Когда я взяла протянутую руку, Мистраль улыбнулся и обернул своей большой рукой мою маленькую ладошку, его улыбка была мягче, чем я когда-либо видела у него. Он повел меня обратно к костяным воротам. Трава на нашем пути больше не пыталась дотронуться до меня. Камни были просто камнями, как будто двигавшиеся в них существа ушли из них. Мы оставили Дойла и Шолто стоящими на коленях на кровати и все еще продолжавшими сверлить друг друга глазами. Когда вернемся в спальную Шолто, нужно будет выяснить причину их взаимной неприязни.
От прикосновения Мистраля костяные ворота рассыпались.
— То, что создало это место, исчезает, — крикнул он Дойлу и Шолто. — Принцесса должна быть в безопасности прежде, чем это место полностью разрушится.
Мистраль подхватил меня на руки и понес через груду костей. За воротами была видна спальня Шолто и взволнованное лицо Генри, смотрящего оттуда на нас. Можно было видеть, как срастались камни, как что-то живое и жидкое. Это было похоже на наблюдение за цветочным бутоном, если можно взглядом уловить почти незаметные изменений.
Мистраль пронес меня через открытие, и мы оказались в винно-фиолетовой спальне Шолто. Генри поклонился нам и опять повернулся к отверстию в ожидании своего короля. Отверстие продолжало сужаться, а мужчины не спешили выбраться из сада. Это было столкновение эго? Чтобы не случилось между ними, но мои нервы могли и не выдержать, наблюдая как срастаются края отверстия.
И я крикнула мужчинам:
— Я умру, если вы оба останетесь в этой ловушке. Сегодня же вечером мы уезжаем в Лос-Анджелес.
Мужчины переглянулись и побежали к нам. Наверное, в других обстоятельствах я бы наслаждалась видом бегущих обнаженных мужчин, но стена зарастала. Если она зарастет полностью, здесь некому было бы ее открыть вновь. Среди сидхе у кого-то были руки власти, которые могли разорвать камень, но ни Шолто, ни Дойл такими руками не обладали.
Я закричала:
— Быстрее!
Дойл сорвался на бег, став похожим на черное гладкое животное, под кожей которого текли мускулы и плоть. Мне было страшно за него. Он всегда походил на скалу. Теперь же я поняла, что это не так. Он был как ветер, дождь или что-то стихийное и больше, чем просто плоть. Несколько месяцев назад я уже такое чувствовала. Тогда я наблюдала за ним и не могла поверить, что он, со всеми его возможностями, любит меня. В конце концов, я была просто человеком.
Шелто бежал позади Дойла, как его бледная тень. На мгновение мне показалось, что это был мой Холод. Он был парой Дойлу. Мои белое и черное, мои мужчины. Шолто был красив и стремителен, но не мог бежать так быстро, как Дойл. Он немного отставал и немного… более человечен.
Мистраль сказал,
— Попроси, чтобы стена осталась открытой.
— Что? — спросила я пораженно. Я все еще была у него на руках и все еще в спальне Шолто.
Он поставил меня на пол.
— Хватить смотреть на Дойла, как томящийся от любви подросток, и прикажите стене не закрываться.
Я не была уверена, что ситхен слуа послушается мне, но попробовать можно.
— Стена, пожалуйста, не закрывайся.
Казалось, на мгновение меня услышали, как будто стена колебалась повиноваться ли, но потом стена опять начала зарастать. Медленнее, чем было, но все равно не остановилась.
Дойл нырнул через отверстие, перекувырнулся и приземлился на ноги на ковер в водовороте черных волос и черных мускулов.
Шолто повторил нырок Дойла, но упал на ковер, тяжело дыша. Дойл тоже дышал тяжело, но казался готовым найти оружие и встать на мою защиту. Шолто же требовался хотя бы минутный отдых.
Он выпалил,
— Мне показалось, или пока мы бежали, дорожка становилась длиннее?
— Да. — Кивнул Дойл.
— Почему? — Спросила я.
Шолто встал на ноги и посмотрел вверх. Я тоже посмотрела вверх, но как не приглядывалась, видела только камень.
— Здесь кто-то или что-то. — Он пошел к платяному шкафу у противоположной стены комнаты и вынул одежду. Она была белой и золотой и не соответствовала комнате, но очень походила его совершенным глазам и волосам. Он бы очень подошел ко Двору Благих, если бы не особенности его генетики и дополнительные органы. Но даже Двор Неблагих считал его ужасом. В прошлом даже Благой Двор был бы счастлив ему. Но Шолто, как и я, не мог скрыть смешанную кровь. Не существовало такого гламора, который мог бы сделать нас одними из них.
Дойл внимательно огляделся. Он тоже что-то видел? Что-то чего я не ощущала?
— Что это?
— Магия, магия слуа, но не… моя, — сказал Шолто и пошел к двери.
— Мой Король, — сказал Генри, и все посмотрели на него. Я не забыла, что он был там.
— Вы были в волшебном сне несколько дней. Некоторые слуа испугались, что Вас могли околдовать на столетия.
— То есть как спящая красавица, — сказала я.
Генри кивнул. Его красивое лицо было взволновано, но не была уверена, так как не очень хорошо знаю его.
— Они пришли сюда и увидели сад. Это было похоже на действия благих, мой лорд. Ни один из нас не мог войти в ворота или преодолеть стены. Это сдерживало нас и защищало вас ото всех, кто пытался приблизиться.
— Что случилось, пока мы спали, Генри? — спросил Шолто. Он подошел к нему и схватил его за плечо.
— Мой король, благие разбили лагерь около нашего ситхена. Они потребовали встречи, но у нас не было короля, чтобы выступить от нашего имени. Вы же знаете правило — без правителя, мы прекращаем быть слуа, прекращаем быть свободными. Мы бы были поглощены неблагим двором, но сначала должны были бы самостоятельно справиться с благими.
— Они выбрали другого короля, — сказал Шолто.
— Только временного правителя.
— Но это разделило власть короля, и у кого бы ни была эта часть власти, он не захочет, чтобы мы вышла из стены.
— Зачем пришли благие? — спросил Дойл.
Генри стал объяснять Шолто, а тот кивал в ответ.
— Они говорят, что слуа украли принцессу Мередит и держат против ее желания.
— Я не их принцесса. Почему они решили, что должны спасти меня?
— Они хотят и Вас и чашу. Они говорят, что обе были украдены, — сказал Генри.
«Ох», подумала я.
— Они хотят мою магию… не меня. Только какое право они имеют брать в осаду слуа?
— Право на родство — Ваша мать приехала, чтобы потребовать возвращение ее милой дочери, и внуков, которых она носит. — Генри выглядел еще более сконфуженным.
— Одним из отцов детей, которых я ношу, является Шолто. Право отца заменяет право бабушки.
— Благие утверждают, что дети принадлежат Королю Таранису.
Шолто пошел к двери.
