— Вот как, значит, все обернулось, — задумчиво сказал Шефнер, останавливаясь где-то за моей спиной. — Неужели вы действительно хотите держать всех на расстоянии?
— Лишь тех, кто предает меня.
— Я сделал вам больно. Разочаровал вас. Что мне сделать, чтобы все исправить?
— Я уже говорила. Исчезнуть из моей жизни.
— Этого не произойдет. Никогда. — Уверенность в голосе менталиста пугала. — Все слишком далеко зашло. Я уже не смогу сделать вид, что мои чувства не имеют значения. Вы моя слабость, София. Очаровательная, приятная, но от этого не менее опасная слабость.
— И поэтому вы пытаетесь постоянно контролировать меня?
— Может быть, — задумчиво откликнулся Шефнер. — Но я умею учиться на своих ошибках.
Шаги. Дверь открылась и закрылась. Я осталась одна. Никакого чувства победы не было, только усталость и понимание, что это первый раунд с противником, гораздо более опытным и умным, чем я.
Мартин покинул мастерскую в самом дурном расположении духа. В таком состоянии, раздраженном и злом, ему обычно легко и эффективно работалось. Да и подчиненные, чувствуя, что босс не в настроении, старались все делать быстро и в самом лучшем качестве. А вот родных и близких Мартин предпочитал избегать до тех пор, пока его душевное равновесие не восстановится.
Тетушка Адель конечно же знала эту черту племянника и давала ему возможность успокоиться — точнее, сорвать злость на врагах государства или же нерадивых службистах. Но не в этот раз.
Фрау Ратцингер поджидала Мартина на первом этаже, делая вид, что рассматривает пасторальные пейзажи на стенах.
— Мартин, дорогой! — остановила она его, когда он совершенно невежливо пытался проскользнуть мимо нее. — Ну кто же так небрежно накладывает невидимость?
Менталист вздохнул и стряхнул с себя магический флер.
— Мне никогда не удавалось вас обмануть, тетушка.
— Ты плохо стараешься! — Фрау отмахнулась от явного подхалимажа и, поманив племянника пухлым пальчиком, заставила его склониться. Громким шепотом спросила: — Ну что? Как вы поговорили?
— Хорошо, — коротко ответил Мартин.
— Грех обманывать престарелую родственницу, — недовольно сказала тетушка Адель. — Уж не знаю, чем ты обидел Софи, но девочка… как бы помягче выразиться… ненавидит тебя.
Шефнер скривился, будто у него внезапно заболел зуб.
— Как-то совсем не мягко прозвучало.
— А до тебя по-другому и не дойдет. Поучился бы лучше у Петера, как с девушками обращаться.
— А что Петер? — бесцветным голосом спросил менталист.
Фрау Ратцингер выругалась про себя. Зря она упомянула Петера.
— Да вот… Заходил, сообщил, что жениться собирается. Судя по всему, девочка очень милая, к тому же из хорошей семьи, обещал познакомить с ней.
Но Шефнера было не так легко сбить с толку.
— Когда он в последний раз говорил с Софией?
— После вашего с ней свидания, — призналась тетушка Адель.
— А после этого она сразу «заболела». Ну-ну… — недобро произнес маг.
Женщина вцепилась племяннику в рукав.
— Не делай глупостей, — встревоженно попросила она. — Что бы между вами тремя ни происходило, но Петер все еще мальчишка, да и Софи очень молода. Они могут делать глупости, ты — нет, иначе все может плохо закончиться.
— Ты права в одном. Петер — мальчишка, притом глупый и наглый, — процедил Мартин. — И он зарвался.
Выйдя на улицу, Мартин глубоко вздохнул уже по-осеннему прохладный воздух, приводя мысли в порядок. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Шефнер поднял глаза, надеясь увидеть Софи. Но из окна второго этажа за ним наблюдала дочь Джиса, тут же спрятавшаяся за штору. Мартин мрачно усмехнулся. Дети его боятся, женщины избегают. Этак скоро на него и собаки начнут лаять.
Шефнер достал из жилетного кармашка часы в платиновом корпусе. Уже десятый час. Зная привычки племянника, Мартин предполагал, что Петер еще и с постели не поднялся. Что ж, придется его побеспокоить.
Молодой барон Петер фон Шефнер поселился в не самом дорогом, но довольно респектабельном районе, снимая квартиру из трех комнат. Мартин еще ни разу там не был, но, как и полагается главе СБ, был хорошо осведомлен о том, как проводит время его племянник. Это перед тетушкой и Софи Петер мог играть роль беспутного, но все же хорошего мальчика. Но мальчик повзрослел и теперь вместо шумных вечеринок предпочитал гораздо более опасные виды развлечений. Шефнер не вмешивался, предпочитая, чтобы его племянник сам учился на своих ошибках. Но теперь… Что ж, он с удовольствием воспользуется этими ошибками, дав урок, как именно нужно плести интриги.
Внутрь дома Шефнер попал без проблем — для этого даже магию не нужно было применять. После небольшой подсказки хозяйка дома его тут же узнала. Хоть какая-то польза от известности, которую принесла главе СБ шумиха вокруг поимки алертийских шпионов.
Шефнер поднялся на второй этаж и открыл дверь, воспользовавшись ключом хозяйки. Охранные чары на входе были, но довольно небрежные — Петер мог и лучше. Обойти их было совсем не сложно. Зато предупреждение о гостях сработало безупречно. Мартин почувствовал, как магический импульс ушел куда-то вглубь квартиры.
Он прошел в гостиную, брезгливо огибая сваленную на полу одежду и винные пятна на ковре. Открыл шторы, впуская свет в комнату.
— Хозяйничаешь?
В дверях спальни стоял Петер, босой, в одних штанах. В правой руке он держал револьвер — не красуясь и не угрожая, а демонстрируя, что относится к защите своего жилища с гораздо большим тщанием, чем думал Мартин. Несмотря на взъерошенные волосы и помятое после сна лицо, артефактор не выглядел растерянным или испуганным внезапным приходом дяди. Даже больше: казалось, что он ждал его — слишком много злого, отчаянного предвкушения было на лице.
— Доброе утро, Петер, — спокойно сказал Мартин, проигнорировав вопрос. — Наверное, тебе непривычно жить в столь скромных апартаментах.
— Предлагаешь мне вернуться в твой дом? — последние слова артефактор почти выплюнул.
Петер был наследником рода Шефнеров, но все, что он получил по наследству от своего отца, — это клочок земли и нуждающееся в ремонте поместье в провинции. Городской дом предыдущего барона, Риана Шефнера, был продан после его смерти за долги. Менталисту не хотелось думать о своем старшем брате плохо, но тот был беспечен, участвуя в рискованных проектах и потакая жене в любом ее желании. Правда, отвечать за свою беспечность Риану уже не пришлось. Он умер во время эпидемии, обрушившейся на столицу пятнадцать лет назад. Почти сразу же за ним умерла его жена, и Петер остался сиротой.
