— Давай заберем ее, — промолвила Кассандра.
Втроем они осторожно подняли мускулистое тело. Пентесилеи и понесли ее назад в крепость.
В стенах города их ожидало новое горе. Рядом с телом Бремузы лежали Полимуза и Алкибия: и они тоже нашли свою смерть в этом сражении. Коронилла была ранена — из отряда Мирины уцелела только она. Многие Лунные Всадницы, последовавшие за Пентесилеей, покоились тут же. Троянские союзники понесли тяжелые потери, хотя погибло и немало ахейцев.
И вновь царская семья Трои предложила устроить пышный погребальный обряд, но Мирина лишь покачала головой.
— Мы, Лунные Всадницы, просто-напросто возвращаем наших умерших земле. Я хочу, чтобы рядом с Могилой Плясуньи Мирины насыпали еще один холм, и тогда мы, немногие оставшиеся, почтим память погибших священным танцем вдали от чужих глаз.
Учтивый Эней в очередной раз обо всем договорился, и, пока троянцы проводили в стороне игрища и состязания в честь погибших, Лунные Всадницы и Кассандра тихо танцевали вокруг кургана под медленный барабанный бой. Над зловонной ямой с пеплом троянцы возвели еще один погребальный холм, царь их проливал горькие слезы, а царица Гекуба, улыбаясь, кивала всем и каждому, приговаривая, что задержаться надолго никак не может — ей необходимо приготовить покои для Гектора.
Глава 42
Честь и достоинство
В последующие дни Мирина не отходила от Корониллы, заботливо ухаживая за раненой. К великому облегчению девушки, та медленно шла на поправку. Мирина пустила в ход все свои познания о травах и все свое целительское искусство, а верная Акася оказалась замечательной помощницей. Они трудились вместе не покладая рук, пока Коронилла крепко спала под целительным воздействием Атишиных трав, и мало-помалу лучше узнавали друг друга. Акасю захватили в плен еще ребенком в ходе хеттского набега в ее родные края. Хетты оспаривали у египетского фараона земли, где она некогда жила. В ту пору на службе у могущественного хеттского царя состоял царевич Парис: он-то и возглавил набег. В награду за помощь его одарили и добром, и рабами.
— Как это ужасно, — покачала головой Мирина. — Тебя увели от дома и семьи!
— Мои родители и сестры погибли, — отозвалась Акася. — А мне вот посчастливилось.
Мирина кивнула, в голове ее теснились страшные образы — охваченные пламенем мазагардийские шатры и ее собственные родители, распростертые в пыли.
— Я знаю, каково это, — сказала она Акасе. — Но меня хотя бы не захватили в плен и не обратили в рабство. Ты ненавидишь царевича Париса?
— Наша участь еще не из худших, — отозвалась Акася.
И хотя Мирина в глубине души знала ответ, тем не менее, она спросила:
— А что может быть хуже?
Акася глубоко вздохнула.
— Если Троя падет, а она падет, нас отдадут тем самым воинам, что встали лагерем под стенами. Их гнев распаляется с каждым месяцем и годом, что они вынуждены провести вдали от родного дома. Они тут, в болотах, только и делают, что сражаются, они истосковались по женщинам, они обойдутся с нами как с животными, когда Троя будет захвачена. Троянские женщины станут рабынями и наложницами ахейских вождей — но что будет с нами, ведь мы и так рабыни? А нас отдадут на милость озверевшим солдатам. То есть тем, что жили здесь, под стенами, в грязи, как свиньи, на протяжении девяти долгих лет.
Мирина молча кивнула. Итак, рабыни ничуть не заблуждаются насчет того, что их ждет.
Лицо Акаси посерело от страха.
— Я лучше умру, — прошептала она. — Мы, рабыни, отлично знаем, что сможем прорваться сквозь стражу у верхних ворот. Но что дальше? Куда нам идти? В холмах рыщут отряды мародеров. Даже если бы нам удалось бежать, мы все равно угодим в руки тех, кого страшимся больше всего на свете.
Мирина кивнула.
— А ты не хотела бы стать Лунной Всадницей? — спросила она.
В первое мгновение Акася растерялась, словно не веря услышанному, но тут же лицо ее просияло радостью.
— Да, — прошептала она. — Я бы все на свете отдала, чтобы вступить в ряды благородных и отважных жриц!
— А есть ли другие, что хотят того же?
— Да кто ж не хочет-то? — рассмеялась Акася. — Но… мне казалось, это невозможно. Ведь вы упражняетесь с детства, вы скачете верхом как кентавры. А большинство наших девушек никогда на лошади не сидели.
— Тяжелые времена несут с собой перемены, — сказала Мирина и, подумав, добавила: — Атиша, наша мудрая предводительница и Ведунья, взяла с меня клятву воздерживаться от битвы. Она знала Пентесилею как мать родная и, думаю, догадывалась о том, что произойдет. Теперь мне придется встать во главе жриц и как-то помочь Лунным Всадницам выжить. Строй наш поредел — столь многие погибли! — и нам требуются храбрые женщины, дабы пополнить наши ряды. Здесь, в ткацких сараях, я вижу то, что мне нужно.
Акася задрожала всем телом, глаза ее наполнились слезами.
— Стать Лунной Всадницей… это даст нам больше, чем просто свободу, это вернет нам достоинство.
— Многие из вас погибнут в борьбе, — предостерегла Мирина.
— Да мы в любом случае погибнем, так что чего нам бояться-то?
Мирина не сомневалась: она найдет способ освободить рабынь.
— Поговори с остальными женщинами, да только смотри, чтобы троянцы ничего не узнали. Царь Приам ничего подобного не допустит; доверять можно только царевне Кассандре.
Акася кивнула, глаза ее засияли надеждой.
— Царевна всегда была нам другом, — согласилась она.
* * *
Настали самые жаркие дни месяца Палящего Зноя. Мирина подробно обдумывала свой план. А еще мысли ее занимала Хрисеида. Всякий раз, как у нее выдавалась свободная минутка, она навещала жрицу, но без особого толку. Мирина садилась на край ее постели, гладила бедняжку по руке, нашептывала ласковые слова утешения, так что больная успокаивалась и засыпала. Кассандра утверждала, что эти заботы Хрисеиде куда как на пользу. По крайней мере, выглядела Хрисеида чуть лучше и позволяла себя кормить.
Мирина спросила Кассандру, смогут ли они взять жрицу с собой, если удастся придумать способ увезти рабынь из Трои.
Кассандра задумалась, вздохнула, отрицательно покачала головой.
— Я ее не могу заставить даже с постели встать, — промолвила она. — Вечерами я приказываю принести ее сынишку ко мне в комнату, чтоб тот не был вовсе обделен материнской любовью.
— Он растет здоровеньким?
— Ныне детям в Трое несладко приходится, но этот хотя бы выжил.
Печаль происходящего глубоко трогала Мирину, и она частенько вспоминала о той радости, что, благодаря ей, обрела царская семья на Мраморном острове. Ей ужасно хотелось придумать способ помочь Хрисеиде.
