Ознакомительная версия.
— Я предпочитаю спать одна, — едко ответила я, старательно игнорируя ироничность вопроса.
— Это в корне неправильно с вашей стороны, — сообщил Эстли.
— Знаю, — отозвалась я. — Вы уже очень любезно просветили меня на сей счёт во время нашего совместного танца. Но позвольте мне самой принимать решения в данном вопросе. Даже если они ошибочны.
— В чём-то вы правы, — заметил лорд Кэмерон. — Своих ошибок следует держаться. Они говорят о нашей природе куда больше, чем наши достоинства.
— Ну, если вы признали мою правоту, — вкрадчиво произнесла я, — то, может быть, поступите по-джентльменски и ляжете спать на этой кушетке?
Я покосилась на узкий диванчик, к счастью имевшийся в комнате в дополнение к двуспальной кровати.
— И не подумаю, — отрезал Эстли. — Мы ведь, кажется, об этом уже говорили: я не претендую на звание джентльмена. Позвольте напомнить вам, милая леди, что именно я приехал в этот дом по приглашению. Вы же находитесь здесь по собственной инициативе и под ложным предлогом. Почти что под чужим именем. Мало того, что я покрываю ваш обман, вы ещё и хотите, чтобы я уступил вам свою законную постель? Если хотите, ложитесь вместе со мной. Я готов предложить вам любую половину кровати по вашему выбору.
— И что же, в этом случае вы обещаете не пользоваться ситуацией? — спросила я, склонив голову набок.
Нет, спать с Эстли в одной постели я не собиралась ни в коем случае. Боги охраните! Тем более я не могла гарантировать, что не воспользуюсь ситуацией сама… Мне просто было интересно, как он ответит на этот вопрос.
— Леди Инесса, — его губы изогнулись в беззастенчивой улыбке, — я ВСЕГДА пользуюсь ситуацией.
— Ну что ж, — улыбнулась в ответ я, — в таком случае я займу кушетку. И пусть вам будет стыдно.
— Даже не надейтесь: не будет, — заверил Эстли.
Я уселась на кушетку, не менее демонстративно, чем несколько минут назад он — на кровать. Эстли снова скинул сюртук и приступил к жилету.
— Хоть простынёй-то поделитесь: у вас их целых три!
Возможно, граф и не собирался делиться предметами постельного белья, но я оказалась проворнее: ещё прежде, чем он сообразил, что к чему, стянула простыню с кровати.
Подушки на кушетке имелись, плед я успела присмотреть заранее. Затушила свечи, не интересуясь мнением соседа по комнате на этот счёт, и устроилась якобы на ночёвку, а на самом деле — ждать.
Некоторое время спустя дыхание Эстли стало ровным. Немного выждав для верности, я соскользнула с кушетки, взяла туфли в руку и босиком вышла из комнаты.
Снаружи было темно, хоть глаз выколи. Пожалуй, и тут и правда не мудрено упасть с лестницы, без помощи каких-либо привидений. Вот только толчок в спину — дело другое, для этого одной только темноты недостаточно. Зато, если как следует разобраться, темнота в данном случае — неплохое подспорье. Преступнику, если таковой действительно существует, ничего не стоило притаиться за дверью, дождаться, пока перепуганная девушка выбежит наружу, подтолкнуть её в нужном ему направлении и исчезнуть прежде, чем его кто-нибудь заметит. Вопрос заключается в том, какое отношение ко всей этой истории имеет призрак. Впрочем, я надеялась в самое ближайшее время узнать об этом из первых рук.
Поначалу я передвигалась буквально на ощупь, крохотными шажками, держась рукой за стену. Потом глаза потихоньку начали привыкать к окружавшему меня мраку. Не так чтобы я стала хорошо видеть, но смутные очертания коридора и тянущихся по левую руку дверей позволяли ориентироваться. К счастью, я успела заранее присмотреть комнату, располагавшуюся на этом этаже, но не выполнявшую функцию спальни. Спускаться в такой темноте по лестнице было бы рискованно даже без охотников толкать людей в спину.
Проскользнув в комнату, служившую, видимо, своего рода маленькой гостиной, предназначенной для хозяев дома, я закрыла за собой дверь. Здесь было чуть светлее благодаря лунному свету, проникавшему сквозь большое окно. Тонкая белая занавеска не являлась для него серьёзной помехой.
Тем не менее я зажгла свечу, поскольку это было необходимо для ритуала призыва. Предвидеть результат этого ритуала я не могла. Не исключено, что в доме обитает несколько призраков. На мой зов мог явиться барон Грондеж, а мог его покойный сын Норрей. Или умершая недавно кухарка. Как и ещё кто-нибудь, о ком я просто не знала. Но тут бессмысленно было гадать, и я просто начала действовать. Несколько раз провела рукой над пламенем свечи. Сначала от себя, затем на себя.
Я была совершенно права, подумав о том, что итог невозможно предсказать заранее. На мой призыв не пришёл никто.
Удостоверившись в том, что ждать не имеет смысла, я затушила свечу и так же тихонько выскользнула из комнаты. И тут же застыла, прижавшись к стене, поскольку услышала чьи-то голоса.
— Нам надо быть осторожнее. Вдруг кто-нибудь увидит нас вместе.
Женский голос. И, кажется, я знала, кому он принадлежит.
— Не беспокойся. Все давно спят.
Мужской. Вот тут сложнее, хотя одно подозрение у меня возникло…
— Лорд Кэмерон — очень проницательный человек. И очень умный. Он ведёт во дворце сложнейшие расследования. Мне кажется, он посмотрел на нас — и сразу всё понял. Если он обо всём узнает, я умру со стыда.
— Ничего он не понял. Ты просто веришь в то, чего боишься. Я внимательно за ним следил. Ему ничего подобного не пришло даже в голову. Пойдём. Ты простудишься тут на сквозняке.
Распахнулась крайняя дверь. Я посильнее вжалась в стену. В коридор на несколько секунд упал свет от горевших в комнате свечей. И я успела увидеть профиль входившего в спальню мужчину.
Вот, значит, как. Довольно неожиданный поворот. Леди Йоланда Грондеж и Рикардо. Любовники? Очень похоже на то. Как это помогает разобраться со странными событиями, происходящими в этом доме? Пока получается, что никак. Разве что объясняет, почему Рикардо так вовремя оказался поблизости от покоев Йоланды и успел предотвратить её падение. В остальном же навряд ли их отношения могли пролить хоть какой-то свет на эту историю. Насколько я могла судить, Рикардо не был заинтересован в смерти девушки. Скорее наоборот. Если предположить, что он преследовал меркантильные интересы, то как любовник он имел возможность вытянуть из своей хозяйки довольно много. Деньги, привилегии, ценные вещи. Но стоило бы ей погибнуть — и его сладкой жизни пришёл бы конец. На наследство он рассчитывать не мог: законы в этом отношении были строги и предельно ясны. Титул, дом и основное имущество переходило к ближайшему родственнику, в соответствии с чётко установленной иерархией.
Ознакомительная версия.
