Ознакомительная версия.
Табличка на пустом постаменте — прямоугольник из металла с выбитыми буквами инописи. Под ними, слава святым, дубль на русском, хотя с таким же успехом могли быть китайские иероглифы, наскальная живопись народов Севера или украинская мова. Кирилл, в отличие от нас, свободно говорил на всех языках предела, в основном, конечно, допрашивал и отдавал приказы. Прекрасные гостьи северных пределов так же легко переходили на русский, как он на арабский, если наносил визиты южанам. Это еще один неписаный закон нашей тили-мили-тряндии, подстраивается всегда гость, а не хозяин. Если бы они хотели оградить свой разговор от лишних ушей, достаточно перейти на любой другой, хоть на иврит, хоть на суахили, хоть на мертвую латынь.
Два слова выбиты на блестящей поверхности.
«Жало Раады»
Я сморщила нос. Имя было знакомым. Оно уже попадалось мне на глаза, именно с таким написанием двойной гласной «а», на старинный манер. Я вернулась к портретам. Все они были здесь. Весь род. Все те, кто входил в семью северного демона. Все, чьи лица были достойны храниться в веках.
Раада, молодая женщина в потертых кожаных доспехах вместо вечернего платья, светло-каштановые волосы спадают на точеное узкое лицо, упрямо сжатые губы и наивно распахнутые глаза. Прапрабабка Кирилла, жившая в эпоху истребления. За спиной девушки горели огнем яркие ослепляющие крылья. Ее жало покрылось пятнами и раскрошилось. И пропало.
Я понятия не имела, что делать дальше. Кого известить о пропаже? И в итоге не сделала ничего. Что-то назревало в Серой цитадели. Это знали все: от служанки-карки до именитых гостей. Не та ситуация, когда следует привлекать внимание к себе. И к оружию.
На лестнице меня уже ждали. Он стоял между третьим и четвертым этажом. Высокий, массивный и совершенно бесшумный. Мимо не пройдешь и не сделаешь вид, что не заметила. Ужин уже закончился, и хищник был сыт. Охотник стоял на ступеньках, наблюдая за моим приближением. Его глаза, обычно совершенно равнодушные, сверкнули мрачным предвкушением и тут же погасли, словно включили и выключили свет. Он позволил увидеть степень своей заинтересованности. Я замедлила шаг.
— Желание.
Одно слово. Меня бросило в дрожь. Сразу вспомнилась горячая кожа ветра, руки, сжимающие шею, ожидание удара и мое бездумное обещание.
— Чего ты хочешь? — Я вытолкнула из себя царапающие горло слова.
— Легенду о демоне.
— Что?
— Легенду о демоне, — он обернулся, бросив через плечо взгляд на уходящую вверх лестницу, — из библиотеки Хозяина.
— Ты тратишь желание на то, что можешь взять сам?
Я была удивлена и вместе с тем испытывала облегчение. Это было исполнимо. Чревато, но вполне реально. С другой стороны, это не могло быть просто, не с нечистью. В чем-то был подвох, подводный камень.
— Я могу в любой момент взять мальчишку и притащить сюда, где он и останется, где он должен был остаться тем летом. — Ветер посмотрел на меня и пояснил: — Тем, кто не входит в ближний круг, запрещено подниматься на этаж Хозяина. Принеси мне легенду — и будем квиты.
— Хорошо. Как она выглядит? Брошюра? Тетрадь? Книга? Большая? Рукописная? Или типографская? Автор?
Тём склонил голову и посмотрел на меня так, как бабушка, когда я ей клялась, что конфеты из вазочки исчезли без моего участия.
— Не интересовался.
— Но как же… — Я растерялась.
— Мне все равно. Принеси. Срок — до утра.
— Скажи хоть, о чем она, — разозлилась я, — этих легенд тьма тьмущая, и каждая древнее предыдущей. Святые! Тебе что, их все на проверку тащить, месяца не хватит.
Ветер огляделся не так воровато, как бессмертник утром, и более неторопливо, но смысл этого взгляда был тот же. Он хотел убедиться, что лестница пуста.
— Как было сказано, ее должны были уничтожить, она содержит запретные знания или объявленные таковыми. Сведения о том, как убить демона, например.
Вот и подводный камень, да еще какой, валун, о который вполне можно разбить голову.
— Зачем… — голос внезапно сел, — зачем тебе это знать?
— Я могу убить любую тварь в любом пределе. Кроме одной. Это моя работа. Если не убивать, то знать как. Я лучший из охотников. Таким и останусь. Принеси. До восхода солнца.
Тём отвернулся и пошел вниз по лестнице. Я, проводив его взглядом, наверх.
Как будет расценена кража книги из личной библиотеки Седого? Вряд ли с юмором. А книги, от которой зависит выживание рода? Тошнота вернулась. Что изменится, если ветер будет знать, как убить Хозяина? Ничего. Ведь сама мысль об этом смертельна для охотника. Значит, таких мыслей у него нет. Есть другие, за которые не наказывают, и демоны в цитадели есть другие, верность которым не заложена в его сущность.
Нарушать договор с нечистью нельзя. Тём в своем праве. Это не означает, что он сможет повторить прием и обменять чужую жизнь. Людей много, и они для меня по-прежнему что-то значат. Нечисть чтит договоры: чтобы получить еще одно желание, ему придется заключать новый. Перейди охотник черту, и его остановят свои же. С нечистыми нельзя разговаривать, нельзя спорить, нельзя заключать договоры, нельзя заходить на их территорию, нельзя верить в них, нельзя знать, и тогда все будет в порядке. Во всяком случае, мне хотелось бы надеяться на это.
Библиотеку я нашла быстро, в противоположном от моей спальни крыле. Личное хранилище книг — по соседству с личными покоями Седого. Я уже была в этой части замка и уже дергала за ручки дверей запертых комнат. Первая — пустая спальня, следующая заперта. Одну из дверей я решила обойти. Не хотела видеть комнату, в которой Влада в последний раз стала самой собой, в которой родилась последняя безумная надежда спастись и в которой была оборвана, в которой…
Я медленно повернулась. Та картинка, которую я никак не могла вспомнить. Вернее, не хотела. Я повернула ручку, приоткрывая темное нутро комнаты. Той самой, что постоянно присутствовала в моих мыслях, хотела я этого или нет. Потому что именно здесь я увидела его в первый раз — белый туалетный столик с портрета Нинеи, с моего чердака, из моей спальни, из обеих спален. Я нащупала выключатель, комнату залил свет. Кровать была, низкий столик с креслами тоже, шкаф и голубая толстая портьера на своих местах. Белого туалетного столика не было, что не удивляло. Совсем. Я закрыла дверь. От того, что я теперь знаю, где видела эту приставучую мебель в первый раз, ничего не изменилось.
Очередная незапертая дверь, за которой скрывалась маленькая гостиная со столиками, диванами, кучей подушек и стенами, увешанными шторами. Чисто женская комната, в которой так уютно вечерами разложить пасьянс, послушать сплетни или рассказать самой, понаблюдать или поучаствовать в гадании или наведении порчи.
Ознакомительная версия.
