, возглавлявшего первый поход Инквизиции. Однако я бы предостерегалась. Скажите, многие сейчас уже знают ваше новое имя?
— Достаточно. Мы уже долго здесь, и каждый спрашивал меня. От корчмаря до кузнеца.
— Тогда поделать ничего нельзя. Рихард. Что ж.
Королева впала в раздумья. Прежний Хранитель Порядка всей Дордонии не смел отвлечь ее.
Пара детишек играла у самой воды. Зарыв колени в песок, они старательно выковыривали из невысокой сырой кучи небольшие отверстия и срезали лишнее с ее краев так, что их строение стало походить на дворец, возвышавшийся за спинами всех смотрящих вдаль на берегу. Сильная волна вдруг окатила детей сзади, повалив их на собственный песочный дворец, который тут же слился с остальным песком на берегу. Мальчик капризно скривил лицо и принялся ругать девочку, обвиняя ее, а не стихию в настигшей их творение неудаче. Тут же к разразившему тишину ребенку подбежала женщина, шлепнула его и, схватив за руку, увела за собой. Обвиненная в несчастье девочка осталась на песке, вся мокрая и чумазая.
Королева заговорила ровно тогда, как все это произошло, видимо, тоже молчавшая до тех пор, пока не увидит кульминацию детской забавы.
— Завтра в полдень поднимись в мои покои, я представлю тебя магистру Туамону. Это советник моего брата. Не думаю, что могут случиться какие-то трудности, поэтому скажу тебе сейчас. Я хочу, чтобы ты встал на службу творсийской империи. Как защитник. Но не тот, каким привык быть ты. А как защитник государства, который будет стоять плечом к плечу с магами, а не против них. Согласен?
— Я… — Санли Орегх не знал, что ответить.
— Брось, паладин. Где гарантия, что Совет Тринадцати, в котором мог быть ты до сих пор, не стал жертвой обычной человеческой жестокости, а не магии. Бороться с проявлениями стихий тебя учили там, где сейчас жаждут убить. Пришло время подстроиться под новые реалии и попробовать найти себя в том, что ненавидишь больше всего.
— Но как же клятва и закон?
— Клятва и закон написаны людьми, которых ты никогда не знал. Если тебе важно быть принципиальным, придумай свою клятву и свой закон. В этом случае, по крайне мере, предавать ты будешь себя, а не тех, кто пытается тобой манипулировать.
— Вы говорите такие вещи, моя королева… Если в них поверят обычные люди, то будет нарушен весь порядок, веками укладывавшийся в Неймерии.
— Эти слова не предназначены для ушей других людей.
Разговор прервался, давая собеседникам время на размышления под звуки бушующих волн.
— Почту за честь, Ваше Величество, — наконец сказал Санли Орегх и хотел встать, чтобы ударить себя кулаком в грудь, но, не закончив движение, вдруг остановился и лишь склонил голову.
— Это правильное решение, Санли.
Антина поднялась, преждевременно дав понять паладину, что ей не нужна помощь. Взяла младенца и оставила прежнего Хранителя Порядка в одиночестве.
Идя по Палатонесу, королева невольно обратила внимание на то, что столица Творса отличалась от столицы Дордонии, как леса отличаются от полей, а водопады — от горных рек.
Вокруг не было нищих, просящих подаяние во имя Богини Плодородия, не было больных собак и кошек, которых в Дастгарде пинали, убирая прочь с дороги, а с тех пор, как корабли уплыли из гавани, не осталось даже такого количества прохожих, по своему обыкновению, идущих вечером по улицам в направлении каких-то своих очень важных дел. Здесь даже стражники не гремели латами на всю округу, потому что были облачены в кожаные доспехи, а некоторые из них и вовсе не носили оружия, будучи наготове в любой момент использовать магию.
Королева вошла на территорию дворца. По саду, раскинувшемуся перед входом, бегали слуги и, лишь завидев свою госпожу, останавливались и преклоняли головы. Антина остановилась рядом с одной из служанок и с ее позволения взяла из ее рук розу нежно-розового цвета, только что сорванную с куста. Она приблизила ее к носу и вдохнула приятный аромат. Затем, заткнув стебель за ленточку на одеяльце ребенка, вошла во дворец и с трудом поднялась в свою комнату в одной из высоких башен.
— Как мы тебя назовем, а? — спросила у своего ребенка Антина, укладывая того в кроватку.
В ответ младенец лишь слегка повертел своим розовым личиком.
— Когда-то ты займешь трон Дордонии и сделаешь те улицы такими же безопасными, как эти. Ты будешь великим правителем. Величайшим воином в истории Неймерии. И тем, кто наконец прекратит бесконечные распри на землях севера. Как же будут звать этого героя, а?
Она не удержалась и вновь взяла сына на руки. Он тут же закапризничал и потребовал уложить его обратно. Королева повиновалась.
— Не любишь, когда что-то не по-твоему, да? — Казалось, она уже хотела произнести какое-то имя, но упавший за спиной предмет не позволил ей сделать этого.
Она не обернулась. Не сделала ни одного резкого движения, потому что уже знала, что за спиной кто-то стоит. Кто-то, кто не желал ей добра и пришел убить. Иначе кому может понадобиться бесшумно проникать в императорские покои и прятаться в тени, дожидаясь свою жертву? Любое неправильное движение, любое неправильно сказанное вслух слово оборвет жизнь ей и, скорее всего, ее ребенку.
Королева очень медленно выпрямилась над детской колыбелькой и замерла, словно статуя.
— Стой, — произнесла она шепотом, все еще не оборачиваясь.
Тень, которая падала слева и облизывала край колыбели, пошевелилась, так и не издав ни единого звука, но все еще занимая прежнее положение. По крайней мере, теперь для Антины ее смерть не станет неожиданностью, если тень незнакомца вдруг встрепенется и сольется с ее силуэтом.
Было хорошим знаком намерение незваного гостя позволить себе выслушать ее. Значит, убийца пришел не по своей воле. Не в твердых намерениях. Не с одной единственной целью — чтобы убить свою жертву. Значит, он сомневается.
— Тебе платят за мою смерть, — так же тихо и спокойно заключила несчастная мать. — Я дам тебе вдвое больше золота и даже не попрошу позволения обернуться.
Тень не пошевелилась. Она оставалась в том же положении. Однако ледяное лезвие кинжала вдруг упало королеве на шею. Антина в ужасе набрала воздуха в грудь.
