— Я вытребовал тебя у короля, а потому слушай меня. Твоя девка, как и жители Янга, будет жива, если твари сгорят в пламени. Ты выбираешь её или незнакомых уродцев, по недоразумению зовущихся разумными существами?
— Наверняка есть другой способ спасти город. — Иттан тревожно глядел на дверь.
— Сам знаешь, что проще и разумнее поступить так, как говорю я. Ты согласен с моим решением, сын? — спросил отец проникновенно.
Впервые за долгие годы он интересовался его мнением, пусть и считал недостойным носить фамилию Берков слабаком.
И Иттан разумом поддерживал отца. Кто, по сути, населяет Затопленный город? Убийцы, грабители, нищие, предпочитающие подыхать от голода и болезней, чем действовать. Они не поднимаются вверх и не ищут возможности стать людьми. Они хуже крыс, ибо крысы живучи, выносливы и хитры. А они — паразиты, питающиеся соками Янга.
Таких, как Захарий, единицы.
Как Захарий или Тая.
Но вдруг где-то в низинах обитает такая же запуганная девчонка, которую судьба заставила бороться, бодаться, захлебываться, но выплывать, чтобы обрести счастье? И её покроют завалы камня, и сверху на бездыханное тело хлынет вода.
Эта девочка никогда уже не увидит солнечного света…
Иттан тряхнул головой.
— Я пойду? Ты ведь всё решил.
Отец раздосадовано вздохнул.
Тая обнаружилась в одной из комнат, вцепившаяся в какую-то книгу по магической криминалистике. Качаясь точно маятник, девушка читала. Взгляд её остекленел.
Иттан и не думал, что Тая такая прекрасная, когда в ней открывается дар чтицы. Что глаза светлеют, будто бы покрытые инистой коркой. Что губы двигаются размеренно, но из них не вырываются звуки. Что дыхание её замедляется.
— Тая! — Он погладил её по голове.
Девушка встрепенулась.
— Уйди! — Она захлопнула книгу. — Убирайся прочь! Я смогу изменить ход событий… Затопленный город нельзя уничтожать… Это мой дом, как же ты не понимаешь?!
Она попыталась лягнуть его, но Иттан притянул Таю к себе, и она затихла.
Её дом. Место, где она выросла, где жили её первые друзья и враги. Всему виной бесова завеса, полная тварей и соли.
— Мы можем сохранить Затопленный город, — по-мальчишески улыбнулся Иттан, озаренный идеей.
Ведь не только низины в соли, но и сама завеса полна её. Направленного залпа огня достаточно, чтобы разнести её на части. Город выстоит, ибо порушится кусок между миров.
Дело за малым — войти в завесу и спалить её внутренности. Твари ослабеют — их подкармливает темная магия межмирья. И их уничтожат людские войска.
Обычного мага завеса не пустит, но в Иттане сохранился след родства с ней.
— Да? — Тая шмыгнула носом.
— Успокойся, мы справимся. Ты — умница. Перестраивай слова, родная. Перестраивай, и тогда, если повезет, все мы выживем.
Девушка поднялась, уронив с колен книгу. Низенькая, она доставала Иттану до подбородка. Смешная.
Он целовал её как в последний раз: жарко, ненасытно, забываясь в соленом вкусе губ. Старался запомнить каждую черточку лица, изгиб милых сердцу бровей и слезинки, скатывающиеся по щекам. Шептал успокаивающие слова, в которые и сам верил.
Потому что его девочка справится. Она — истинная чтица.
Если он и выкарабкается, то только благодаря ней.
— Если ты погибнешь — я убью себя, — заявила Тая, когда поцелуй оборвался.
Она не угрожала, но говорила об очевидном. И Иттан не стал переубеждать.
Он выживет и вернется к ней, как возвращался всегда.
— Встретимся на том свете или на этом. — Иттан расхохотался и подушечкой указательного пальца разгладил морщинку на лбу. — Не реви.
— Я начну читать прямо сейчас. — Девушка подняла книгу, любовно погладила корешок.
— Мы справимся.
Он ушел к отцу, а она осталась выстраивать будущее, в котором найдется место им обоим.
На подходе к низинам голоса позвали Иттана сильнее прежнего. Он не противился зову и уже знакомой тропой спустился в обитель тварей. Те были готовы сражаться, а раскрывшаяся мать-завеса рождала новых, наполняла их яростью и желанием биться. Приласкала и Иттана, словно заблудшего детеныша. Ступив в почти непроглядную темноту, он поддался желанию стать частью великого побоища. Не возглавить строй, но пойти на Янг со всеми и уничтожить город, полный тех, кем когда-то дорожил.
Потому его и не трогали твари — он был своим. Всего лишь ещё один безумец, вскормленный завесой.
Предводитель осматривал копошащуюся армию с уступа, возвышаясь над тварями. Он не утруждал себя одеждой — кроме черного плаща в пол, капюшон которого был накинут на безобразную морду. Внешне неотличимый от других порождений завесы, Тьма был могущественнее любого из них. Он не существо, но скопление смертоносной энергии, необузданное и не знающее страха.
Иттан припал на колено, вскрикнул:
— Я хочу подчиняться тебе, предводитель!
Тьма рассмеялся и потер ладонь об ладонь. Горло Иттана сдавило невидимой железной лапой.
… Воздуха слишком мало, он кончается.
«Мертв», — хихикают неугомонные буквы.
Нет, — говорит Тая страницам. — Ни за что.
Она вкладывает всю себя в перестройку Слов. Задыхается сама, но не сдается. Перед глазами плывут миры. Тая хватается за жизнь Иттана и не отпускает её, вырывает у судьбы.
Потому что их будущее зависит от неё.
И лапа отпускает шею.
«Жив», — отвечают буквы с огорчением…
— Что тебе надо, маг? — Тьма спрыгнул с уступа и оказался перед Иттаном. Громадный, нерушимый. От него смердело смертью. Но Иттан не испытывал пред ним трепета. Посмотрел снизу вверх, а затем заговорил твердо и без сомнений:
— Позволь мне присоединиться к твоему войску. Я хочу стать частью великого.
За его спиной скапливались твари. Неловкий жест, поворот головы, слово — и они разорвут Иттана на куски голыми руками.
— К чему мне ты, человечишка? Ты смертен и слаб.
Легкие сжимала огненная длань. Она выжигала воздух и кипятила кровь. Сердце билось нерешительно, замедляя ход, готовое остановиться.
… - Умрет? — интересуются буквы, но Тая, в чьих кулаках заключена вся сила предвидения, отвечает:
— Нет.
И биение сердца становится отчетливым и ровным…
— Пусть я и смертен, но завеса зовет меня. Твоя метка жжет кожу. — Иттан провел по следу от старого ожога на глазах. — Я уже не слепну, но хочу видеть по-новому.
Когтистые пальцы тронули виски Иттана, прорвали кожу. Струйки крови потекли по щекам что слезы. Иттан не отшатнулся. Он, собрав кровавые капли пальцами, слизал их.
— Не лги мне человек. О чем ты думаешь?
