Тут и там ее окликала стража, но, узнав в ней Госпожу Змею, воины кланялись и уступали дорогу. Девушка дошла до Южной башни, поднялась по ступеням на самый верх. Постояла там немного, оглядывая безмятежную равнину. Повсюду вдоль далекого побережья среди ахейских шатров и хижин горели факелы. В серебристом лунном сиянии так трудно было поверить, что здесь, на фоне прекрасного пейзажа, льется кровь и гибнут люди.
Послышался вздох, шаги, а затем раздался знакомый голос:
— Вижу, Госпоже Змее тоже не спится!
Девушка резко развернулась. В полумгле смутно маячила широкоплечая фигура и посверкивали золотисто-серебряные локоны. Да это же Парис! И хотя особой приязни к царевичу Мирина никогда не питала, здесь, в темноте, Парис казался на удивление присмиревшим и безобидным.
— Ты прав, не спится мне сегодня, — кивнула она.
— До чего красивое зрелище и при этом, сколько страданий и боли! — промолвил царевич, и слова его прозвучали настолько созвучно мыслям самой Мирины, что она вздрогнула и не нашлась с ответом.
— И все это ложится тяжким бременем на эти хрупкие плечи, — продолжал между тем он.
У Мирины по-прежнему слова не шли с языка. Она и думать не думала, что Парис терзается угрызениями совести или хотя бы осознает лежащую на нем ответственность!
Парис вздохнул.
— А знаешь, что самое худшее? Если бы я мог вернуться в прошлое и все изменить, я знаю доподлинно, что поступил бы в точности так же. Я бы всем пожертвовал, лишь бы заполучить Елену, любую цену бы заплатил!
Откровенные слова Париса поневоле растрогали Мирину. Нет, это уже не хвастливый и самовлюбленный царевич, не избалованный всеобщий любимец, каким он запомнился ей из прошлого. Это — взрослый мужчина, изнуренный тяготами и горем, научившийся понимать себя и смотреть в лицо своим недостаткам, каковы бы они ни были.
— Елена покоряет все сердца, — мягко проговорила девушка. — Ее нельзя не любить — никто не устоит перед ее обаянием, как бы ни пытался.
— Как, даже свирепые Лунные Всадницы? — поддразнил Парис.
— Даже они, — подтвердила Мирина.
Парис вновь посерьезнел.
— Я бесконечно скорблю и горюю о гибели вашей отважной Пентесилеи.
Мирина кивнула.
— Но твоей вины здесь нет. Пентесилея всегда поступала так, как сама считала нужным. В тот день никто не сумел бы остановить ее.
Парис шагнул ближе, и оба вгляделись в даль, туда, где в дальнем конце побережья высились шатры и хижины Ахилла.
— Как же нам победить его? — прошептал Парис. — Этот человек обладает медвежьей силой и ведет за собою своих ядовитых муравьев: их кровожадный рой окружает нас со всех сторон. Похоже, одолеть его никому не под силу: даже Пентесилея, даже мой храбрый брат Гектор потерпели поражение!
— А чему тут удивляться? Ахилл весь закован в панцирь, как черепаха, — согласилась Мирина. — Эта блестящая броня покрывает его с головы до ног!
И тут ей вспомнился недавний сон — крохотная бурая змейка, обвившаяся вокруг лодыжки Ахилла. Ясно, словно наяву, девушка представляла, как сидит на земле, баюкая в объятиях Пентесилею, а великий воин башей нависает над ними, так близко, что она чувствует запах пота Тогда-то она и углядела полоску нагой, загорелой, мускулистой плоти под блестящим поножем!
— Кроме… пяток, — промолвила Мирина, нахмурясь и пытаясь вспомнить все в точности. — Ступни Ахилла ничем не защищены. Броня их не прикрывает.
— Ступни? — озадаченно переспросил Парис. — Но ведь даже прямой удар меча, нанесенный в ступню, такому здоровяку почти не повредит!
— Это верно, — согласилась Мирина и вдруг рассмеялась. — Но для нас, всадниц, лучшее оружие — это лук. Стрела глубоко вопьется ему в пятку, а если обмакнуть наконечник в змеиный яд, сомневаюсь, что Ахилл выживет.
Парис живо заинтересовался услышанным.
— А что, у Госпожи Змеи есть и змеиный яд? — полюбопытствовал он.
Мирина поколебалась мгновение, но тут перед ее внутренним взором вновь возникло бледное как полотно лицо Пентесилеи. Не бесчестно ли это — убивать противника отравленной стрелой? Но тут девушка с негодованием вспомнила учтивые расшаркивания трехдневного перемирия. И в груди ее вновь вскипел гнев.
— Мы, Лунные Всадницы, сражаемся не ради чести и не ради добычи, — мрачно отрезала она. — Мы сражаемся за свободу.
Она отвязала от пояса крохотную склянку, крепко-накрепко закупоренную и запечатанную. То было самое смертоносное оружие Атиши, сама девушка им никогда не пользовалась.
— Вот тебе змеиный яд, — проговорила она, вручая склянку Парису. — Но тот, кто им пользуется, не должен промахнуться мимо цели.
— Да будет так, — кивнул Парис.
Мирина повернулась, чтобы уйти, но вдруг вспомнила вопрос, не дававший ей покоя со времен беседы с Акасей.
— А почему великий хеттский царь не прислал воинов тебе на помощь?
— А, — улыбнулся Парис. — Госпоже Змее ведомо все на свете. Да, я очень надеялся на его помощь. Когда я увозил Елену из мужнего дома, я не сомневался, что хетты меня поддержат, но… времена меняются! Хеттский царь отправил все свои войска защищать земли на юге и востоке. Великая хеттская империя сама вынуждена отражать набеги захватчиков. Хетты просто не могут себе позволить послать воинов в маленькую осажденную Трою.
Мирина вздохнула. Похоже, в нынешние дни верность и преданность переменчивее ветра!
— А те женщины, что изнывают и чахнут в старых прядильнях и ткацких сараях — это ведь твои рабыни, нет? Ты ведь привез их в Трою как военный трофей? Но ведь сейчас они тебе ни к чему! Отчего бы тебе не освободить их?
Парис покачал головой.
— Увы, теперь это рабыни моего отца, не мои. И хотя отец мой стар и дряхл, он все еще царь Трои.
— Что ж… я дала тебе средство отнять жизнь у великого, могучего воина. Не мог бы ты расплатиться со мной той же монетой? Мне бы хотелось спасти множество смиренных жизней…
Парис задумчиво поглядел на нее.
— Странные у тебя просьбы, Госпожа Змея. Но если хитрость со змеиным ядом удастся, клянусь, я сделаю все, чтобы помочь тебе.
Мирина кивнула. Да, это справедливо. Но до чего же странно себя чувствуешь, заключив тайный союз с красавцем-царевичем, виновником всех нынешних бедствий! Даже мурашки по спине пробежали!
Наконец девушка собралась уходить. К большому ее удивлению, Парис низко ей поклонился.
— Я в жизни не встречал никого, кто бы танцевал на спине у лошади лучше тебя! — прошептал он.
Мирина вернулась к себе в спальню. Мысли у нее начали путаться от открывшихся новых возможностей.
