Ещё стеклоткань пропитывали каучуком и вулканизировали его, получая материалы разной степени упругости. Продолжались работы с ситаллами — много ещё оставалось неиспытанных рецептур. Базиля же заинтересовала новая для него проблема.
Мельница работала только тогда, когда дул ветер. Здесь в вытянутой с юга на север долине штиль случается редко, но всегда не вовремя. А как заставить силой сгорающего топлива вращать вал — вот такой вопрос и пришел в голову Его Высочеству. Первая же мысль — использовать водяное колесо, подавая воду наверх струёй из обычного лодочного двигателя, что стоят на тримаранах, показалась перспективной, и он уселся за расчёты.
В связи с завершением событий прошедших недель, после разгрома армии кочевников в душе молодого герцога поселилось спокойствие. Угроза вторжения с севера, довлевшая над Заболотьем в последние годы, миновала. А впереди его ждали открытия и изобретения, успехи или огорчения, радости и неудачи не связанные с опасением за собственную жизнь или судьбы близких людей.
Базиль улыбнулся. Постепенно жизнь налаживается, движется вперед. Что ждет юного герцога через два месяца? Через два года? Время покажет. И почему-то верится в хорошее.
По коридорам университета пробежал легкий сквозной ветерок. Чуть растрепал волосы припозднившимся студентам, поиграл с мягким ворсом ковра, постучался в закрытые окна….
Где-то вдалеке хлопнула дверь кабинета. Все замерло. Казалось, шелест ветра был единственным звуком в затихшем здании. Когда идут лекции и лабораторные работы, вне аудиторий пустынно и безмолвно.
Внезапно раздался врыв. Где-то невдалеке послышался звон разбиваемого стекла, с громким треском дверь одного из кабинетов вылетела, врезаясь всей своей плоскостью в противоположную стену…. Нет, занятия не прервались и встревоженный люд не повалил изо всех помещений, толпясь и расспрашивая друг друга о случившемся. Только пожилая уборщица прокатила тележку с ведрами, совками и метёлками туда, откуда ощутимо тянуло кисловатым дымком. Не первый раз. И не последний.
* * *
— Идиот! — рявкнул герцог Болоцкий, ректор Тропининского университета, поднимаясь с пола.
Кабинет неорганической химии, бывший когда-то большим, светлым и прекрасно оборудованным помещением, представлял собой жалкое зрелище. Повсюду валялось битое стекло, разорванные книги, поваленные стеллажи и парты. На одной из стен тлел плакат. Кажется, таблица растворимости солей.
К счастью, колбы с реактивами не пострадали. Огнеупорное ударопрочное стекло — последняя разработка лаборатории конструкционных ситаллов — не подвело. Вот одна из склянок, заброшенная ударной волной на шкаф, скатилась и запрыгала по полу, словно резиновый мячик.
Студенты, отделавшиеся лишь синяками и ссадинами, медленно выбирались из-под обломков парт, потирая ушибленные места, и злобно косились на виновника взрыва.
Тот же стоял, уныло опустив голову и рассматривая покрытые копотью руки.
— Ты что смешал, остолоп? — продолжал ругаться ректор. — Неужели перепутал реактивы?!
— Нет, сударь, — окончательно стушевался тот.
— Может, я просто плохо объяснил задание? — ядовито поинтересовался Базиль.
— Нет, сударь, — пролепетал нерадивый студент.
— Тогда в чем дело, Дени? — чуть смягчился ректор.
— Подобной реакции не было в задании, но и вы не сказали, что она опасна, — чуть увереннее сказал Дени, робко посматривая на учителя. — Мне стало интересно. Тем более взрыв произошел далеко не сразу! Процесс развивался некоторое время, прежде чем выйти из под контроля.
— Да? Что, реакция распространялась по реагентам после смешивания постепенно? — тут же заинтересованно подался вперед ректор, но, поймав насмешливый взгляд своих студентов, осекся. — Поговорим об этом позже, в моем кабинете, когда ты, Дени, уберешься здесь.
Развернувшись, ректор стремительно вышел в коридор, едва разминувшись с тележкой приборочного инструментария, доставленного техничкой.
«Надо бы придумать более прочную бумагу, — думал он, направляясь к своему кабинету. — И что же, черт возьми, заметил Дени?!»
* * *
Задумчиво петляя по коридорам Университета, Базиль кивал на приветствия студентов и все никак не мог отделаться от мысли, что отработку команд «Ложись» и «Беги» со студентами надо продолжать отрабатывать не менее старательно, чем это делалось до сих пор. И что он ректор лучшего учебно-исследовательского учреждения всего мира мало времени уделяет систематизации и публикациям результатов исследований.
Конечно, должность эту он занял, едва только закончилось строительство, то есть почти два года назад. Но ощущал себя скорее студентом, чем преподавателем. Его больше интересовали эксперименты, чем учебный процесс. Поэтому преподавал он только один предмет — химию.
Базиль все так же продолжал ставить опыты, выискивал закономерности в полученных результатах и обобщал результаты работ всех лабораторий. Случалось — делал новые открытия. Его изобретения стали одними из самых скупаемых товаров на мировом рынке. Тримараны, например, сделались уже почти общественным транспортом в городах, которые частенько располагались на берегах рек, озер и морей. Герцог Болоцкий очень гордился этими достижениями. И университет, возникший как будто сам по себе оттого, что в Тропинин съехалась толпа пытливой молодежи, не испытывал недостатка в средствах. Опять он не прогадал!
Мало того, что сюда приезжали поступать со всех концов света те, кто тянулся к знаниям, но и благодаря собравшимся светлым головушкам преподавателей и мастеров, а часто и студентов, Заболотье поставляло много новинок. Например, на механическом факультете отработали отличные очень точные часы с маятником длиной два шага, которые Советник почему-то назвал «кабинетными». А сейчас завершались испытания двигателя для морских нашивов.
Единственное, что жутко раздражало Базиля — так это бумаги. На его столе всегда лежала довольно приличная кипа документов, требующих рассмотрения. А что делать? Ректор, все-таки. Да и, в конце-то концов, порядки эти он сам завёл. Вот декан старательского факультета прислал отчёт об экспедиции в верховья Коминки, или с электрофака поступили чертежи электрофорной машины. А к ним — требование на фунт драгоценной меди, для постройки нескольких образцов. Записка из древохимического отделения о неудаче с двухкомпонентным клеем — разбухает в воде.
Едва закончил с бумагами на сегодняшний день, как в дверь его кабинета негромко постучались.
