— обратился он к Гузель.
— Ты знаешь, кто этот старик? Он колдун! По ночам он оживляет мертвых и ищет новые жертвы!
— Чего? — возмущённо крикнул старик. — Да вы хоть раз видели, чтобы я трупы оживлял?
— Конечно, видели!
— Видели, видели! То и дело вылезают мертвецы из земли! — предательски загавкали молодые оборотни, подпрыгивая на задних лапах.
— Мы давно боремся с мертвяками. Слишком они сильные и целеустремлённые. Никакого сладу с ними нет. Помнишь, Владимир, как в полнолуние мы с ними боролись? Откуда все эти мертвяки взялись? Вот от этого колдуна, он их выпускает из мертвого мира. Предатель!
— Предатель! Предатель! Загрызть! Разорвать! — поддакнули оборотни.
— Я не понимаю, о чем вы сейчас говорите. Но могу всех заверить, что колдунством я давно не занимаюсь. Посмотрите на меня, я древний как дуб. На кой черт мне сдались мертвецы? Я сам скоро к ним присоединюсь.
— А зачем ты из выпускаешь из мира мертвых? — спросил Владимир.
— Ещё раз повторяю. Я не оживляю и никого не призываю. Да, это мое кладбище. По малолетке заигрался в колдуна, оживил нескольких трупов, вот с тех пор они со мной и живут. Норовят всё сбежать с кладбища, но я им не позволяю. Как сдохну, мое колдунство рассеется, и все мои оживленные трупы обретут покой.
— Как же ты тогда наложил заклятье на оборотней, раз не занимаешься черной магией?
— Да легко. Злости во мне много было. Собрал их все отходы жизнедеятельности и проклял к чертовой матери! Что, нравится на карачках нужду справлять? — прикрикнул старик на оборотней. Молодые оборотни злобно щёлкнули челюстями и нетерпеливо вонзили когти во влажную землю, но Гузель рыком успокоила их.
— Вот, вот, призаткнитесь лучше, — чувствуя смелость, сказал старик.
— Мы вроде разобрались. Оборотни поняли, что не ты выпускаешь мертвяков в наш мир. Приносим свои извинения. Не обижайся, пожалуйста, старичок, но мы недавно и вправду воевали с полчищами мертвяков.
— Ладно, ладно, прощу, но чтобы подобного больше не было! — старик повернулся к оборотням и произнес громким голосом: Как пришло, так и уйди, волков опять освободи: был зверьем, стал человеком. ДЕРЖИСЬ ОТ МАГА ЛЕВЫМ БРЕГОМ!
Хотя колдун в конце заклятья пригрозил оборотням, все же они после произнесенных слов начали превращаться в людей. Владимир отвернулся, чтобы не смущать женщин. По звукам он слышал, как молодые парни, оказавшись с голым задом, нырнули в кусты и были таковы. Мужики с женщинами тоже разбежались. Одна Гузель шла медленно, ведя под локоть старуху в платке. Когда они скрылись, Владимир пожал руку старичку.
— Спасибо, что расколдовал. А то нам без подруги никак.
— Баба твоя что ли?
— Нет, просто соседка.
— И впрягся по самое не хочу за «просто соседку», а? Отблагодарит небось сегодняшней ночью? — лукаво спросил старик.
Владимир мечтательно вздохнул.
— Эх, если бы... По делу нужна. Видишь ли, одну мою знакомую постиг недуг. Я даже не знаю, к кому обратиться за помощью, думал, вот Гузель может подскажет...
Владимир почувствовал тычок в бок от Кешбека. Казах взглядом указал на колдуна, но Владимир не понял.
— Слышишь, колдун, а проклятья снимать умеешь?
— Смотря какие. Если сам наложил, то без проблем. Если чужие, покумекать надо.
— У нас второй вариант.
— Тогда пройдёмте ко мне, покумекаем втроём. На мертвяков не обращайте внимания, они могут до самого утра шляться.
Старик повел их к своему дому.
— Меня, кстати, Дильшот зовут.
— Здорово, Дильшот абый! Так ты свой, оказывается!
Кешбек подскочил к старику и крепко пожал ему руку.
— Смотря, что ты имеешь ввиду. В СССРе родился, в этом плане — мы один народ. А по нации я — узбек.
Дильшот открыл дверь и они вошли в дом.
Мертвяк уже сидел за столом, смотря в окно. Владимир с Кешбеком прошли в большую комнату, осматривая обстановку. Дильшот тем временем рылся в огромном сундуке.
— Да куда ж я положил? Вроде тут лежала, — ворчал он на себя.
Владимир заметил, что Дильшот вел аскетичный образ жизни. Спал он на старой печке. Из посуды были пара плошек и жестяная кружка для воды, чтобы пить из деревянной кадки. Стол и скамья у окна. Занавесок и тех не было. Зато на подоконнике стояла банка, а в ней в лёгком танце кружили светлячки. Завораживающий свет тоже привлек Кешбека и он указал Владимиру на банку.
— Это ведь не светлячки?
— Не знаю, но я похожие огоньки видел в мире мертвых.
— Что они там делали?
— Летали.
Дильшот поставил на стол трехлитровую бутыль с прозрачной жидкостью. Потом слазил под стол и оттуда достал маленький бочонек с квашеной капустой.
— О, как знал, пригодится! Берег, старался не есть.
— А чем же ты тогда питаешься? — поинтересовался Владимир.
— Лес рядом. Все, что в лесу растет, все мое. А если уж мяса захочется, то приходится Моргена просить чего добыть. Он у меня способный, порой сразу двух зайцев приносит. Мой маленький немецкий малайчик, во второй мировой войне тебе не было равных, — Дильшот вытер скупую прозрачную слезу и принес кружку. — Другой посуды нет, надеюсь, вы не брезгливы.
— Дильшот абый, а что у тебя за огоньки в банке? — спросил Кешбек, наблюдая за тем, как старик наполнял кружку жидкостью.
— Какие? — отвлекся Дильшот на секунду и, взглянув на подоконник, опять вернулся к разлитию спиртного. — А, эти. Это не огоньки, а кунельки — души людей. Человек умер и вот его душа летает по свету, пока не найдет пристанища.
— А для чего ты держишь?
— Из-за мертвяков. Больно уж их привлекает свет кунелек. Мертвяки хотят стать обратно живыми, ловят кунельки и проглатывают, а я потом достаю их и в банку складываю. Вон, смотри, как пялится на банку.
Владимир с Кешбеком посмотрели на мертвяка, который, как оказалось, наблюдал за огоньками в банке. Иногда он тянул к ним трупные руки, но они натыкались на стекло, и он, испугавшись, прятал их под стол.
— Мертвяк оживет, если проглотит душу? — спросил Владимир.
Дильшот посмотрел на него как на дурака.
— Откуда только такие мысли берутся? Эти бестолочи безоговорочно верят в придуманную ахинею, жрут кунельки и чего-то ждут. А если не ожили, значит, мало съели, надо больше поймать. Глупости!
