— Так, так, так, — встрепенулся Бутян, делая знак, чтобы принесли пива. — Эт что за конный вам встретился? Ну — ка поведайте, уж больно любопытно!
Седеющий разбойник пожал плечами, переглянулся со своими и, вздохнув, скривил губы.
— Да обычный путник. Доспех, правда не хуже киевских дружинников, кольчужный, кое — где пластинами переплетён. Ростом высок, но не сказать, что слишком мясист. Ты, пожалуй пошире будешь, да и мордой потолще…
Сбоку протянули три бадейки и седой прервался. Когда каждую посудину уровняли до краёв янтарным душистым пойлом, благодарно кивнул и, неторопливо отпив, продолжил:
— Глазами светел, волосом рус, бровями чёрен, носом прям. Борода под цвет волос, стрижена ровно, не долга — шею видать. Рука не особо велика, пальцы длинны, но мосласты, слабыми не назвать…
— Ну точно былинный герой! — потешно оскалился Бутян. — И пригож, и силён, как в сказке!
— Ага, похож, — не распознал шутки рассказчик. — Вот и мы решили, что такие красавцы только в сказке геройствуют. Однако, опростофилились, как пьяные сермяки на ловчей яме. Да и конь его, сука бешенная, что пёс цепной: хлебом не корми, дай кого—нибудь задрать или стоптать. Даром, что уши как у зайца, норовом чистый волк, да ещё голодный.
— О—о, эт наш человечек вас потрепал! — весело протянул атаман. — Мы как раз его, любезного, встречать и едем. Хотите отыграться за свою кручинку — оставайтесь. Не хотите — придётся всех троих к ящеру. Чтоб под ногами не путались. Дрозд! — Бутян встал, потягиваясь. — Пущщай поразмышляют, на длину лучины и, кончай.
Подручный с готовностью потянулся к вощёному свёртку, но голос седого остановил руку на полпути.
— А что тут думать! С ним, гадом, поквитаться, это мы с радостью! Особливо с конём его…
— А вот это забудь! — оборвал Атаман. — Самого человечка хоть зубами изгрызи, а коняжку его не тронь! Коняжку и вещички мне. Живы останетесь, получите по полшапки золота. А не останетесь, так не обессудьте. Дрозд! Покорми хлопцев, да подбери ребятам лошадок, с нами поедут, а там поглядим, чего в деле стоят…
…Радман — хан рассматривал три растущие впереди вершины. Следы чёрного коня вели к скалам, но терялись на каменистой почве. Ехать было некуда. Вернее можно было двигаться в любую сторону, но о поимке всадника следовало забыть. Посланные вперёд следопыты возвращались. Унылые лица говорили лучше слов. Оба отрицательно качнули головами, смотрели в глаза хана, ждали распоряжений. Несколько бывалых воинов подъехали ближе. Радман смотрел вдаль, вопрос задал, чтобы слышали все:
— Куда он может ехать?
Воины переглянулись, обратили взоры к следопытам, но те даже не шевельнулись. Молчание затягивалось и один из бывалых всё же подал голос:
— В этих землях ещё не бывали. Водопоев мало, земля плохая. Если и есть селения, то далеко. Без дороги не найдём. Если киевлянин в одиночку забрался так далеко, то либо изгой, либо по поручению.
— Изгой? — усмехнулся хан. — Когда такие, будут на Руси изгоями, я буду сидеть в Киеве!
Все согласно закивали. Послышался гомон. Гадали, с каким поручением можно так далеко ехать. Не придумав путного объяснения, смолкли. Бутян перевёл взгляд на следопытов. Тушан потупил глаза, но Алибек со знающим видом заговорил:
— Поручение всегда кончается. Русичи всегда возвращаются домой. Не возвращаются когда мёртвые или… очень мёртвые. Этот живой, значит, обязательно вернётся. Дорогу, по которой ехал, знаем. Обратно поедет по тому же пути. Если вернуться и подождать, обязательно поймаем. Если обратно поедем, найдём сход дорожек, оттуда в Киев один путь. Там и надо ждать.
Радман оглянулся, поискал глазами уцелевшего лазутчика. Аман тут же подъехал ближе, замер, ловя каждое слово хана.
— Гельтулей, возвращайся в стан. Возьмёшь ещё сотню и догонишь. Илюмджину скажешь, что начинается большая охота. Торопись.
Гельтулей быстро склонил голову и, не дожидаясь дополнительных указаний, дёрнул повод. Хан долго смотрел за удаляющимся всадником. Когда пыльный след растаял, конь Радмана медленно тронулся в обратный путь. Войско поворотило коней, поглядывая на угрюмого Хана, чья слава была продолжением чёрных крыльев усопшего Кури. Радмана Вселяющего Ужас, унаследовавшего от отца власть и поддержку многих племён. Радмана Непримиримого, ставшего Бешеным после потери отца и брата.
Если бы не стрела неизвестного преследователя, возглавлявшего погоню, войско Радмана могло быть вдвое больше, с отрядами, примкнувшими к младшему брату. Теперь же с ним были только те, кто помнил славу отца, который благодаря мудрости и хитрости, убил самого Святослава Неистового. Другие же не поддержали Радмана, когда узнали, что великий Куря кончил жизнь в яме с крысами. Стало известным и то, что сыновья сбежали с помощью подкупленных иудеев, и то, что по дороге был убит младший брат.
Радман на всю жизнь запомнил как от группы преследователей оторвался всадник на чёрном скакуне и стал быстро нагонять беглецов. Братья уже проскочили спасительный мост и подрубленная переправа начала валиться в воду. Однако всадник, летящий на клочке ночи, выхватил стрелу и, не обращая внимания на выскакивающих из под моста тени, послал её точно под лопатку младшего брата. Того не спасло ни расстояние, ни скачущий от переправы конь. Вслед за первой стрелой, в беглеце остановились ещё четыре древка.
Радман оглянулся на предсмертный крик. Успел принять глазами лишь, безжизненное тело брата и, вдалеке, длинные уши коня под ловким лучником с растрёпанными русыми волосами.
Как много отдал бы Радман за то, чтобы найти того дружинника. Какие пытки изобретал он в сладостных мечтах, где ненавистный стрелок попадал в его руки живым. Теперь он был близок к исполнению самой заветной мечты…
Микишка еле удерживался в седле. Дрожащие руки упирались в окровавленные дуги рогов. Шайтан осторожно ступал трёхпалыми копытами, колдобины обходил, голову старался нести ровно, без единого колыхания. Сотник, в любой момент готовый подхватить ополченца, ехал рядом. Ворон, всё понимая, вышагивал ноздря в ноздрю с рогатым собратом.
Алтын повёл затуманенным взором, двинул головой и едва не свалился. Разлепив сухие губы, тихо прохрипел:
— Скоро ручей… по течению вниз, мелкая заводь… Рядом капище, старое, там не… — он замолчал и бессильно закрыл глаза.
— Всё понял! Молчи! — затараторил Извек. — Впереди будет ручей, по нему свернуть с дороги, до заводи, туда не сунутся, место заговорено! Правильно?
Микишка, не открывая глаз, еле кивнул. Извек оглянулся, думал об одном: только бы доехал, не свалился на дороге, где в любой момент может появиться нечисть. Только бы доехал, а там будет проще, отпою вином, отолью водой, припомню пару воинских заговоров. Хотя, помогут ли не известно. Воинские премудрости — против резанных, колотых и битых ран, а против удара магическим огнём могут оплошать.
